Читаем без скачивания За рамками приличия - Мишель Селмер

Да, она надеялась, что они с Адамом ближе узнают друг друга. Но не в таком смысле. Как говорится, из одной крайности в другую. Ведь он, как ее мама верно заметила, не такой, как они. Значит, какова бы ни была причина этого странного чувства, его следует подавить в зародыше.

Хотя оба они были полны решимости забыть о произошедшем, совместная поездка в клинику вечером того же дня стала мучительной. Доктор Мейер немного утешил их. Он заверил Кэти, что она не сделала ничего, что могло бы стать причиной неудачи, и выписал ей гормоны. Их прием следовало начать за неделю до следующей попытки, чтобы матка стала восприимчивее и шансы на успех возросли.

Кэти было неизвестно, как действуют гормоны, но по дороге в Эль-Пасо перед повторением имплантации она ощущала почти полную безнадежность. Что, если отношения между ней и Адамом совсем испортятся? За это время он прислал несколько электронных посланий, интересовался ее состоянием, но со дня провала первой попытки они не разговаривали.

Как и в прошлый раз, Кэти приехала к Адаму. Оттуда Рис отвез ее в лимузине в клинику. От волнения у Кэти дрожали руки. Она была уверена, что Адам ждет ее в вестибюле, но его там не оказалось. Она стояла на их обычном месте, у лифта, но он прислал сообщение, что задерживается, и она отправилась к врачу одна.

А что, если он не приедет вовремя? Они сделают все без него? От этой мысли сердце Кэти тревожно забилось.

Она поднялась на лифте в клинику и сообщила о себе в надежде, что ей предложат подождать, однако медсестра тут же вызвала ее. Кэти медленно переоделась в халат. Она страстно ждала сообщений от Адама, но, когда медсестра пригласила ее в операционную, ей пришлось оставить телефон в сумке.

Она поняла, что он не приедет. Его задержала работа, или он не хочет видеть ее? Это уже становилось правилом — сблизиться с мужчиной, расслабиться… и наблюдать, как он уходит. Она похожа на отражатель: мужчины сближаются с ней и тут же отскакивают. Большинство ее подруг уже замужем, а она должна носить чужого ребенка.

Медсестра помогла Кэти расположиться на столе и приготовила ее к процедуре. Видимо, она ощутила волнение девушки, потому что, взяв ее за руку, спросила:

— Вы в порядке, дорогая?

Глаза Кэти наполнились слезами.

— Я думаю, Адам не собирается присутствовать.

— Мистер Блер уже здесь. Ждет в приемной.

— Правда?

Медсестра улыбнулась и кивнула:

— Я как раз собиралась за ним сходить.

Кэти ощутила такое облегчение, что, не лежи она на столе, у нее наверняка подогнулись бы колени. Медсестра вернулась с Адамом.

Кэти пришлось крепко закусить губу, чтобы не расплакаться от радости. Обеспокоенный, Адам взял стул и сел рядом с ней.

— Что с тобой, Кэти? Почему ты плачешь?

— Я думала, ты не приедешь, — ответила она хрипло.

— Я же предупредил, что немного опоздаю.

Она вытерла глаза:

— Да, конечно. Не понимаю, что со мной происходит.

— Вероятно, это из-за того, что вы принимали гормоны, — пояснила медсестра. — Они делают некоторых женщин сентиментальными.

Что ж, может быть, на этот раз имплантация будет успешной.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросил Адам. Он выглядел таким растерянным, что Кэти захотелось обнять его. Или поцеловать. Что, если она протянет руку, обнимет его за шею, притянет его голову к себе?..

Ух! Наверное, это гормоны. Она то плачет, то кидается на Адама, И без этого все не очень весело. Дверь открылась, вошел доктор Мейер.

— Ну как? Мы готовы делать ребенка? — весело поинтересовался он.

Кэти кивнула и протянула Адаму руку. Он зажал ее между своими ладонями и держал, пока врач работал. Все прошло очень быстро, как и в прошлый раз.

— Вы помните, что должны два часа лежать на спине? — сказала медсестра и вышла, оставив их одних.

В прошлый раз Адам сразу отпустил ее руку, а сегодня продолжает держать. Может быть, он все-таки находит ее не очень страшной?

— Мне правда неловко за то, как я себя вела, — произнесла Кэти. — Ведь я никогда не плачу. Даже когда упала с лошади и сломала ключицу. А теперь, увидев тебя, хнычу.

— Кэти, я понимаю.

— Я не хочу, чтобы ты считал меня большим ребенком.

— Я и не считаю. То же самое происходило с Беккой, когда ее готовили к извлечению яйцеклетки. А потом они обнаружили болезнь, и это явно ее не обрадовало.

