Читаем без скачивания Магазинчик мороженого - Эбби Клементс

– Ну, я же знала, что ты не будешь возражать, – Имоджин подмигнула сестре с лукавой улыбкой.

– Я не возражаю, – сказала Анна. – Но честно говоря, Имо, ты могла бы стащить еще и пару приличных туфель к платью, – она неодобрительно покачала головой, глядя на вьетнамки.

– Итак, которая из них? – Имоджин отставила бокал и внимательно оглядела зал, не стараясь скрыть свой интерес. – Не та ли, что разговаривает сейчас с Джоном?

– Именно она, – кивнула Анна, делая глоток шампанского.

– Мм… – Имоджин пригляделась, затем тихо свистнула: – Горячая штучка!

– Ну спасибо. Знаешь, я в курсе.

– А еще она мерзкая, отвратительная обманщица, конечно.

– И это правда. Хотя не думаю, что когда-нибудь узнаю всю эту грязную историю в деталях.

– Какая там еще история? Она завела ребенка от Джона, а потом переспала с соседом. Все!

– Думаю, Джон до сих пор корит себя за то, что оставлял их с Элфи одних надолго. Он как раз тогда нашел новую работу, и ему приходилось много ездить по делам.

– Самая обычная отговорка. Другие же не бросаются в объятия соседа, как только муж куда-нибудь уезжает! – сказала Имоджин, закатывая глаза.

– Шш, тише, прошу тебя, – зашикала Анна. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал, кого они обсуждают. – По крайней мере Мия – замечательная мать, и она не препятствует нашему с Элфи общению.

– Ты чертовски благоразумна, Анна. Неужели тебя это все не напрягает?

– Мне все равно, что было в его жизни до меня.

– Согласна, – сказала Имоджин. – Очевидно, что Джон без ума от тебя, и это единственное, что имеет значение. И все же эта ситуация просто отвратительна.

Когда зазвучала новая песня, Имоджин потянула сестру за руку.

– Допивай свое шампанское. Я знаю, ты травмирована, но я очень люблю эту мелодию, – она скинула шлепанцы. – Вот, надень, а мне давай свои туфли, и пойдем потанцуем – надо же составить Джесс компанию.

Глава 5

В понедельник утром Имоджин осталась одна в квартире, и сейчас, когда шампанское полностью выветрилось и мысли прояснились, она почувствовала прилив энергии и решила, что готова к оздоровительным мероприятиям.

Она отправилась на кухню, выпила фруктовый коктейль из манго и маракуйи, а затем расстелила коврик для йоги. Имоджин решила начать день так же, как на острове, – поприветствовать солнце, обратившись лицом к морю. Да, конечно, эта водная гладь была серой и мрачной, но все же это было море. Следя за дыханием, она плавно переходила от одной позы к другой, растягивая мышцы, расслабляясь и успокаиваясь.

Девушка честно старалась разобраться в себе и своих чувствах, но одна радостная мысль заслоняла все остальные – завтра она уже будет сидеть в самолете, уносящем ее назад на Ко-Тау. Совсем скоро она окажется на берегу в объятиях Люка, снова будет делать подводные снимки, наслаждаться звездными теплыми ночами и радоваться солнечным беззаботным дням. Имоджин улыбнулась и изо всех сил постаралась вытолкнуть таз вверх, к потолку, не обращая внимание на отчаянное сопротивление задних бедренных мышц.

Звонок телефона разрушил блаженную тишину. Имоджин неохотно поднялась на ноги и подскочила к журнальному столику, где лежал мобильник, с одним желанием – заставить его замолчать. Со вздохом прочитав на экране: «Мама», она поняла, что надежда на релаксацию тает на глазах. Одна лишь мысль о матери заставила ее напрячься.

Она нажала кнопку приема вызова.

– Привет, мам, – сказала она в трубку, пытаясь удержать ощущение безмятежности и покоя, которое испытывала, занимаясь йогой.

– Имоджин, хорошо, что я тебя застала. У тебя есть немного времени?

– Конечно, – Имоджин села на диван и подогнула под себя ноги. – В чем дело?

– В твоем отце. Боюсь, он несколько не в себе. Том закрылся у себя в студии и отказывается выходить оттуда.

Положив трубку, Имоджин сразу же бросилась на станцию и села на первый поезд до Льюиса. Весь путь до городка она думала о двух прошедших неделях, о долгих вечерах, когда они разбирали бабушкины вещи – старые фотографии, украшения, разные мелочи, игрушки из их с Анной детства и детства отца и дяди. Мартин больше говорил, а отец тщательно разбирал и сортировал вещи матери. Должно быть, ему было очень нелегко – сразу после похорон с ощущением безвозвратной утраты вновь погрузиться в детские воспоминания.

