Читаем без скачивания Святые окопы - Сергей Самаров

Русский язык Субхи выучил еще в Рязанском десантном училище. Хотя прошло больше двадцати лет, что-то не забыл, что-то обещал вспомнить, но тот же старший сержант, с которым разговаривал Субхи изначально, все сказанное им понял. Должен, наверное, понять и спецназовский эмир, считал аль-Мурари.

Спецназовцы подходили. Эмир с помощником встали и вышли из камней, соблюдая вежливость. Известно ведь, что только вежливые люди бывают милосердными, а именно милосердным хотел себя сейчас показать эмир аль-Мурари. Кроме, как милосердием, объяснить поступок эмира трудно.

Но русские желали держать дистанцию и в прямом, и в переносном смысле. По крайней мере, офицер даже не пожелал подойти, чтобы пожать руку. И своего старшего сержанта придержал, чтобы тот не подходил. Аслан аль-Мурари понял ситуацию и тоже не стал к ним приближаться. Он представил, какое унижение для него будет, если он подойдет, протянет руку, а этот спецназовский эмир свои руки спрячет за спину.

Еще эмиру не понравилось, что офицер, как показалось, разговаривал через трубку с кем-то. Но как же тогда «глушилка», выставленная Хамидом аль-Таки? Или она не действует на русские трубки? Или у них диапазон другой? Это хотелось выяснить, и Субхи перевел вопрос.

Спутниковая трубка… Очень плохо. Если этот офицер не врет, то он имеет постоянную связь со своим командованием. А это значит, что в любой момент может пожаловать и подкрепление, можно ждать и авиационного налета.

Значит, со спецназом следует покончить как можно быстрее…

Глава четвертая

Чтобы солдаты не расслаблялись и заранее прочувствовали предстоящую тяжесть неравного боя, старший лейтенант Старицын заставил их перекрыть ущелье камнями. Те, что помельче, носили, а крупные катали. Наконец тропу перегородила стена высотой метра в полтора. Для удобств обороны этого хватало. На такую стену сразу не заберешься, а пока забираешься, тебя три раза пристрелят. Затем командир взвода приказал прислонить к ней тела убитых бандитов. Была надежда, что кого-то из живых бандитов это остановит, не даст стрелять разгульно. Кроме того, при подготовке к обороне было выставлено еще несколько каменных горок сразу у входа в ущелье. Эти горки едва-едва держались, и их нетрудно столкнуть, но камень размером со спортивную гирю, упав на кого-то с высоты трех метров, удовольствия мало кому доставит. Эти горки старший лейтенант приказал выставить из расчета на то, что бандиты интуитивно не захотят идти в лобовую атаку посреди тропы и будут прижиматься к большим камням. А здесь можно забросать их более мелкими камнями, заодно и гранатами. Ручные гранаты были приготовлены заранее и выложены так, чтобы их удобно было бросать. Командиру взвода показалось, что гранат недостаточно, и он послал сапера Жулудкова с тремя солдатами в бандитский «схрон» для довооружения. Солдаты сделали по два рейса, доставляя гранаты на позицию. Заодно принесли и четыре РПГ-7 с запасом осколочных гранат арабского производства[7]. Это сразу усилило оборонительную способность спецназа. Инициатива принести гранатометы исходила от солдат. Значит, не зря старший лейтенант приучал их к самостоятельному мышлению и принятию решений, исходя из ситуации.

Позиция была вообще-то и сама по себе достаточно сильной. Единственная слабая ее сторона, как понимал Владислав Григорьевич, – если бандиты прорвутся хотя бы до возведенной каменной стены, они имеют возможность бросать ручные гранаты и через нее, и через боковые камни. Правда, о том, что за боковыми камнями тоже находится позиция, бандиты не знали, но узнают об этом после первой же атаки, которая может оказаться для них убийственной.

Прибежал посыльный от наблюдателей.

– Товарищ старший лейтенант, опять парламентарий. С белым флагом. Теперь уже другой. Не седобородый.

– А остальные бандиты?

– Этих пока не видно. Ни справа, ни слева.

– Понял. Леха!

– Я! – Старший сержант Ломаченко отбросил камень, который тащил, и подбежал к командиру взвода. – Опять на переговоры?

– Опять…

– Я на бандитов впечатления не произвожу. Фигурой не вышел. Не воспринимают меня всерьез…

– Воспримут после первой атаки. Выходи навстречу, чтобы парламентарий не вышел к нашим воротам. Ни к чему ему видеть, что мы готовимся.

– Понял, товарищ старший лейтенант.

Старший сержант прислонил к камню свой автомат, одернул на себе форму и двинулся к выходу.

