Читаем без скачивания Спаси моего сына (СИ) - Росс Софи

Ледышка колдует на кухне. По-моему, она настолько увлеклась чем-то на плите, что даже не услышала меня.

Я подкрадываюсь к ней сзади. Как лев к ничего не подозревающей косуле. Остановившись в какой-то жалкой дюжине сантиметров от нее, я ставлю руки по обе стороны от ее худеньких бедер, тем самым отрезав голубоглазке все пути отступления.

Только в этот момент она дергается, осознав, что теперь в квартире трое. Если она здесь, значит Давид точно спит. А если взять во внимание отсутствие детского крика, можно сказать, что прямо сейчас нас здесь вообще двое.

— Ты вернулся… — она звучит тихо, в голосе четко звучит какое-то опасение.

— Боишься меня, Аленушка?

Я опускаю голову, чтобы скользнуть носом по нежной коже на ее шее. На голубоглазке запах моего геля для душа. И вот это уже совсем не хорошо, потому что желание мгновенно ударяет мне в голову.

Держать свои руки на мраморной столешнице становится сложнее. Я сжимаю ладони в кулаки, и Алена в этом капкане напрягается еще сильнее. Я бы удивился, дыши она вообще сейчас.

— Н-н-нет… — голубоглазка заикается, и это становится очередным подтверждением того, что в данную секунду ее сердечко стучит гораздо чаще, чем обычно. Она волнуется.

— Хорошие девочки не обманывают. А ты ведь из таких, правда, Ален?

Чего я добиваюсь? Сам не знаю. Мне просто нравится дразнить эту дрожащую фиалочку, очутившуюся в моих руках.

— Выпусти, пожалуйста. Мне нужно…

— Что же тебе нужно, красавица? Только попроси.

— Молоко…из холодильника…

Я запрокидываю голову и смеюсь.

Алена Озерская. Аленушка. Как же так вышло, что мы не познакомились раньше?

Глава 18

Я достаю пачку молока и протягиваю ее голубоглазке. Алена прячет взгляд и старается сделать так, чтобы наши пальцы не соприкоснулись.

Не думал я, что меня так поведет от одной девушки. Обычно интереса хватает на пару необременительных встреч, а в случае с ледышкой я хочу узнать ее всю, до каждой мысли, что крутится у нее в голове.

— Что ты делаешь? — привалившись к столешнице, спрашиваю я. Наблюдаю за своей маленькой добычей, залипаю на виднеющиеся из-под свитера острые ключицы, по которым хочется провести пальцами.

У Алены очень нежная кожа. Немного посильнее сожми — обязательно останутся следы.

— Мы же договорились, что я буду готовить, — отвечает голубоглазка.

— У тебя ко всему такой серьезный подход? — я хмыкаю, окинув взглядом кухню — Тебе достался не особо прихотливый мужик, так что меню на десять блюд совсем не обязательно.

— А…

— Не переживай, Аленушка. Если ты приготовишь, я попробую все.

Она едва заметно улыбается и возвращается к своим делам. Пока у меня есть время, я решаю еще раз просмотреть данные от Клайда.

Тот факт, что у Озерского есть взрослая дочь, стал для меня полным сюрпризом. Он настолько хорошо ее прятал, что никто и подумать не мог о ее существовании. Никаких фотографий, официальных выходов, аккаунтов в соцсетях с ее фотографиями. Ничего. Девушка-призрак.

Зачем было нужно это делать — большой вопрос. Я не отметаю и вариант, что Озерской слишком беспокоился о дочери, чтобы никто не попытался разбить ее иллюзорный розовый мир. Принцесса была под защитой охранников, которые не подпускали к девочке никого лишнего. Училась Алена в закрытой школе для привилегированных слоев население. Никаких чужаков.

Озерской умер, и голубоглазка осталась со своим мужем без какой-либо защиты. Вряд ли Асаев мог действовать в открытую, когда отец Алены еще был жив. Теперь же у него развязаны руки, и девочка фактически принадлежит ему.

— Почему ты так на меня смотришь? — голубоглазка поворачивается ко мне. — У меня из рук все валится, я спиной чувствую…

— Я просто наблюдаю за тобой, Алена.

— Это смущает.

— Ты не привыкла к мужскому вниманию?

— Нет, — резко выпаливает голубоглазка. — Мне оно не нравится. Друзья моего мужа…

Алена осекается и тут же замолкает, прикусывает нижнюю губу, чтобы, наверное, не сболтнуть мне лишнего.

