Читаем без скачивания ОБОРОТНИ СНОВА В ДЕЛЕ - Алина Илларионова(Лесная)

  - Слышь, малая, тебя Лютая-то как пустила, а? - мужчина с сочным басом и аккуратной чёрной бородкой, вероятно, был головой, судя по кристальной белизне вышитой по долу рубахи и чистым, не залатанным на коленях штанам. Этот держал в руках взведённый арбалет, наконечник болта тускло поблёскивал серебром.

  - Кто?!

  - Упырь бочаговский, чай! - тонко выкрикнула румяная баба в юбке колоколом, которую Алесса тотчас возжелала посадить на чайник.

  - На лошади?!

  Перепёлка охотно подтвердила собственную жизнеспособность очередной порцией продукта жизнедеятельности.

  Не обращая внимания на то, что рогатины придвинулись почти вплотную, Алесса медленно достала из кошелька серебряную полушку, подкинула её на ладони, да ещё и надкусила.

  - Не упырь! - констатировал голова и опустил арбалет. Как по команде, острия уставились вверх.

  - Да встречала я его! Помянуть надобно! - Алесса многозначительно усмехнулась. Наверняка так же, как легендарная Тельма.

  - Магичка? - с надеждой вопросил дедок в полосатых штанах и лаптях, чем-то напомнивший девушке Лесовича, только помоложе.

  - Нет, я постоялый двор Зорна ищу. По реком... мендации!

  - "Жеребец", што ль? Дык пойдём провожу! - с готовностью разулыбался "Лесович", демонстрируя нехватку переднего верхнего зуба.

  Деда, как выяснилось, зовут кока Лукич, а Лютой - карсу. На вопрос, что северная кошка делает в центре, кишащем нежитью, Лукич только плечами пожал. Мол, беси принесли с месяц назад, и до сих пор зверина разорвала четверых из Прудочков и двоих из соседнего Заречья. Селяне устраивали облавы, но хитрая кошка уходила буквально у них из-под носа, а из пятерых удальцов-охотников, заключивших промеж собой спор, вернулись трое. Капканы также были пусты.

  Не считая этой беды, живут они, по мнению Лукича, неплохо. И скверное случается, но как без того. В Притопье соседи за рюмашкой повздорили, да зарубил один другого топором - бывает. Тасёнка из Прудочков ещё в травоцвете пошла за грибами, да в болоте утопла, так и не отыскали её. Выше по течению эльфы обстреляли каких-то лихачей, вознамерившихся перебраться через реку самостоятельно, и те вернулись на берег, но деревни обошли и никого не тронули. Хвала Иллиатару!

  "Красный жеребец" был виден издалека благодаря поистине орочьим габаритам - согнанный из массивных светлых брёвен второй этаж с комнатами вытекал из первого каменного на удивление плавно, будто дерево и валуны вросли друг в друга намертво. Камень не был нагим, его почти целиком скрадывал бархатный плющ, вившийся ровно до границы, словно боялся переступить черту. Не иначе, потрудились гномы с дриадами. Хозяин "Жеребца" Зорн оказался ещё более колоритным, чем сам дом. Марта назвала орка старым, но Алесса и предположить не могла, что он окажется совершенно седым, включая ресницы и брови. На фоне тёмно-зелёной кожи это выглядело особенно экзотично и прямо-таки просилось на бумагу. Обнюхав письмо, Зорн вздохнул с оттенком светлой грусти, обласкал девушку потеплевшим взглядом, а потом хлопнул в ладоши и гаркнул, подзывая близняшек-подавальщиц. Не успела Алесса опомниться, как лишилась безрукавки и мешка, а взамен получила тарелку борща со сметаной и кружку кваса, покрытую ещё горячим ломтём ржаного хлеба.

   Пока гостья ела, Зорн делился новостями, интересными и не особо, хотя больше жаловался отсутствию постояльцев. Из-за карсы и нежити предпочитали переправляться ниже по течению, где безопасно, хотя дороже. Сейчас из двадцати комнат занятыми были только пять, да и то в одной из них совершенно бесплатно квартировался паромщик. Вот эта новость порадовала чрезвычайно, и, выпив квас практически залпом, Алесса побежала наверх. Проведать кобылку, которую устроили в пустующем стойле, ещё успеет.

  Сказать, что ей повезло, - всё равно, что назвать ворону певчей птицей, а кротов - полезными в хозяйстве животными.

  - Паром рассчитан на шестнадцать человек с грузом! Канаты тянем вчетвером поперёк течения! - мужчина перевёл дух. Он объяснял уже в пятый раз, да девчонка попалась то ли на редкость упрямой, то ли скудоумной. - Так какого рожна мы поплывём ради одной девки?! Или плати за перевоз полностью, или жди, покуда ещё кто подъедет.

  - Но мне сейчас нужно! Очень! - пискляво возразила Алесса, чувствуя, что ещё чуть-чуть - и заревёт. Затребованные восемь империалов здорово ударят по карману, а ведь ещё надо проводника через Лес нанимать, столичные пошлины платить, да и жить на что-то. Дармоедничать за счёт Вилля она не намеревалась.

