Читаем без скачивания Буря и пламя - Элейн Хо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не осмелилась взглянуть ему в глаза.
– Почему вы так печетесь об этом месте?
– Это мой дом. Неужели ты не поступила бы так же, если бы все кругом погибло?
Девушке вспомнились сухие пшеничные стебли, увядающие под полуденным солнцем. Вспомнилось, как болела спина, если долго собирать урожай, как колосья кололи ей руки. Вспомнилось, как сестры качали головами, ощупывая каждый стебель в поисках хоть одного зернышка, а потом бросали сухие ростки в кучу, на растопку, чтобы ночью согреться, если уж насытиться не получится.
– Что бы там ни болтали о магии в твоем городе, сама посуди: что плохого в том, чтобы вырастить розу своими руками? – продолжал великан. – Магия бывает во вред, а бывает во благо, все зависит от того, кто ею обладает. Если бы не пища, которую я для тебя наколдовал, ты бы уже погибла. Разве же вернуть жизнь краю, где царствует смерть, недостойное дело в твоих глазах?
Здесь было сложно поспорить. Магия магией, но ведь она забрала у этого великана то, что было ему дорого. Долг Виктории она не вернула, выбрав побег. Нельзя повторить этой ошибки.
Пусть боги накажут меня завтра.
Эрис поднялась со своего стула, придерживаясь за край стола, чтобы не упасть.
– Я уничтожила вашу святыню, – сказала она, – и хочу загладить вину. Обещаю, что верну сюда жизнь, чтобы искупить то, что я сделала.
– Значит, договорились. – Великан едва заметно кивнул и протянул лапу, обмотанную тканью. – Я заберу твой кинжал, если не возражаешь.
Эрис отшатнулась.
– Не понимаю, о чем вы.
– У тебя в ботинке спрятано оружие. Я счел, что невежливо забирать его сразу, и оставил на ночь, но теперь мы с тобой пришли к соглашению. Отныне ты моя гостья, я даю тебе пищу и кров, а взамен хотел бы исключить угрозу для себя. – Он выдержал паузу и смерил Эрис взглядом. – И для тебя самой.
Девушка нахмурилась.
– Я владею кинжалом. И точно не порежусь случайно.
– А я и не про случайные порезы.
Между ними повисло молчание. Раны Эрис запульсировали. Прикусив губу, она достала оружие и пробежала большим пальцем по буграм на рукояти, обмотанной змеиной кожей. Потом, прокрутив кинжал в руке, хотела было отдать его великану, но замерла на полпути.
– А когда вы его вернете?
– Когда будет выполнен наш договор. Справедливо, разве не так?
– Точно не потеряете?
– Я верю, что ты исполнишь свое обещание, так и ты поверь моему слову.
Великан не внушал Эрис доверия, но расстаться с кинжалом было куда лучше, чем вернуться в город. Она повернула нож, взялась за край лезвия и положила рукоять на ладонь хозяина замка.
Он взял кинжал – слишком уж буднично, как показалось Эрис, – и направился к дверям, сделав ей знак следовать за собой.
– Приступим к урокам сразу же, как будешь готова.
– Как твое имя? – спросила Эрис, решив перейти на «ты».
Великан остановился, явно удивленный этим вопросом.
– Мне столько их понадавали – нет желания повторять.
– Так как же мне тогда тебя звать?
– Человек… нет, пожалуй, довольно будет чудовища. Справедливое наказание за то, что я сотворил.
Расспрашивать подробнее она не стала. Сейчас было не до того.
– А я Эрис. И раз уж я тут задержусь у тебя, Чудовище, хочу сказать вот о чем: на прикроватном столике у меня в комнате лежат бараньи кости, а посуда стоит в умывальнике.
Интерлюдия. Пламя, что слепит глаза
Последний раз я охотился весной. До чего же прекрасная пора. Солнце бликами ложится на землю, листва в лесу сияет, как изумруды. Весна – время перерождения. Снега в горах тают и питают ручьи.
А вот для охоты сезон неподходящий. Звери выводят потомство, а детенышей мы не трогаем. Это легкая, медлительная добыча, но, если не дать молодняку подрасти, можно уничтожить весь вид.
И все же я присоединяюсь к отряду охотников – горстке людей, одетых в латные доспехи, однако предпочитающих стрелять издалека. Они вечно соревнуются за мое внимание – даже когда стрела пролетает мимо оленьей головы, они меня окликают, точно думают, что, если я засвидетельствую их промах, окажу им большую услугу.
