Читаем без скачивания МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ - Энн Райс

Но как, скажите, следует расценить вот это? Что означает его пристальный взгляд и напускная смелость закоренелого преступника?

- Хочешь умереть так же, как и жил? - шепотом спросил я.

Мысль о Доре словно вдохнула в него новые силы и заставила действовать. Он яростно вцепился в мои руки, мертвой хваткой державшие его за лицо, однако, почувствовав их поистине каменную крепость, попытался действовать по-другому: принялся извиваться и конвульсивно дергаться, стараясь выскользнуть из моих ладоней. Бесполезно. Он зашипел от бессилия.

Меня вдруг охватила необъяснимая жалость к этому человеку. Я решил, что должен проявить милосердие и перестать мучить его столь безжалостно. В конце концов, он так много знает и понимает. «Ты наблюдал за ним в течение стольких месяцев, - уговаривал я себя, - и теперь не должен затягивать развязку. Но, с другой стороны, где и когда тебе представится возможность отыскать еще одну такую жертву?»

Итак, голод одержал победу над тягой к справедливости. Я обхватил ладонью его затылок, прижался лбом к шее, позволив ему почувствовать прикосновение и ощутить запах моих волос. Услышав, как он судорожно втянул в себя воздух, я начал пить…

Он мой! Вместе со струей крови в меня потоком полились видения. Вот он вместе со Старым Капитаном в одной из передних комнат дома. За окном с шумом проносятся машины… Я слышу его слова, обращенные к Старому Капитану: «Если вы еще раз покажете его мне или заставите его трогать, я никогда больше и близко к вам не подойду…» И Старый Капитан клянется, что ничего подобного не повторится. Старый Капитан водит его в кино, а потом обедать в ресторан «Монтелеоне»; они вместе летят в Атланту… И Старый Капитан снова и снова обещает, что не станет так больше делать: «Ты только позволь мне быть рядом с тобой, сынок, только быть рядом… Я клянусь… Я никогда…» Мать, как всегда пьяная, появляется в дверях, на ходу расчесывая волосы… «Мне известно, чем вы там с ним занимаетесь… Я все знаю о ваших играх со стариком… все знаю… Ведь это он купил тебе эту одежду? Думаешь, я не понимаю?…» А вот Терри с дыркой от пули прямо посередине лица… Молодая женщина со светлыми волосами как-то неловко, боком, падает на пол. Это уже пятое убийство, и жертвой его должна стать ты, Терри, именно ты… Они с Дорой в автофургоне… И Дора знает. Ей было всего шесть лет, но она знала. Она знала, что он застрелил ее мать, Терри. Но они никогда и словом не обмолвились между собой об этом! Тело Терри лежит в пластиковом мешке. Господи, как ужасен этот пластиковый мешок! И его голос: «Мамочка умерла…» Дора не задала ни единого вопроса. В свои шесть лет она уже все понимала. Терри кричит «Ты что, сукин сын, хочешь отнять у меня дочь? Думаешь, у тебя получится? Надеешься лишить меня ребенка? Я сегодня же уезжаю с Джейком, и дочь едет вместе со мной!» Выстрел. Женщина мертва. «Все кончено, радость моя. Я больше не в силах тебя терпеть…» Бесформенная куча на полу… Безвкусно одетая, вульгарная, но при этом очень симпатичная молодая женщина с овальной формы ногтями, покрытыми бледно-розовым лаком, с накрашенными, всегда такими свежими губками и соломенного цвета волосами… Ярко-розовые шорты, стройные 6едра.

Они с Дорой едут всю ночь - ни словом не упоминая о происшедшем…

«Что ты со мной делаешь? Ты же убиваешь меня! Ты отбираешь у меня кровь, но не душу! Ты вор, ты… Ради Бога, в чем…»

- Ты разговариваешь со мной? - Я отпрянул от него, кровь еще текла по губам. Господи, да он и вправду говорил со мной! Я вновь вонзил в него зубы и на этот раз все же сломал ему шею.

Однако он не замолчал.

«Да, я к тебе обращаюсь! Кто ты такой? Почему? Почему ты пьешь мою кровь? Скажи! Будь ты проклят! Проклят!»

Я переломал все кости в его руках, вывернул плечевые суставы. Мне нужна была вся его кровь, вся, до капли. Я буквально вылизал языком его раны. «Дай мне… дай мне… дай мне…» - мысленно твердил я.

«Но как? Как тебя зовут? Бога ради! Кто ты?»

Он умер. Я уронил его на пол и отступил назад. Он со мной говорил! Говорил в самый момент убийства! И он осмелился спрашивать меня, кто я? Испортить мне все удовольствие?

- О, ты не перестаешь преподносить мне сюрпризы, - прошептал я, стараясь прийти в себя и собраться с мыслями.

