Читаем без скачивания Обноженный - В. Бирюк

Это я понимаю: в «узорные» клинки шла сталь с 0.4–0.45 % углерода. У Улфберта и Ингерли — 0.7–0.8 %.

— Дед! Так ты в Турове лопухнулся?! Барахло за серебро взял?

— Что?! Кто?! Я?! Ты…! Ты кому такие слова говоришь?! Я как от титьки отстал — сразу под хоругви встал! Да я с оружием…

— А это что?

— Да на мертвяке взятое! Дурень какой-то. Мы его в бою стрелой спешили, меч так в ножнах и остался.

Артёмий угадал: один олух — сделал, другой — купил и в бой пошёл. Глупость — едина, хотя и многовариантна в своих проявлениях. Вот и убили олуха ещё до боя. Глупый человек глупым мечом так ни разу и не ударил.

Не фига себе! Я обиделся. Мне, который весь из себя самый-самый… и — какую-то некондицию в руки суют…

— А ты что думал?! Я тебе в научение добрый клинок дам?! Ты ж его сразу загубишь! Вот когда выучишься…

— Ну, спасибо, Аким Янович, за доверие. Небось, и кончик специально затупил? Чтобы тупой Ванька сдуру не укололся?

Дед начал набирать воздух. Чтобы достойно ответить всякой, не по чину возомнившей о себе, мелкой шелупони в моём лице. Но тут примирительно-повествовательно вступил Артёмий:

— Нет, Иване, у наших мечей кончики тупые, потому что мечами рубят, а не колют.

Как-то не задумывался. А ведь русские летописи, применительно к событиям с использованием мечей, постоянно употребляют слова «посёк», «порубил». И очень редко «подняли мечами», «заколол через окно».

А как же…? Основа техники работы с римским гладиусом — уколы. Рубить гладиусом было возможно, но рубящие удары считались предварительными, считалось, что убить противника можно только сильным колющим ударом. При длине клинка до 60 сантиметров бой шёл вплотную.

Длинные мечи — оружие всадника. Всадники в земледельческих обществах — аристократы. А римская армия — плебейская, пехотная. Вот гладиусами они и вырезали толпы разряженных конных аристократов в армиях Митридата Евпатора и Тиграна Великого.

Артёмий продолжал крутить в руках обломанный клинок.

— Точно: дурак делал. Вбил кучу оцела в тяжёлый меч. Фунта два с половиной. А получилось ерунда. Яков, у тебя в мече фунтов 5?

Яков внимательно посмотрел на Артёмия. Похоже, внимание к его оружию — ему не льстит. Но ответил:

— 6.

В два с половиной раза тяжелее?! А по длине только в полтора раза длиннее. Что-то такое похожее Алёша Попович про свою саблю в былине говорит… Типа: вбито в сабельку железа 12 пуд…

— У Якова, сам видишь, меч и длиннее, и тяжелее. Добрый меч. А то бывает… Ты о Виланде-кузнеце слышал?

Артёмий прищурился, глядя в тёмный угол мастерской, что-то вспоминая.

— Был такой чудо-мастер. Раз по глупости поспорил он на свою голову, что выкует королю чудо-меч. Который будет резать железо, как обычный нож — платье.

Я про похожее оружие слышал. Но по другому поводу.

Во время войны на пожертвования жителей и из добровольцев Челябинска была сформирована танковая бригада. В экипировку танкистов входил нож в чёрном кожаном чехле. Уральские мастера сделали ножики такого качества, что обычные армейские ножи ими было можно стругать как деревянную палочку. 244 Челябинскую танковую, позже — 63 гвардейскую, немцы из-за этих чёрных ножей называли «Шварц тод» — «чёрная смерть». Но это в 20, а не в 12 веке!

— А дело было так. Как же там в поётся… Взял Виланд-кузнец добрый клинок и… Слушай:

   «Вот весёлый король идёт по залу,   А Виланд в кузне берёт хороший напильник   И пилит меч в простую пыль   Кто это слышал, у того оглохли уши   От скрежета напильника о твёрдую сталь   И долго продолжалась такая пытка доброго меча   Теперь от него лежали только опилки: мудрый кузнец взбил их   Смешав с молоком и мукой, пока не получилось доброе тесто.   Потом он взял гусей, три дня сидевших в тесной клетке без еды,   И бросил тяжёлой пищи голодным птицам.   Они клевали жадно, ещё смелее жадного Тора,   Сожравшего великана Тюрмура, принятого им за Фрею   Очень скоро корыто опустело.   Но на следующее утро вдвое было выдано гусями с другой стороны.   И это содержимое мастер принёс к печи.   Чтобы выплавить из этого железо хорошо шуровал он жар.   А потом зачерпнул из котла то, что стало из помёта   И получил из него железо, чистое и без шлаков   Когда оно остыло, то стало пригодным для оружия.   И до седьмого дня он сделал мастерский меч.   Он был настолько острым и красивым, настолько твёрдым и крепким,   Что трудно на земле было сыскать второй такой».

