Читаем без скачивания Инспектор и «Соловей» - Георгий Иосифович Барбалат

— Все с собой заберешь. К тебе зайдет мой знакомый и спросит, готов ли примус. Отдашь ему мою долю и конверт.

Я назвал свой адрес. Он так пристально посмотрел на меня, будто собирался запомнить на всю жизнь, и спросил:

— Не обманываешь? Впрочем, тебе это все равно не поможет. Мои люди найдут тебя.

Я показал ему нашим жестом — истина. Он понял.

Хотел я с капитанского столика стопочку водки пропустить: переволновался да и устал изрядно. Однако напарник не разрешил:

— Выпьешь — уснешь и восемь часов не проснешься. Пора тебе на берег. И давай, мой друг, выбирайся за границу. Мы с тобой работать вместе будем. Большие деньги сделаем, а потом в Аргентину подадимся. Ранчо купим. Знаешь какие девочки в Аргентине?

Я промолчал. К чему аргентинские девочки, коль есть такой человек, как Ирина, которую не заменит и сотня заграничных? Видно, догадался он о моих мыслях и спросил:

— Марьяну имеешь? Возьми ее с собой. А может, ты патриот? Так это — ерунда. Для таких людей, как мы, — весь мир родина.

Пообещал я подумать над его предложением. Очень мне любопытно было, как он от себя подозрение отведет. Я то с добычей уйду, а он ведь на корабле останется. Спросил об этом. А он рассмеялся. Показал таблетку и сказал:

— Ты уйдешь, я дверь закрою и приму ее, чтобы заснуть рядом с капитаном. Кто подумает, что во сне я мог сейф открыть? К тому же, ищите, пожалуйста!

На том и закончилась наша встреча. Знал бы я тогда, какие беды и горести она мне принесет, удавил бы этого мерзавца там, в каюте. А зеленые бумажки по ветру пустил бы без всякого сожаления.

Однако судьба распорядилась по-другому. Ушел я с корабля без всяких происшествий. Здесь, в порту, мне все было знакомо. Пристроился в укромном местечке. Отдохнул. Добычу спрятал надежно.

На рассвете кораблик отвалил от стенки и вышел в море. Не задержался ни на минуту. И я спокойно пошел на работу.

Через несколько дней Ирина вынесла из порта чемоданчик, который я наполнил на корабле валютой. Так мы стали обладателями большого богатства. Правда, поволноваться пришлось, когда в порт нагрянули милиционеры и пограничники. Шарили они по всем закоулкам, искали долго и настырно. Многих вызывали, расспрашивали о том, кто и зачем ходил на американский пароход. Пригласили и меня на беседу, но я сумел доказать, что к пропаже денег не имею никакого отношения. Поверили. Больше меня не трогали.

Прошло некоторое время. Все улеглось. Однажды вечером явился на квартиру к нам человек незнакомый. Лицом на кувшин похож, а глаза так и бегают, на секунду остановиться не могут. Голос с хрипотцой, как у бывшего оперного артиста или постоянного клиента винных погребков. В один момент немигающие глаза обежали нашу комнату, оценили вещи, на долю секунды остановились на Ирине и уперлись в оранжевый абажур. Наконец, кувшин разомкнул тонкие губы и прошипел:

— Я насчет примуса. Он уже должен быть готов. Хочу забрать.

— Давно исправлен, — ответил я и вышел в кухню. Вернулся с завернутым в старую газету примусом и подаю его гостю. Он схватил пакет и сразу угадал — подвох.

— Я просил корабельный примус — довольно гневно сказал он, отодвинув принесенный пакет, — а вы, я вижу, шутник изрядный.

Ирина вмешалась в беседу. Со свойственной ей тактичностью она сумела остановить назревавшую перебранку:

— Мой муж боится провокации, поэтому очень осторожен, — сказала она гостю. — Вы ведь знаете поговорку «семь раз отмерь, а потом отрежь».

— Это очень хорошее правило, — смягчился гость, — если ваш любезный муж его придерживается — весьма похвально. — И глаза его снова побежали по стенам нашей комнаты. Будто это были не стены обыкновенной комнаты, а вертушка карусели. Мне казалось, что он старается увидеть сквозь стены чемоданчик с долларами или во всяком случае найти место, где он замурован. Мне надоела эта возня и я попросил Ирину запереть дверь на замок, а затем вытащил из-под дивана чемоданчик и положил его на стол прямо в золотистый круг под оранжевым абажуром. Щелкнул замок, откинулась крышка, и бегающие глазки гостя сразу остановились на зелененьких бумажках, будто попали в поле сильнодействующего магнита.

— Считали? — спросил он, вытирая лоб, покрывшийся испариной.

Мы сказали, что с той памятной ночи чемодан ни разу не открывали.

— Может быть, и не будет надобности считать, — проговорил кувшин. — Известный вам человек уполномочил меня сделать предложение — ваш ключ переходит в его собственность, а вся добыча станет вашей, кроме конверта. Гарантирую, что в России ключ применяться не будет. Ваша монополия не нарушится.

Но сделка не состоялась. Ирина отказалась. А мне казалось, что был смысл получить все деньги, покончить с этой отмычкой и уехать куда глаза глядят и начать новую жизнь. По правде говоря, нам пофартило. Так считал я. Но Ирина не согласилась. Позже, когда гость ушел со своим свертком, она объяснила причину отказа: «Не нужно с ними связываться — где-то набедокурят, провалятся, а след к нам приведет». Радовалась Ирина, что закончили благополучно такое трудное дело, строила планы нашей будущей жизни. Несколько раз повторяла: «Обеспечены и независимы» и кружилась, пританцовывая по комнате. А уж со мной была ласкова как восемнадцатилетняя девчонка. Прежде она как-то стеснялась пойти со мной в театр или филармонию, только изредка в кинотеатр, и то неохотно соглашалась зайти. Да я и не настаивал. Понимал, что она может оказаться в неприятному положении. А после этого дела сама купила билеты в филармонию, да самые лучшие. Правда, до этого мы побывали в магазине и обновили свой гардероб. Приоделись не хуже иностранных туристов. Доллары в то время были настоящими вездеходами, на них все можно было купить.

После концерта поехали в роскошный ресторан ужинать. Одним словом, хорошо скоротали вечерок. А потом то ли под влиянием выпитого вина, то ли от хорошего настроения, Ирина рассказала все о своей прошлой жизни. Одно могу сказать: хлебнула она горя изрядно и недаром потеряла веру в людей. Богатые родственники увезли пятнадцатилетнюю девчонку на юг, спасаясь от революции. А когда иссякли капиталы, заставили ее пойти на панель. Сколько она выстрадала только ради того, чтобы отблагодарить своих благодетелей. Но самое страшное случилось позже. Когда из Крыма стали уплывать корабли, родственники преспокойно эвакуировались, оставив Ирину в порту в одном платье. Конечно, им нужна была племянница, которая продавала свое тело, чтобы прокормить их в трудную минуту. А за границей она их могла скомпрометировать.

Вернулась Ирина в Петроград и будто онемела: людей