Но я успел зацепиться за начало ее откровенности.

— Они обидели тебя? Кто, Алена? Назови имена.

В порошок сотру. Всю их компания во главе с Асаевым. Какой мразью нужно быть, чтобы своим друзьям в собственном же доме позволять разное в сторону своей жены? А по реакции Алены я могу судить, что какими-то комментариями там не обошлось.

— Зачем? Это давняя история, — она пытается съехать с темы, движения становятся рваными и хаотичными. Голубоглазка переставляет что-то на столе в абсолютно бессмысленном порядке.

— Ален, перестань, — я отталкиваюсь от кухонного гарнитура, чтобы перехватить ее руки и успокоить. — Мне кажется, я знаю, почему ты не хочешь мне об этом рассказывать.

— Почему? — она запрокидывает голову.

— Тебе внушили, что ты сама во всем виновата? Спровоцировала, веля себя не так, оделась провокационно. Какую из этих мыслей поселили в твою головку?

— Последнюю…

— Разгуливала по дому голышом, маленькая бунтарка? — я усмехаюсь, чтобы разрядить обстановку. — Хотя даже это не дает никому права тебя трогать. Мужчина, Ален, нужен для того, чтобы постоять за тебя. Свернуть шею любому, кто даже просто посмотрит на тебя не так.

— Но я не подумала и вышла из комнаты в пижаме, когда они были внизу. Забыла, что Ратмир позвал друзей отпраздновать мою наступившую беременность.

— Дальше, — продолжив удерживать руки Алены, я вывожу круги пальцами на ее запястьях. Она, кажется, не замечает этого.

— Один из мужчин пошел за мной на кухню. Говорил всякие ужасные вещи, что он хочет успеть, пока еще у меня не видно живота. Он начал ко мне приставать, и я закричала.

— Надеюсь, ничего серьезного этот ублюдок сделать не успел?

— Нет…

— Я бы его в клочья разорвал, Алена.

Как можно было загнать эту молодую маленькую женщину в ситуацию, когда она всего боится? Сторонится людей, вздрагивает от каждого шороха.

Голубоглазка говорила, что Асаев бил ее не часто. Думаю, что в основном он выкручивался с помощью слов, чтобы на теле Алены не оставалось гематом. Делать больно можно не только с использованием грубой силы, иногда моральный прессинг гораздо эффективнее.

Запугать, загнать в угол, вывернуть все так, что жертва будет винить себя во всем. Считать, что она недостаточно хороша, а муж делает ей великое одолжение, держа при себе.

Я убрал светлую прядь с лица Алены. Увидеть бы, как эта мягкая золотистая копна будет раскидана по подушкам, а ее хозяйка с дрожанием в голосе от удовольствия будет шептать мое имя.

У меня есть деньги, связи и влияние. Я тоже не всегда играю честно.

Но у меня точно никогда не было желания принуждать женщину к чему-то. Страх, как часть игры, возбуждает, но у него всегда есть границы.

А Алене достался мужчина, который их не видит.

— Не отводи взгляд, — мой голос плавно переходит в хриплое рычание.

Я наклоняюсь еще ниже и оттягиваю Аленкину нижнюю губу большим пальцем. Когда она нечаянно задевает его языком, я срываюсь и подхватываю ее на руки, заставляя обвить мой торс стройными ножками. Мне ничего не стоит удерживать ее и без этого, но так гораздо приятнее нам обоим.

Дыхание у голубоглазки сбивается, но она не пытается меня оттолкнуть. Или как-то помешать мне завладеть ее ртом.

Алена молчит, но я чувствую, как бешено стучит ее сердце в груди. Сама того не понимая, она умеет дразнить своими огромными невинными глазами.

— Сколько мужчин целовало тебя до меня?

— Несколько… — на выдохе произносит голубоглазка. — Не помню…

— Ты забудешь их всех, Алена. Со мной забудешь.

Мягкие податливые губы приоткрываются мне навстречу. Она всхлипывает, когда я вдавливаю ее в свою грудь сильнее.

Если Алена не сопротивляется, можно ли принять это за капитуляцию? Когда она так жмется ко мне и робко кладет руки на плечи, я хочу запереть ее здесь, в своей квартире. Спрятать от всех, чтобы никакой гребаный Асаев не смог к ней подобраться.