К командиру взвода подошел санинструктор ефрейтор Сапожников:

– Товарищ старший лейтенант, пока не началось, может, сделаем перевязку? Потом будет не до того, да и другие раненые могут появиться.

– Давай. Работай.

Санинструктор обработал рану, прилепил новый бактерицидный тампон, смоченный в какой-то липучей жидкости, внешне схожей с канцелярским клеем.

– Чем намазал? – спросил Старицын.

– Простой винилин. Бальзам Шостаковского. Он хорошо заживляет. У бандитов его много было. Единственное лекарство российского производства, все остальные – американские. Я посмотрел – фармакологический концерн FDA.

– Наверное, поставляют им вместе с деньгами, – предположил старший лейтенант. – Хотя наши же винилин им не поставляют…

– Спорный вопрос, кто им что поставляет. Если из Сирии пришли, вполне могли много винилина на сирийских складах набрать. Туда, я слышал, после окончания афганской войны все армейские склады с медикаментами перебросили. В дар сирийской армии.

– Туда же могли и американцы свои медикаменты оппозиции присылать. Правда, американцы в виде помощи обычно присылают все просроченное. Они еще во Вторую мировую войну нам за золото поставляли просроченные тушенку и сгущенку. Опыт имеют. То, что с армейских складов списывают, и отсылают в помощь. Гуманисты…

Перевязка была закончена как раз к моменту возвращения старшего сержанта Ломаченко.

– Рассказывай, Леха… – кивнул Старицын.

– А что рассказывать, товарищ старший лейтенант… Товарищ эмир то есть…

– Чего-чего? – не понял Владислав Григорьевич и даже привстал, услышав, каким титулом «наградил» его заместитель.

– Это не я придумал. Это бандиты. Со мной разговаривать не хотят. Говорят, их эмир хочет встретиться с эмиром спецназовцев.

– Ты не застрелил того, кто так сказал?

– Я оружие здесь оставил. Переговоры все-таки.

– Твоего командира оскорбляют, приравнивают к главарю банды, и весь твой взвод оскорбляют, называя бандой, а ты терпишь?

– Я бы, конечно, мог его побить, хотя он и здоровый внешне мужик, только он же с белым флагом пришел. Парламентеров бить вроде бы как не полагается. И я проявил терпение. К тому же я старую поговорку помню: «Хоть горшком назови, только в печь не сажай»…

– Это в принципе верно. Значит, и мне требуется проявить терпение. Только где мне одежду на себя найти почище? Чтобы без крови. На меня ни один бушлат во взводе не полезет. Я не хочу показывать, что ранен, это их может воодушевить.

– А вы, товарищ старший лейтенант, свалите все на бандитов, скажите, что это кто-то из них вас своей кровью испачкал.

– Так, наверное, и придется сделать. Ты им сказал, что я чаю напился и сейчас отдыхаю?

– Конечно, как и заказывали.

– И что, на своем стоят?

– Говорят, они подождут, когда вы отдохнете. Просили после этого организовать встречу.

– И что?

– Я сказал, что вы попросили через час вас разбудить.

– Через час, значит? Хорошо, что время оттянул.

– Договорились, что через два часа я постараюсь вас вывести. Мы вдвоем пойдем. Их тоже будет двое. Поговорим… Чего ж не поговорить…

– Поговорим, – согласился Старицын. – Значит, час я вполне могу себе позволить отдохнуть. Часовых проверил?

– Им еще сорок минут стоять.

– Тогда отдыхаем. Хотя бы до смены часовых…

За временем следил замкомвзвода. Он подошел к старшему лейтенанту, когда тот наблюдал, как младший сержант Вацземниекс пытается все же дозвониться, хотя индикатор показывал отсутствие сотового сигнала. Потом попытался хотя бы в Интернет со своего смартфона выйти, но это тоже не получилось.

– Что, Леха? – спросил Владислав Григорьевич, видя, что старший сержант Ломаченко как встал за его спиной, так и не уходит.

– Через пять минут выходить нужно, товарищ старший лейтенант.

– Может, здесь горы экранируют… – предположил Вацземниекс. – Попробуйте там, на открытом месте, товарищ старший лейтенант. Может, будет сигнал. Или хотя бы подразните их, сделайте вид, что разговариваете по дороге. Чтобы они видели. По их реакции что-то, может быть, поймете.

– Да, это мысль, – согласился Старицын, взял в руку трубку и посмотрел на старшего сержанта Ломаченко: – Ну как, Ломаченко, двинули?

– Двинули, – кивнул замкомвзвода. – Нам, наверное, белый флаг брать не стоит, меня они уже запомнили.

– Лучший друг, можно сказать, бандитов, – хмыкнул командир. – Тот, что с тобой разговаривал, что за тип?