Читаем без скачивания И как ей это удается? - Эллисон Пирсон

— За ними самими уход нужен, за мужчинами. Хрупкие создания, — тянет она задумчиво, ножом выжимая из луковицы жалобный стон. — Будь так добра, Катарина, помешай соус.

На кухне появляется Шерил и начинает размораживать сырную соломку и фрукты для завтрашних коктейлей.

Я чувствую себя такой одинокой в обществе Барбары и Шерил. Вот так, должно быть, все и происходило на протяжении столетий: женщины возились на кухне, заговорщически обмениваясь взглядами и вздохами в адрес мужчин. Но я так и не стала членом мамафии; мне неведомы шифры, пароли, особые жесты. Я рассчитываю, что мужчина — мой мужчина — возьмет на себя чисто женские обязанности, потому что иначе я не смогу везти на себе мужские. А здесь, в Йоркшире, моя профессиональная гордость и тот факт, что именно я обеспечиваю мужу и детям достойную жизнь, сморщиваются до размеров неловкости. Я вдруг понимаю, что семье нужны забота и внимание, как механизму — смазка для бесперебойной работы, а в моем небольшом семействе шарниры вот-вот заржавеют.

Рич возвращается на кухню, обнимает меня за талию, подсаживает на подоконник, пристраивает голову на моем плече и принимается накручивать на палец мои волосы. Совсем как Бен.

— Счастлива, солнышко?

Звучит вопросом, но по сути это ответ. Рич, я знаю, счастлив в этом доме, где хлопочут женщины, пахнет домашним печеньем и я каждые пять минут не бросаюсь к телефону.

— Он такой домашний, наш Ричард, — с гордостью отмечает Барбара.

— Пожалуй, тебе стоило жениться на какой-нибудь йоркширской девчушке с ярко выраженным талантом к выпечке кексов, — говорю я Ричу в шутку.

А в каждой шутке, как известно, есть доля шутки.

— Не думаю. Я умер бы со скуки. К тому же… — Рич гладит мою щеку и убирает за ухо выбившуюся прядь, — если захочется домашних кексов — я знаком с одной фантастической женщиной, которой здорово удается их подделывать.

После рождественского ланча с Шеттоками я мечтаю только о том, чтобы безраздельно отдаться Леонардо Ди Каприо на телеэкранном «Титанике», но вынужденно ограничиваюсь ролью экскурсовода — конвоирую Бена по гостиной, пока мой мальчик изучает журнальные столики, пробует на зуб электрошнуры от настольных ламп или запускает ладошки в блюда с орехами в разноцветной фольге. Прикидываю варианты: если отниму орехи — рискую заполучить истерику и осуждение со стороны родственников («Она что, собственного ребенка не способна утихомирить?»); если пойду на поводу и разрешу подавиться — рискую жизнью сына и дорогущим ковром Барбары.

Пока Бен спит, мне удается улизнуть. Устроившись на кровати с ноутбуком, строчу письмо в другой мир.

От кого: Кейт Редди

Кому: Дебра Ричардсон

Дорогая моя Дебс, ну как Рождество? Здесь налицо все до единой английские рождеств. традиции: мясные рулеты, песнопения, подковырки исподтишка. Свекровь в поте лица собирает чемодан скорой продуктовой помощи для любимого сына, напрочь заброшенного бессердечной стервой из Сити. Ты ведь знаешь, я всегда говорю, что хочу быть со своими детьми. Я действительно хочу быть со своими детьми. Случаются вечера, когда, вернувшись слишком поздно, чтобы уложить Эмили спать, я иду в бельевую и нюхаю детские вещи. Боже, как я по ним скучаю. Никому никогда прежде не признавалась, до чего я по ним скучаю. Но когда я вместе с ними, вот как сейчас, их для меня слишком много. Все равно что за неделю прокрутить любовь от начала до конца. Внезапная вспышка страсти, поцелуи, горькие слезы, я люблю тебя, побудь со мной еще, закажи выпивку, его ты любишь больше, хочу тебя, твои волосы сводят меня с ума, иди ко мне, ненавижу.

Я выжата, напугана, мечтаю о работе, чтобы чуточку отдохнуть. Что это за мать, если она боится собственных детей?

С приветом из Ротли,

К.

Готова щелкнуть кнопку посыла, но жму «удалить». Есть предел исповедям, даже лучшей подруге. Даже себе самой.

5

День Коробочек

Миссия доброй воли удалась на славу. Промашка отучилась лишь за обедом Дня коробочек[11], когда, в соответствии с названием этого праздника, мне хотелось нахлобучить каждому из своих самых дорогих и любимых по коробке на голову и как следует прихлопнуть.