— Три раза стачивал мастер клинок в пыль. И трижды выковывал его заново. Вот так был сделан легендарный клинок. В честь своего учителя Виланд назвал меч — «Мимунг».

Офигеть! Виланд варил сталь из гусиного помета!

Смысл этого «дерьмового техпроцесса» стал понятен только в середине 20 века:

«Зачем многократное измельчение, скармливание, новая выплавка и ковка? Помет, кроме углерода, содержит еще и азот. Только с начала этого столетия нам стало известно, что насыщение азотом оказывает влияние на существенное дополнительное повышение твердости, так что «азотистые» стали показывают вообще самую высокую твердость, установленную у железа. […] Опилки, обработанные по способу Виланда, состояли из мягкого ядра, приобретавшего после закаливания чрезвычайно твердую, способную резать оболочку. Эти опилки спекались вместе, снова измельчались, смешивались, скармливались и спекались, и после многократного повторения этого процесса и закалки получался сплав, состоящий из очень равномерно расположенных мозаичных частиц твердого закаливающегося железа, чрезвычайно твердого карбида (соединения железа и углерода) и нитрида (соединения железа и азота). Сочетание режущих свойств и твердости в этом сплаве существенно выгоднее, чем у однородно закаленного современного ножа, и вследствие большой твердости и удачного расположения нитрида тоже лучше, чем у бритвы или инструментальной стали, состоящей из твердой основной массы (мартенсита) и вставок из карбида».

Варить в печи гусиный помёт… запах должен быть…

«Сварожьи внуки» — кузнецы-оружейник — постоянно возятся с экскрементами. Не по Фрейду, а по технологии. «Делать из дерьма конфетку» — очень древнее, сакральное занятие. Вот, даже в древних сагах воспевается!

Из таких же рецептов:

«Берут трёхлетнего барана, привязывают его и в течение трёх дней не кормят. На четвёртый день кормят его только папоротником. Спустя два дня такой кормёжки его ставят на следующую ночь в бочонок с пробитыми снизу дырками. Под эти дыры ставят сосуд, в который собирается моча барана. Собранная таким образом за две-три ночи в достаточном количестве моча барана вынимается, и в указанной моче закаливают инструмент».

У каждого попандопулы в Средневековье надо предварительно брать анализ мочи! Обязательно! А то вдруг другого барана не найдётся — придётся самому лезть… в бочонок с дырками. Прогрессировать-то надо. Или будем помёт… помётывать?

— Яков, а у тебя что, такой же… дерьмовый меч? Как тот… Мимунг?

— Иване, тому мечу цена — богатый город. У Зигмунда, короля Нидерландов, отца Зигфрида из Нибелунгов, говорят, был такой же. (Артёмий продолжает просветительствовать). А у Якова — попроще. Но тоже — хорош. А ещё Яков бьёт правильно. Почти у всех воев сильнее удар серединой меча, а не кончиком.

Почему это? По механике должно быть наоборот: при одинаковой угловой скорости — чем больше радиус, тем больше линейная скорость. Соответственно, и удар должен быть сильнее.

— Меч-то не сам бьёт — его человек ведёт. А у человека свойство такое. Почему — никто не знает.

— Как это?!

Я подозрительно посмотрел на Артёмия. Чего-то мне сомнительно… В разгар массового применения мечей и дубинок, при толпах гуляющих где ни попадя как бы мастеров кое-какого фехтования… Я недоуменно уставился на Акима. Тот немедленно выплеснул своё профессиональное раздражение:

— А я те про что?! Это ж мечники! Это ж… махать — машут, а мозгов-то нету! Только сказки выдумывают да гонором надуваются!

Тогда какого… ты меня этому учиться заставляешь?! Но — всё равно… Я снова обернулся к Артёмию. Тот бесконечно терпеливо улыбнулся и продолжил:

— Иване, когда объяснений больше одного — значит, нет ни одного. Одни говорят — «дело в мече». Есть, де, в мече на треть или четверть от кончика — «точка покоя». Клинок-то при ударе весь дрожит. Кроме вот этого места. На каждом клинке точка эта — по-разному. Вот, де, надобно её сыскать и ею бить. Удар, де, самый сильный. Другие говорят — «дело в руке». Дескать, всяк человек знает, что при ударе палкой на «четверть от вершины» — менее всего отдаёт в руку. Потому — всяк, даже и не думавши, от природы человеческой, свою руку бережёт и бьёт этим местом. Третьи говорят — «дело в голове». Как вой решил, что попал — так на меч давить перестаёт. А кажется ему так — когда вот эта часть, от половины до четверти клинка, дошла до цели. Иные говорят: «дело в страхе» — привычно человеку, что самый кончик — слабенький и легко ломается. Вот воин и бережёт клинок. Разное говорят, а смысл один: брехня. Забудь. Просто помни: бить надо вот этим, последним вершком. Этому — учатся. Только настоящий мастер — кончиком бьёт.