  Однако паромщика девичьи беды мало трогали. Махнул на неё рукой, будто отгоняя муху, и захлопнул дверь, едва не щёлкнув знахарку по носу. Алесса вытерла костяшками сухие глаза, решительно шмыгнула и отправилась к голове. Пришла пора вспомнить, что она не только девчонка-знахарь, но и хищник от природы.

  "Прравильно думаешь!" - кровожадно одобрила пантера.

  Провожать вызвался невысокий худенький паренёк, который преподнёс ей горсть сочно-алой клубники, после чего вдруг смущённо заулыбался, пряча глаза и стремительно пунцовея. Ягоды оказались сладкими, ямочки на щеках парня милыми, Алесса повеселела и в дверь головы затарабанила по-хозяйски. Правда, когда изложила предложение, мужчина смерил хрупкую девушку с головы до носок насмешливым взглядом, слегка задержавшимся на расстёгнутой рубашке, и скривил губы. Вихрастый пацанёнок лет восьми, вертевшийся у ног, осклабился, подражая тяте.

  - Охотница, стало быть?

  - Я не охотник, я - метаморф.

  Девушка протянула фамильный лист небрежно, отрепетированным у зеркала жестом. Из-за пазухи случайно выпала скрученная грамота и, развернувшись на приступке, явила грифона, печать императорскую, печать Северингскую и заявление такого рода: "Мы, Аристан I, Самодержавный Правитель Неверрийской Империи..."

  - Если вас это не смущает, - добавила Алесса после некоторого молчания.

  Не смутился не только голова, но и остальное население Прудочков: жители срединных земель уже прознали, что истинных оборотней внесли в список Разумных Рас. Не слыхали, правда, чтобы правитель им лично рассылал благодарности за обезвреживание государственных преступников. Документ заценил шепелявый местный писарь, который по окончании досмотра восхищённым шёпотом изрёк: "Не липофый..."

  Юной загонщице, которую сам император отметил светлейшей милостью, предоставили роскошную по здешним меркам комнату на втором этаже с видом на лес. Собственно, других видов здесь и не предлагалось, зато было зеркало в полный рост, такое же тёмное и старое, как его деревянная оправа. Задёрнув шторы, девушка разделась донага и встала перед зеркалом. Зрелище не впечатляло: худенькая, почти мальчишеская фигура; вместо груди, если сравнить с селянками, пшик один; талию Вилль и ладонями обхватит. "Загонщица" согнула руку в локте и напрягла мышцы. Не удовлетворившись, сделала выпад съертом, обронила его и едва успела добежать до кровати, чтобы уткнуться в подушку. Она боялась перебудить хохотом всю деревню. Если Вилля девушка обозвала цепным белым кроликом, то себя - котёнком с сапожной иглой, вышедшим на бой с соседским волкодавом. Но назвался груздем - полезай в кузов, так что выбора нет.

  Рассвет выдался тусклым, зябким и сырым, как и все рассветы на берегу больших рек. К шести часам солнце слегка подкрасило туман желтизной и, осознав тщетность проделанной работы, плюнуло и убралось за тучу. Зарядил мелкий, нудный дождик, что так любят грибы и терпеть не могут люди. Зорн пожалел девушку и выдал ей свои детские сапоги, а та его расцеловала в обе щеки: светлые замшевые сапожки мочить не хотелось вовсе.

  В лесу было сыро и душно, отчего у Алессы мгновенно засвербило в носу, и нижнюю часть лица пришлось упрятать в воротник. Днём, вероятно, дымка всё же испарится, и берёзы да сосенки будут выглядеть приветливей, а покуда вместе с туманом в воздухе повисла угроза. Отчего-то знакомая, но неуловимая для памяти. Чавкая сапогами по прелому рыжему мху, худышка загонщица шла следом за двумя проводниками, высокими, широкоплечими - об дорогу не убьёшь. Забавно.

  Ловушка оказалась гораздо ближе, чем Алесса предполагала: глубокая, не менее полутора саженей, яма с отвесными стенами и ощерившимся кольями дном. Видно, здорово достала селян карса, коль целая шкура им была не нужна.

  - И барашка привязывали, и поросёнка, да не жрёт. А людей рвёт в лоскутья! Людоедка... - зло цыкнул Дорот и отёр губы, обрамлённые трёхдневной чёрной щетиной.

  Девушка внимательно посмотрела на охотника. Красивый, наверняка в роду эльфы из Силль-Миеллона затесались, да и пахнет хорошо: теплом, лесом и зверем одновременно. Последней жертвой карсы была его младшая сестра Доната. Алесса ободряюще положила руку ему на плечо.

  - На рассвете я принесу вам её уши.

  - Уши?! - брови Зорна вздёрнулись до корней седых волос, лоб перерезали глубокие морщины.