Кровь заполнила сосуды и согрела меня. Я не спешил проглотить последние оставшиеся во рту капли. Мне хотелось поднять его с пола, вскрыть вены на запястьях и высосать то, что еще, возможно, осталось, но это было бы так отвратительно, да и, по правде говоря, у меня не было никакого желания прикасаться к нему еще раз. Сглотнув, я провел языком по зубам, стараясь ощутить послевкусие… Он и Дора в фургоне, ей всего шесть лет, а мамочка умерла от выстрела в голову… Они с папочкой теперь всегда будут вместе.

- Это было пятое убийство, - услышал я вдруг его голос. - Кто ты такой?

- Ты опять говоришь со мной, ублюдок? Я опустил на него взгляд. О-о-о, как чудесно! Кровь наконец достигла самых кончиков пальцев на руках и теперь растекалась по сосудам ног. Я закрыл глаза. Ради этого я и живу - ради этого вкуса, ради этого ощущения… И вдруг мне на память пришли слова, сказанные им Доре тогда, в баре: «Я готов душу продать за такие уголки, как этот».

- Черт возьми, да сдохни же ты наконец! - воскликнул я. Мне хотелось, чтобы его горячая кровь как можно дольше пульсировала в моих венах, но сам он был мне больше не нужен. К дьяволу! Для романа между вампиром и смертным шести месяцев более чем достаточно. Я взглянул наверх, черное существо вовсе не было статуей! Оно было живым! И оно пристально смотрело на меня. Скульптура ожила, она дышала и с выражением мрачной ярости на черном сияющем лице сверлила меня взглядом.

- Нет, этого не может быть! - вырвалось у меня. - Не может быть!

Я изо всех сил старался взять себя в руки и обрести то состояние спокойного хладнокровия, которое всегда охватывает меня в минуты серьезной опасности.

Я пихнул мертвое тело на полу, только чтобы удостовериться в том, что по-прежнему нахожусь в той же комнате и не сошел с ума, одновременно с ужасом ожидая уже знакомого ощущения полной дезориентации в пространстве. Однако ничего подобного не произошло.

Тогда я закричал, нет, скорее завизжал, совсем по-детски.

И выбежал из комнаты.

Я промчался через прихожую, распахнул дверь и выскочил на улицу, в спасительную ночь.

Взлетев вверх, я пронесся над крышами и в полном изнеможении буквально рухнул на брусчатку в какой-то узком переулке. Нет, это просто не может быть правдой! Скорее всего, видение было последним посланием моей жертвы, своего рода сладким актом возмездия, весточкой с того света. Это он сделал так, что статуя - это ужасное черное существо с крыльями и козлиными ногами - выглядела как живая…

- Да, именно так, - вслух произнес я, вытирая губы и оглядываясь. Я лежал на грязном снегу. По переулку шли смертные. Они не желали, чтобы их кто-то беспокоил. А я и не собирался это делать. - Его месть. - Я еще раз вытер губы и шепотом продолжил: - За все, что он любил, за его страсть к сокровищам, собранным в той квартире. И он обратил ее против меня. Он понял. Он догадался, кто я. Он знал, как.

К тому же существо, которое следило за мной, никогда не выглядело таким спокойным, невозмутимым, я бы даже сказал - задумчивым. Напротив, оно постоянно колебалось, клубилось, словно густой туман. И потом, эти голоса. Конечно же, там, в квартире, стояла самая обыкновенная статуя.

Я вскочил на ноги; злясь на самого себя за позорное бегство, за то, что упустил возможность насладиться последними деталями ритуала убийства. Я был достаточно разъярен, чтобы немедленно вернуться обратно в квартиру и вновь пнуть лежащее на полу тело, а заодно и статую, которая, конечно же, опять превратилась в кусок гранита, едва лишь сознание окончательно покинуло мертвый разум моей жертвы.

Переломанные руки, плечи… Словно окровавленное месиво, в которое я превратил его тело, вдохнуло жизнь в это существо и призвало его на помощь.

А Дора… Дора непременно узнает обо всем этом - о переломанных костях, о свернутой шее.

Я вышел на Пятую авеню. И подставил лицо ветру.

Поглубже засунув руки в карманы своего шерстяного блейзера, который в такой снегопад, конечно же, выглядел слишком легким и весьма неподходящим нарядом, я побрел дальше. «Ладно, черт бы тебя побрал, - мысленно обратился я к нему, - ты догадался, понял, кто я, и на несколько мгновений сумел заставить статую выглядеть словно живая».

Я замер на месте и устремил взгляд на другую сторону улицы, туда, где темнели на фоне снега деревья Сентрал-парка.

«А если эти события все же связаны, между собой, - теперь я разговаривал уже не со своей жертвой и не со статуей, а со своим преследователем, - приди и забери меня». Я больше не желал трястись от страха - наверное, я совсем потерял голову.

А где сейчас Дэвид? Скорее всего, охотится. Охотится… Как он любил это делать в джунглях Индии в те времена, когда был еще смертным. А я навсегда превратил его в охотника на братьев по разуму.