Добравшись до города, Имоджин пешком направилась знакомой дорогой к коттеджу родителей. Она постучала, и уже через несколько секунд мать отворила дверь.

– Спасибо, что так быстро приехала, милая, – сказала Джен, пропуская ее внутрь и провожая на кухню. – Честно говоря, я не представляю, что еще можно сделать.

– Давно он там сидит? – спросила Имоджин, глядя в окно на отцовский сарай в саду, который он переделал в мастерскую.

– Со вчерашнего утра. Он спал там сегодня, а сейчас вот уже несколько часов просто сидит на полу. Я заглядывала к нему через окно, но не смогла убедить выйти.

– Он что-нибудь ест?

– Я просовывала ему сэндвичи под дверь, но понятия не имею, прикоснулся ли он к ним.

– Ты не думаешь, что просто на него так повлияли события последней недели? – сказала Имоджин. – Не так-то легко пройти через все это… похороны матери… Я хочу сказать… – Имоджин внимательно посмотрела на мать, отмечая напряженное выражение лица и новые морщинки вокруг глаз. – Папе ведь совсем это не свойственно, – проговорила она, тщетно пытаясь найти разумное объяснение происходящему. – Я имею в виду, впадать в депрессию.

– Мартин с твоим отцом обсуждали, как следует поступить с домом бабушки Вивьен, – сказала Джен сдержанным тоном. – Похоже, Мартин хочет продать его как можно быстрее и уже получил предложение от застройщика. Он сказал отцу, что хочет продать дом и подвести черту под всем этим. Том не против самой продажи, но застройщик собирается снести особняк и построить на этом месте многоквартирный дом.

– Это ужасно! – воскликнула Имоджин. – Я согласна, что Мартин и папа должны что-то решить с домом, но так скоро после бабушкиной смерти? Как только Мартин мог пойти на это?

– Совершенно с тобой согласна. Впрочем, нетрудно догадаться, кто подговорил Мартина на это. Но ты ведь знаешь, как твой отец и его брат относятся друг к другу. Не думаю, что они хоть раз поругались с тех пор, как вышли из подросткового возраста. Отец не произнес ни слова о продаже дома после разговора с Мартином, за исключением того, что рассказал мне о его планах. Однако его это страшно мучит.

– Ему не следует сдаваться, – сказала Имоджин. – Дом принадлежит им обоим. Мартин не может ничего сделать без согласия папы.

– Ты ведь знаешь своего отца, – голос Джен неожиданно смягчился. – Тот, кто был когда-то хиппи, остается им на всю жизнь. Он на все даст согласие, лишь бы сохранить мир в семье.

В первый раз в своей жизни Имоджин увидела свою мать в таком состоянии – она готова была расплакаться.

– Я пойду поговорю с ним, – сказала Имоджин решительно.

– Да, милая, иди. Надеюсь, у тебя лучше получится, чем у меня. У вас с отцом всегда были особые отношения. Ты ведь знаешь, ты самое дорогое, что у него есть.

Имоджин оставила мать и направилась в сад, прямиком к мастерской отца.

– Пап, я знаю, что ты там, – сказала Имоджин, подойдя к двери. Она подождала несколько секунд, но услышала лишь стук дятла вдалеке. – Послушай, я завтра уезжаю и надеюсь, ты поговоришь со мной на прощание.

Имоджин помедлила еще немного, ожидая ответа, и, не получив его, уселась на ступеньку, прислонившись спиной к двери. Лучи полуденного апрельского солнца согревали ее лицо. Прямо перед ней в полузаросшем саду, который ее мама отчаялась подчинить своей воле, возвышался толстый дуб, раскинувший ветки во все стороны. Высоко в кроне Имоджин увидела потемневшие от времени, сколоченные вместе деревянные доски и смятый металлический лист, когда-то служивший импровизированной крышей. Примерно пятнадцать лет назад отец смастерил этот домик на дереве, их с Анной тайное убежище, где сестры играли и делились своими секретами. Папа так и не убрал его оттуда.

Имоджин просидела под дверью минут десять, но ответа так и не дождалась. Неохотно поднявшись на ноги, она вернулась на кухню. Джен уже взволнованно выглядывала в окно.

– Слушай, мам, а у тебя случайно не найдется бейквеллских пирожков с миндалем? – спросила Имоджин. – Ты ведь знаешь, как он их любит.

– Отличная идея, – сразу оживилась Джен. Она открыла буфет и достала оттуда пакет. – В обычном состоянии он бы уже давно их уничтожил, но со дня похорон он почти не ест, – она протянула Имоджин пакет. – Только не клади их на тарелку, иначе не просунешь под дверью.

– Спасибо, мам. – Имоджин вернулась в сад, охваченная новой волной оптимизма. Возможно, ее слова не вызвали у отца интереса, но она не помнила, чтобы он мог устоять перед несравненным лакомством из кондитерской «Мистер Киплинг».