Ричард обвинил во всем меня, и он где-то прав, но я ходатайствовала о снисхождении в связи с очевидным подстрекательством со стороны. У нас дома все нормально — дети как дети; у Шеттоков же они превращаются в боевые фанаты. Того и жди, что чека вылетит, произойдет взрыв — и либо шезлонгу Барбары изысканного коньячного цвета будет нанесен непоправимый урон, либо комплект рюмок для яиц от «Ройял Вурстер» разлетится по полу. А мы с Ричем мечемся по дому, на лету ловя бьющиеся ценности, как игроки команды-аутсайдера в отборочном матче по регби.

12.03

Сегодня у Шеттоков традиционный прием с коктейлями. Барбара назначила меня дежурной по орехам — раскладывать кешью, фисташки, арахис для детей постарше. Доналд из нуворишей, владелец сети магазинов спорттоваров в северных графствах, но, как истинный англичанин, не жалеет усилий, чтобы придать своему состоянию благородно древний вид. Ричард и Питер первыми из Шеттоков учились в частной школе, зато уж в самой престижной.

Наполняя орехами хрустальные вазочки, я думаю о том, как приятно быть хоть чем-то полезной в хозяйстве, но внутри ноет от гораздо более сложного, чем благодарность, чувства. Похоже на изжогу, которой неоткуда взяться — я сегодня еще не ела. Рождество у Шеттоков дается мне с трудом: в окружении почти идеальной семьи, я мучаюсь воспоминаниями о святках моего детства. Стоит Гарри Белафонте запеть на Радио-2 «Младенец Марии» — и я снова в родительском доме, и отец под хмельком снова топчется на кухне с голубем мира для матери — кружевной ночной рубашкой размера на два меньше или золотыми часиками, купленными по дешевке у приятеля на рынке. Отец всегда возникал как суперзвезда на экране, мгновенно заполняя собой все свободное пространство. А нам с Джулией оставалось только таиться за диваном и молить бога, чтобы мама еще раз его простила, чтобы разрешила остаться и чтобы мы отметили Рождество как все нормальные семьи. Как Шеттоки, например.

Часть вазочек с орехами я отношу в г-образную гостиную, стеклянными дверями глядящую на сад. Сияющий Доналд берет меня за руку и ведет знакомить с одним из своих приятелей по гольф-клубу. Лет шестидесяти с гаком, джентльмен одет в спортивный пиджак и кумачовую рубашку. Галстук в допотопности может соперничать разве что с перфокартой.

— Джерри! Позволь представить тебе мою невестку Катарину. Катарина у нас, знаешь ли, деловая женщина. Оставила себе девичью фамилию. Современная дама.

Джерри оживляется:

— По свету разъезжаете, Катарина?

— Да, в Штатах часто бываю и…

— А кто же присматривает за Ричардом, когда вы в командировке?

— Ричард. В смысле — Ричард присматривает за Ричардом. И еще за детьми. И еще у нас есть приходящая няня… Справляемся как-то.

Джерри рассеянно кивает, будто я делюсь с ним последними археологическими новостями о египетском водопроводе.

— Замечательно. С Анитой Роддик знакомы, дорогая?

— Нет, я…

— Надо отдать ей должное, верно? Волосы и все такое. Для ее возраста очень неплоха. Они обычно на этом жизненном этапе опускаются, согласны?

— Кто?

— Итальянцы.

— Разве Анита Роддик — итальянка? Мне казалось…

— Да-да. У нас одна соседка — итальянка, ну просто копия Клаудии Кардинале — до того, как та расползлась от макарон с сыром. Доналд сказал, вы… кем работаете?

— Я менеджер по фондам. Инвестирую средства пенсионных фондов, компаний в…

— Лично я всегда говорю: «Брэдфорд и Бригли» свое дело знают. Сберегательный вклад от тридцати дней, проценты в любую минуту.

— Звучит неплохо.

— Вы, значит, и толкаете нас в это паскудное евро?

— Нет, я тут…

— Глазом моргнуть не успеете, Катарина, как нас обдерут как липку, я вам обещаю. За что мы победу в войне одержали? Ну-ка, ответьте!

Во время подобных бесед наступает момент, когда твоя истинная сущность продирается сквозь завалы оберточной бумаги и вырывается наружу, как инопланетная тварь из груди Джона Херта[12].

— Строго говоря, Джерри, — произношу я громче, чем следовало бы, — вхождение в евро будет зависеть от уровня фискальной неустойчивости, развития реформы приоритета предложений и суммы чистых активов. В любом случае, поскольку мировой экономикой руководит Алан Гринспан и закон о Федеральной резервной системе, мы скорее будем ориентироваться на США, чем на Европу.

Отшатнувшись, Джерри натыкается спиной на сервант с хрусталем; тот тренькает, как бубенчики в упряжи.

— Приятно было с вами поболтать, дорогая. Ричард счастливчик. Барбара, твой Ричард отлично устроился. Катарине вашей впору в «Обратном отсчете» сниматься — голова на плечах есть, и прехорошенькая к тому же.