Читаем без скачивания Ее тайный дневник - Джулия Куинн

Тернер улыбнулся и на мгновение стал прежним — таким, каким многие годы его знала и любила Миранда.

— Возможно, я даже позволю твоей подружке управлять, — сказал он, чтобы подразнить сестру.

Это сработало. Оливия издала гортанный звук, как будто захлебнулась собственной завистью.

— Пока, сестричка! — ухмыльнулся Тернер и, взяв Миранду под руку, повел ее к двери. — Увидимся позже… Вернее, ты увидишь, как я проезжаю мимо.

Миранда подавила смех.

— Зачем ты ее подначиваешь? — попеняла ему она, когда они спускались по ступеням к подъездной дорожке.

Тернер лишь беспечно пожал плечами:

— Она этого вполне заслуживает.

— Вовсе нет, — пробормотала Миранда, чувствуя, что она должна вступиться за любимую подругу, несмотря на то что сценка между братом и сестрой ее очень повеселила.

— Ты так считаешь?

— Согласись, что вы вели себя ужасно.

— Недопустимо, — согласился он и помог Миранде сесть в экипаж.

Ей не верилось, что она сидит рядом с Тернером. Странно, но она не испытывает к нему никакой неприязни.

Несколько минут они ехали молча.

Экипаж был выше всяких похвал, и Миранда представила себя модной, шикарной леди.

— Ты сегодня кое-кого покорила, — прервал молчание Тернер.

Она замерла.

— Уинстон, кажется, от тебя в восторге.

Миранда ничего на это не ответила. Что сделать, чтобы не уронить достоинства? Возразить? Но тогда это будет выглядеть кокетством. Согласиться? Как бы это не прозвучало хвастливо или язвительно. Или, что всего хуже, он может подумать, что она хочет вызвать у него ревность.

— Полагаю, мне следует дать тебе свое благословение.

Миранда в смятении повернулась к нему, но Тернер невозмутимо смотрел на дорогу.

— Для тебя это, несомненно, выгодная партия, да и для него тоже. На большие деньги рассчитывать не стоит, так как он младший сын, но ты возместишь этот недостаток своим здравомыслием и рассудительностью.

— Я…

Миранда не знала, что сказать. Это что, комплимент? Но уж чересчур прямолинейный. Ей вовсе не хотелось, чтобы Тернер восторгался ее достоинствами, если единственное объяснение этому — желание выдать ее замуж за брата. Как же реагировать на подобную похвалу?

Ей вдруг захотелось быть красивой, очаровательной. Или здравомыслящей.

Господи! Какое жалкое определение!

Миранда чувствовала, что он ждет, ответа, и еле слышно промолвила:

— Спасибо.

— Я не желаю моему брату совершить такие же ошибки, какие выпали на мою долю.

Она мельком взглянула на него: лицо напряжено, глаза устремлены вперед на дорогу.

— Ошибки? — переспросила она.

— Оплошность. Одну-единственную.

— Это Летиция?

Экипаж медленно остановился.

— Да.

Он поднял на нее глаза.

— Что она вам сделала? — мягко спросила Миранда, чувствуя, что задает очень личный и очень неуместный вопрос, но ничего не могла с собой поделать.

— Это не для дамских ушей, — сказал он и отвернулся.

Зачем только она спросила!

— Тернер…

Он резко обернулся — глаза его горели.

— Ты знаешь, как она умерла?

— Упала и сломала шею, — еле слышно вымолвила Миранда.

— Упала с лошади. Ее сбросила лошадь…

— Я знаю.

— …когда Летиция ехала к своему любовнику.

Этого Миранда не знала.

— Она была беременна.

Господи!

— Тернер, мне так жаль.

— Молчи! — оборвал он. — А мне нисколько…

Она закрыла рот ладонью.

— Это был не мой ребенок.

Что сказать? Миранда с трудом выдохнула. Новость ошеломила ее.

— Первый ребенок тоже был не мой.

Ноздри у Тернера раздулись, глаза сощурились, губы изогнулись. Словно он бросает ей вызов: «Ну же, спроси меня!»

— Послушай, — начала было она, но, к счастью, он ее тут же прервал:

— Летиция уже была беременна, когда мы поженились. Если хочешь знать, именно поэтому мы и поторопились под венец. — Он зло рассмеялся. — Если, конечно, тебя это интересует. Забавно, правда, учитывая, что я об этом не знал — ни сном ни духом.

Боль в его голосе полоснула по сердцу, а еще больше потрясло то, что Тернер испытывает отвращение к самому себе. Сколько же он выстрадал! И Миранда вдруг поняла… поняла, что не чувствует к нему ненависти.

— Мне очень жаль, сочувствую тебе, — пробормотала она.

Сказать что-то еще — это явно лишнее.

Тернер прокашлялся и спустя минуту произнес:

— Спасибо.

И снова взял в руки поводья.

— Что вы собираетесь делать теперь?

Губы его слегка дрогнули.

— Не знаю толком…

— Направитесь в Нортамберленд? Или в Лондон?

А хотелось спросить: «Вы снова когда-нибудь женитесь?»

— Теперь я свободен, — задумчиво произнес он. — Что-нибудь придумаю.

Миранда кашлянула и решилась сказать:

— Ваша мама говорила, что Вы появитесь в лондонском свете на дебюте Оливии.

— Сестре моя помощь не нужна.

— Ей — нет, — У Миранды от волнения сдавило горло. Это гордость мешает говорить! — А мне — очень.

Тернер повернул голову и удивленно посмотрел на нее:

— Тебе? Я думал, что о тебе позаботится мой маленький братик.

— Нет… Я хочу сказать, что не знаю. Уинстон ведь еще очень молод.

— Старше тебя.

— Всего на три месяца. Он еще учится в университете. И жениться так скоро не захочет.

— А ты? — Тернер, склонив голову набок, пристально смотрел на девушку. — Замуж не собираешься?

Миранда от смущения чуть не выпрыгнула из экипажа. Леди не пристало вступать в подобные разговоры!

— Конечно, я думала об этом, — запинаясь, ответила она, чувствуя, как горят щеки.

Он сверлил ее взглядом, и это продолжалось довольно долго, и когда Тернер наконец заговорил, она вздохнула с облегчением.

— Хорошо. Учту и подумаю о лондонском сезоне. Я пока что у тебя в долгу.

Боже, у нее голова идет кругом!

— Почему?

— Я должен извиниться перед тобой. За то, что произошло прошлой ночью… Мое поведение непростительно. Вот поэтому я настоял на том, чтобы проводить тебя домой.

Тернер нервно кашлянул и на секунду отвел глаза, но тут же снова посмотрел на нее.

— Я обязан просить прощения… и подумал, что лучше сделать это наедине.

Миранда смотрела прямо перед собой.

— Если бы я сделал это в присутствии семьи, то пришлось бы объяснять, в чем именно я раскаиваюсь, — продолжал он. — Не думаю, что тебе этого захотелось бы.

— Вы хотите сказать, что вам не нужно, чтобы этот эпизод получил огласку?

Он вздохнул и запустил руку в волосы.

— Нет, мне это ни к чему. Мне стыдно за мое поведение, и я бы не хотел, чтобы моя семья об этом узнала. Но я и о тебе тоже думал.