Читаем без скачивания Комбат. За личное мужество - Андрей Воронин

— Ну что, — сказал он кому-то, стараясь говорить потише, — пришла в себя? Она не может не знать кода замка. Пригрозите ей. Помучайте немного. Только не до смерти. Она мне живая нужна. Я бы приехал, но она меня узнает. Вы папаше ее звонили? Мой человек уже приехал, а мы кода не знаем.

Он выслушал, что ему ответили, и прошелся туда-обратно по комнате. Потом снова взял в руки мобильный.

— Гарик, ну что там слышно? Малиновский не объявился? Ни живой, ни мертвый? Это я так шучу… — сказал Константин и хохотнул.

Анжела, увидев, что Константин, разговаривая по мобильному, отошел к занавешенному окну, пригляделась к столу. И ей стало не по себе. На столе, кроме бумаг, лежал нож с узким длинным клинком и три бруска какого-то вещества, похожего на мыло.

Глава 5

Комбат отлично знал, что полковник ГРУ Бахрушин по пустякам беспокоить его не станет. Он обращался за помощью к Рублеву лишь в случае крайней необходимости, то есть тогда, когда проблема, которую следовало решить, была крайне острой, а никто из сотрудников совладать с ней готов не был или, как это нередко случалось, требовался не штатный сотрудник, а человек со стороны. Отношения у них были чисто мужскими. Полковник Бахрушин ставил перед Комбатом проблему, Комбат старался ее решить. Без всяких условий и объяснений.

Звонок полковника застал Комбата в тот момент, когда он вышел проводить, а точнее сказать, проследить Василия Титовца, который отправился на какую-то встречу. Комбата насторожило то, что Титовец, который всегда делился с ним своими планами, будучи уверенным, что тот никому ничего не расскажет и даст дельный совет, ничего не сказал ему о предстоящей встрече. Кроме того, находясь в большом городе, всегда стоит хотя бы одного человека поставить в известность, куда ты направляешься. После двух убийств, совершенных, без сомнения, одним и тем же человеком, по соседству с ним, Рублев никак не мог отпустить Титовца на встречу без подстраховки. Поэтому, поговорив с полковником Бахрушиным, он решил сначала проследить за Титовцом, а уже потом поехать на явочную квартиру и встретиться со своим начальником.

Василий спешил и, не очень хорошо зная новые транспортные маршруты, вынужден был поинтересоваться у Бориса Рублева, как скорее доехать до кафе «Аравия», где, очевидно, ему и была назначена встреча. Увидев, что Титовец садится на подсказанный ему автобус, Рублев взял такси и оказался на месте раньше Титовца.

Комбат зашел в небольшой цветочный магазин, витрины которого были уставлены цветами и выходили как раз на окна кафе «Аравия», где скоро появился Василий Титовец. Василий вошел в зал и сел за один из столиков. К нему тут же подошел официант и подал меню. Развернув его, Василий прочитал что-то, изменился в лице, забрал, как понял Комбат, записку и, оставив меню на столике, вышел из кафе. На крыльце Титовец посмотрел по сторонам, еще раз перечитал записку, закурил и начал набирать чей-то номер на мобильном.

Наблюдая за кем бы то ни было, Рублев обычно ставил свой мобильник на беззвучный режим. И теперь не услышал, а скорее почувствовал, что звонит Титовец именно ему. Отойдя вглубь магазина, он ответил:

— Слушаю.

— Борис, мою встречу перенесли. Ты дома?

— Нет.

— А когда вернешься?

— Думаю, вечером, — сказал Комбат.

— Тогда я возвращаюсь, отключаю телефон и ложусь отсыпаться.

— Хорошо. Я понял, — сказал Комбат, вздохнув с облегчением, и попросил: — Отзвонись, когда приедешь.

Комбат дождался, когда Титовец завернул за угол, и пошел в другую сторону.

И опять, как случалось с ним все последние дни, вплоть до сегодняшнего утра, Комбат почувствовал, что за ним кто-то наблюдает, причем, скорее всего, не в бинокль, а в прицел снайперской винтовки. Эта мысль, точнее, нехорошее предчувствие, знакомый с боевых времен холодок между лопатками подсказали Комбату один отвлекающий маневр. Прежде чем повернуть за угол и выйти на оживленную улицу, он сделал шаг вперед, одновременно резко откинувшись назад. Этого было достаточно для того, чтобы посланная в него пуля попала в витрину. Тут же сработала сигнализация, на улицу из магазина выбежали люди.

Сориентировавшись, Комбат дворами добрался до параллельной улицы, поймал такси, проехал несколько кварталов, а дальше опять двинулся пешком.

Кто и зачем в него стрелял, было неясно. Но если опасность угрожала ему, то, вполне возможно, она угрожает и Титовцу. Комбат хотел уже было позвонить ему, но он отозвался сам.