Как только выдается возможность, я от них сбегаю. Мох, которым выстелена земля в лесу, заглушает мои шаги. Молодой олень лакомится молодыми побегами чертополоха, не слыша тонкого звона тетивы, натянутой мной.
Прицеливаюсь, стреляю – и треклятое острие вонзается в оленье сердце.
А я ведь не хотел, чтобы стрела его убила. Только чтобы царапнула хвост или ухо – совсем легонько, будто это он сам случайно поранился. Главная радость вовсе не в убийстве, а в том, чтобы проверить свою меткость, почувствовать, как замирает дыхание в предвкушении выстрела. Но мой магический дар распорядился иначе. В те времена я еще не умел им владеть и не понимал, на что он способен.
Спустя несколько минут олень, пошатываясь, приваливается к дереву и падает. Язык вываливается из раскрытого рта. Возношу тихую молитву Аэру: избави меня от участи умереть с языком наружу.
Белки его выпученных глаз тревожат меня своим видом. Слишком уж похожи на человеческие, хотя так быть не должно. Олени – грациозные, пугливые создания, мы же шатаемся по лесу в броне из кожи и железа и угрожающе рявкаем на зверей, которым под силу разорвать нас пополам. Оборачиваю тканью оленью голову, кладу его тело на спину своей лошади и возвращаюсь в замок.
Меньше всего я ожидал встретить в Мемориальном зале его. Кто-то из моих спутников обогнал меня и сообщил о моих планах. Шпион. Ну что за напрасная трата времени. Теперь вместо боев и охоты придется остаться здесь, чтобы избавиться от предателя.
– Ты убил оленя, – рявкает он. – За что?
Я жму плечами.
– Он сбил меня с лошади. Я решил немного позабавиться. Порисоваться. – Это неправда, но он не расспрашивает, с какой стати я решил поохотиться весной. Он давным-давно перестал о таком беспокоиться. Я в его глазах уже успел стать взбалмошным, жестоким отродьем, и едва ли можно было изменить это мнение, как бы я ни старался.
Сощурившись, он обводит взглядом тушу оленя.
– Ему и года нет, – замечает он. – Совсем еще детеныш. Сколько охотников ты привел с собой в лес?
Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос, но уж очень хочется его позлить.
– Десять тысяч.
Он в отчаянии сжимает переносицу. Чудесно.
– Ты ведь нарочно упрямишься. Мы это всё обсуждали. Твои действия ставят под угрозу равновесие на наших землях.
– Вот только не надо делать вид, что беспокоишься о природе, – говорю я, закатывая глаза. – Избавь меня от своей праведности. Сам-то уже долгие годы травишь ее своей магией.
– Ты бы лучше у меня поучился, – подмечает он. – Вот уж кому праведность не помешает.
Мой смех эхом прокатывается по залу. Он нарочно встретил меня здесь, у шести статуй королей стародавних времен, чтобы запугать и подчинить своей воле. Мечтает пополнить их ряды.
– Тебе ли меня учить, что хорошо, а что плохо?
– Ты уже и так перессорился с половиной королевства, болван, – говорит он. – Со мной спорить не нужно. Приходится о твоих проделках из третьих уст узнавать, да еще тратить средства из королевской казны, чтобы уладить то, что ты наворотил…
Стыдно признаться, но первым ударил я. Саму драку толком не помню – лишь то, что она была. Наверное, я применил какую-то боевую технику, попытался его одолеть, но в итоге он вцепился мне в руку и вышвырнул из зала.
Помню, как скрипела грязь, попавшая мне на зубы, и какое унижение я испытал – оно было точно крошечная песчинка, обрушившая целый замок.
– Это ты виноват! – кричу я после драки. – Ты виноват в смерти матери.
– Если бы я знал, как ее спасти, спас бы, – шипит он сквозь зубы.
– А вот и нет. Наших рыбаков ты не спас, не ударил палец о палец, когда горели города, никак не помешал буре. Только и знаешь, что все под себя грести, крысеныш жадный.
– А ты проматывать все подчистую. – Он вновь меня бьет. – Надоело.
Плюю кровью ему в лицо. Хочу, чтобы последнее слово осталось за мной.
Ну что за мелочность?! Разумеется, мамина смерть – не его вина. Что с того, что он изучал магию чуть прилежнее меня? С какой стати я ждал,
