Читаем без скачивания СЕРЕБРО И СВИНЕЦ - Владимир Серебряков

Последнее соответствовало истине не вполне. Коммунистами оставались дед и отец Шойфеты, сам же Лева, избалованный благоденствием, был оторван от реальной жизни настолько, что никакая идеология в его мозгу поселиться не могла, не имея под собой почвы – так не растут на голом камне деревья. Все притязания и мечты юноши сосредотачивались на научной карьере, ей Лева намеревался отдаться всецело, и сообщение, что он, выпускник иняза, должен будет отряхнуть пыль с получаемых за претерпленные на военной кафедре унижения лейтенантских звездочек, повергло его в шок.

Леве даже не дали собраться толком. Все его пожитки умещались в целлофановом пакете, а тот лежал в вещмешке вместе с сопроводительными документами, где черным по белому значилось, что военный переводчик лейтенант Лев Лазаревич Шойфет направлен на базу авиации Краснознаменного и тэ-пэ Флота “Ай-Петри”. Это было само по себе нелепо – о флоте Лева знал только, что корабли плавают, а от качки у него начиналась болезнь – морская или воздушная, смотря по обстоятельствам.

Но самолет, вылетевший из-под Серпухова с Левой и грузом тушенки, направлялся вовсе не в Крым. Приготовившийся к долгим желудочным мукам, Лева был изрядно обрадован, когда проклятая машина приземлилась под Минском. Тушенку куда-то увезли, а Леву запихнули в армейский грузовик, подъезжавший теперь к Барановичам.

Лева вздохнул и попытался опереться плечами о борт.

Грузовик тут же тряхнуло, и Лева стукнулся лопаткой, чертыхнувшись про себя.

Внезапно машина вильнула в сторону. Забыв о боли, Лева припал к щели в брезенте. С шоссе они свернули на какой-то проселок, проходивший под плотно сомкнутыми кронами. Мимо мелькали деревья.

– Подъезжаем, – лениво отвесил сопровождающий.

Лева приободрился, но прошло еще минут двадцать, прежде чем грузовик остановился у шлагбаума. Двое суровых и злых часовых проверили документы сопровождающего – на Левины глянуть никому в голову не пришло. Машина проехала еще метров двести, и водитель заглушил мотор уже окончательно.

– Приехали, – сообщил проводник.

Лева вскочил так резво, что едва не пропорол теменем брезент. Первое, что он увидел, выскочив из кузова, была крыша.

Всю территорию базы – другого слова Лева подобрать не сумел – накрывал растянутый, похоже, на окрестных дубах маскировочный полог. Лева уставился на него, раскрыв рот. Он привык не воспринимать всерьез разговоры о секретности с тех пор, как получил зверский нагоняй за утерю разведывательно-ценных методичек (отправленных в стирку вместе с пиджаком), и только сейчас понял, как на самом деле охраняют государственную тайну.

– Простите… – робко пробормотал он, не опуская взгляда, – а что у меня в сопроводиловке… база “Ай-Петри”…

– Какие “Петри”? – фыркнул сопровождающий. – Это пусть натовская разведка читает. Вот здесь ваше место, товарищ военный переводчик. Идите за мной.

Лева послушно обогнул грузовик. И замер.

В центре вырубки зиял огромный – метров ста в поперечнике и не меньше двадцати в глубину – котлован. А в котловане, посреди разливанных луж темной болотной воды, стояли тройками – две и одна на них сверху на манер буквы “П” – каменные глыбы. Каждая была размером, пожалуй, с автобус, разве что чуть потоньше. Если бы Лева хоть немного разбирался в геологии, то бы удивился еще больше, потому что глыбы были базальтовые, а добыть в Белоруссии базальт довольно сложно. Но это обстоятельство осталось лингвистом не замеченным, зато он обратил внимание на другое. Поверх стоящих неровным кругом глыб была уложена конструкция, изрядно напоминавшая ускоритель частиц из учебника физики. От сползания в болото кольцо из балок и магнитов удерживали стальные тросы.

Пыхтели помпы, выкачивая из котлована сочащуюся со дна воду.

На Левиных глазах автокран подцепил контейнер, покрашенный, как и все в армии, немаркой защитной краской, и подвел к кольцу. Запахло озоном, между двумя катушками проскочила искра, и что-то заметалось внутри круга. Древние менгиры, подпиравшие чудо современной техники, затянуло марево. И вдруг пространство в кольце разорвалось, и оттуда блеснуло – вопреки всякой логике, снизу – ослепительное солнце.

Лева затряс головой, пытаясь разогнать бредовое наваждение.

– Вира-а! – донеслось из провала. – Вира-а… ля, то есть майна, ля, мать, ё, короче, опускайте, ё, вашу мать! Ниже, ниже!

– Не держит в…! – взвыл кто-то, перекрывая гул.

Контейнер тряхнуло, и он разом просел на пару метров, перекосившись так, что угол едва не зацепил металлическое кольцо.

– Не держит у него! … на сосну намотай! – донеслось из провала. – Щас так …якнет, ни …я не соберешь!

За этой яростной отповедью последовал поток мата настолько густого, что пристойных слов в нем отыскалось бы одно-два, да и те, верно, попали по случайности.

– Стр-ройбат, – с великолепным презрением процедил сопровождающий. – Лейтенант Шойхет, вам туда.

Он махнул рукой в сторону времянки, над которой развевался зачем-то красный стяг.

Даже не подумав обидеться на перевранную фамилию, Лева послушно зашагал в указанном направлении, стискивая в кулаке замусоленные документы. Яма, из которой светит солнце, серьезно поколебала его представления о возможном и допустимом.

Во времянке находилась, как понял Лева, администрация, хотя в армии ее точно называли по-другому. Неулыбчивый парень с такими же, как у Левы, нашивками, только другого цвета, принял у лингвиста замученные бумажки и, сверившись с несколькими журналами и списками, выписал взамен справку на грязно-сером бланке, напомнившую Леве освобождение от физкультуры.

– Сейчас обождите здесь, – приказал он, – в четырнадцать пятнадцать спуститесь в ворота, там пройдете к майору Кобзеву и получите от него дальнейшие инструкции.

– Ворота? – беспомощно переспросил Лева. Никаких ворот он на базе не видел – только шлагбаум при въезде. Может, это о нем?

– Кольцо на стоячих камнях, – пояснил мрачный лейтенант. – Да, еще вот… – Он вытащил из папки гектографированный бланк. – Распишитесь полностью, здесь и здесь. И вот тут, можно коротко.

– П-позвольте, – неуверенно промямлил Лева, заметив крупно пропечатанное “Подписка о неразглашении”, – но я уже подписывал…

– Это вы в Москве подписывали, – безжалостно ответил лейтенант, – а здесь еще нет. Собственно, вы уже почти все видели… однако порядок есть порядок. Без подписки я вас пропустить не могу.

Лева пожал плечами, дважды вывел в указанных местах “Шойфет Л.Л.” и поставил внизу листа незамысловатую закорючку, которую не без гордости называл своим автографом.