— Я дома. У меня все в порядке, отключаюсь и ложусь спать, — отрапортовал Титовец.

— Погоди, — остановил его Комбат. — Ты не сказал, почему тебе перенесли встречу.

— Сказали, хвост надо отсечь, — признался Титовец. — Я так понял, что за мной или за ними следили.

— За ними? — с тревогой уточнил Комбат. — Значит, ты собираешься встречаться не с одним человеком? Это опасно.

— У меня нет другого выхода, — сказал Титовец и отключился.

С одной стороны, разговор с Василием Титовцом только прибавил вопросов и тревоги. Но с другой стороны, Комбат понял, что в него стреляли как в соглядатая, который увязался за Титовцом. Возможно, его пасли еще от самого дома, а может, обнаружили здесь, в цветочном магазине. Так или иначе, теперь Комбату было понятно, что Василий Титовец готовится к встрече с серьезными, даже слишком серьезными людьми.

У дома, где Комбата должен был встретить полковник Бахрушин, его ждал еще один неприятный сюрприз. Издали взглянув на занавешенное окно, Комбат заметил выставленную на окно вазу с засохшими розами. Это было знаком предупреждения. Значит, кто-то наблюдал за полковником и Комбат ни в коем случае не должен здесь появляться.

Окинув взглядом безлюдный в это послеобеденное время двор, Комбат заметил прохаживавшегося между березками молодого невысокого блондина в светло-сером, аккуратно подвязанном поясом плаще, явно служивого. Он курил и время от времени оглядывался по сторонам.

Комбат не стал рисковать и, не дожидаясь, пока молодой службист его заметит, свернул в арку. Бахрушин, очевидно, успел заметить Комбата. Как только Рублев устроился на лавочке в соседнем дворе, полковник позвонил ему и сказал:

— Спасибо, что все понял. Вот такая у нас осень.

Сказав это, полковник сразу отключился. И Комбат понял, что все намного серьезнее, чем он думал. У злодеев обычно хватает средств, чтобы убрать с их пути любого, зато выследить, прослушать они могут далеко не каждого. А Бахрушин явно боялся не столько слежки, сколько прослушки. Это могло означать только одно — за ним следили свои. Это вынуждало работать практически вслепую. Но у Комбата с полковником были предусмотрены варианты на все случаи жизни. Фраза «вот такая у нас осень» тоже имела конкретное значение, точнее, конкретный адрес. Неподалеку располагалось кафе «Осень», а над ним еще одна конспиративная квартира. Комбат отправился туда первым. Полковник Бахрушин наверняка поводит того, кто за ним следит, за нос или направит по ложному следу, а потом уже появится у Комбата.

Начинало смеркаться, но Борис Рублев не спешил включать свет. Ему было над чем подумать. Однако не успел он заварить кофе, как у него за спиной послышался голос Бахрушина, который умудрился войти в квартиру совершенно бесшумно.

— Спасибо, Комбат, что пришел, — сказал Бахрушин, пожимая ему руку.

— За вами хвост. Свой, как я понимаю, — высказал предположение Комбат.

— Да, — кивнул Бахрушин и попросил: — На всякий случай давай-ка отключим мобильники и вытащим симки. Свет включим чуть позже.

— Да мы и так вполне сможем поговорить, — заметил Комбат, ловко разливая в полумраке кофе. — Кто этот мелкий пакостник, который пытался следить за вами?

— Из соседнего отдела. Старший лейтенант Кориков. Володинский кадр. Решил обыграть своего шефа, меня, а вместе с нами все ГРУ. Володин собирается в отставку, на пенсию, так у него в отделе все зашустрили. Этот малый вообще бежит впереди паровоза, — сказал Бахрушин и, помолчав, перешел к делу: — Долго рассиживаться у нас с тобой времени нет. Поэтому я коротко изложу тебе суть. Как нам стало известно, в Москве и Подмосковье действует тайная организация «Легион». В нее входят богатые и влиятельные люди.

— Все или только избранные? — вполне серьезно спросил Комбат.

Но Бахрушину почему-то в словах Рублева послышалась насмешка.

— Не ерничай! — не скрывая недовольства, одернул он Комбата. — Все это более чем серьезно.

— Я серьезен, как никогда, — заметил Комбат.

— Так вот, — продолжил Бахрушин, — у этой организации, как сообщают наши информаторы, есть выход на международные банки. Дисциплина в «Легионе» жесткая, можно сказать, жестокая. Тех, кто хочет выйти из организации или слишком много болтает, убирают, доводят до самоубийства и тому подобное. Средства, само собой, переходят в кассу «Легиона». Действует «Легион» по принципу пирамиды. У кого-то из его членов должны быть сосредоточены имена и банковские счета всех остальных членов организации.