Трудно представить Бекку плачущей. Даже из-за рака. Она всегда была такой сильной, такой решительной. Даже в самом конце, когда не оставалось никакой надежды, она держала себя в руках. По крайней мере, при Кэти и родителях.

— Иногда я виню себя за то, что не очень сильно скучаю по ней, — вздохнула Кэти. — Мы отдалились друг от друга.

— Это бывает.

— И это очень печально. Бекка была моей сестрой двадцать четыре года, но она не очень хорошо меня знала.

Адам удивился:

— В каком смысле?

— Она всегда думала, что если я живу на ферме с родителями, значит, я смирилась, сдалась — что-то в этом роде. Тысячу раз твердила, что я не пользуюсь ни своим образованием, ни своей жизнью, что надо уехать в город, увидеть другой мир, встретить новых людей. И сколько бы я ни уверяла, что мне нравится работать на земле, что я счастлива, она не могла это понять. То, что хорошо для нее, должно быть хорошо для всех. Так она считала. Меня это… бесило.

— Тебе не стоило принимать ее слова близко к сердцу.

Но Кэти принимала. Сестра всегда смотрела на нее сверху вниз. Бекка была красива, утонченна и популярна. Кроме того, она бывала упрямой и эгоистичной.

— У меня всегда было ощущение, что она меня просто не замечает. Меня настоящую. Для нее я оставалась наивной маленькой Кэти. Бекка, вероятно, думала, что я стану такой же, как она. А меня не волновали утонченность и богатство. И я не смогла бы так стараться ради мужчины. Она все делала, чтобы угодить тебе. Чтобы ты не остыл к ней. Мне кажется, это… выматывает. — Адам нахмурился, и Кэти почувствовала укол совести. — Извини. — Девушка сжала его руку. — Я не хотела…

— Нет, ты права. Она была именно такой. Но я, поверь, никогда не мог это понять. Бекке не надо было трудиться, чтобы я не охладел к ней. Я любил ее… Когда мы встретились, она была независимой и собранной.

Кэти улыбнулась:

— Она действительно была такой.

— Не знаю почему, но когда мы поженились, Бекка изменилась.

— Может быть, она любила тебя очень сильно и боялась потерять. Боялась, что надоест тебе после женитьбы.

— Это глупо.

— Встретив тебя, Бекка впервые в жизни казалась по-настоящему счастливой. Дома она никогда не была счастлива. Она ничего не говорила, но мы знали, что она стыдится своей семьи. Ты не представляешь, как это было больно для родителей.

К ее удивлению, Адам просунул свои пальцы между ее пальцами.

— Я старался заставить Бекку чаще навещать вас. Клялся, что найду для этого время. У меня не было семьи, поэтому я понимал, что значит семья для человека. А она… — Он беспомощно пожал плечами.

Кэти следовало бы обидеться, но она была скорее разочарована. Ведь Бекка внушала им, что это у Адама никогда не находилось для них времени.

— И в клинике было то же самое, — продолжал он. — Врачи обнаружили болезнь и предложили немедленно сделать операцию и начать лечение. А Бекка отказалась. Хотела изъять яйцеклетки. Я умолял ее, но она знала, что это наш последний шанс завести ребенка, и ее невозможно было переубедить. Доктора предупредили, что этот вид рака особенно агрессивен, но она их не послушалась.

Бекка всегда давала понять Кэти и родителям, что так решил Адам, что это он настоял на том, чтобы отложить операцию. И они ей поверили. Неужели она лгала? Почему она заставляла их поверить в то, что ее муж неразумен и требователен?

— Понимаешь, в этом заключена определенная ирония, — неожиданно сказал Адам. — Я не думаю, что Бекка действительно хотела иметь детей.

Верно. Ее сестра никогда особенно не тянулась к детям. Кэти даже немного удивилась, когда Бекка сообщила, что они стараются завести ребенка и приходит в отчаяние, поскольку ничего не получается. Если Бекка хотела чего-нибудь, она не желала ждать. Становилась одержимой.

— Целый год она только об этом и говорила, — заметила Кэти.

— Бекка знала, что я мечтаю о детях.

— А почему она не хотела малыша?

— Думаю, она боялась, что, если у нас появится ребенок, я буду любить его больше, чем ее. А она должна была оставаться центром вселенной.

Неужели сестра была настолько не уверена в себе? Бекка была умной, красивой, талантливой, муж искренне любил ее. Почему она не могла быть просто счастливой? Зачем ей потребовалось все усложнять?

— Я любил Бекку, — сказал Адам, — но не думаю, что до конца понимал ее. Это моя вина. Я должен был постараться, быть упорнее. Я всю жизнь буду клясть себя за это.