Читаем без скачивания Двуявь - Владимир Прягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Срочная новость, – сказал ведущий. – На улице Фрунзе пресечена спонтанная вегетация. По информации ГУВД, дежурный патруль отреагировал чётко, гной-дерево сожжено. Задержаны пятеро молодых людей с тяжёлой формой зависимости, их отправят на принудительное лечение. Как сообщает с места событий наш репортёр, бригада биозащиты заканчивает работу. Сгоревший ствол распилен на части, корни выкорчеваны, проводится обеззараживание. Буквально через минуту мы планируем прямое включение…
Марк не стал слушать дальше – самое интересное он и так видел собственными глазами. Даже, по мере сил, поучаствовал.
Перебравшись в комнату вместе с пивом, он щёлкнул тумблером на корпусе телевизора. Тот никак не отреагировал. «Рубин» – ровесник московской Олимпиады – торопливости не любил, ему требовалась пара минут, чтобы подумать и разогреться. Хозяин успел выцедить полбокала, прежде чем на экране проступила картинка – темноватая и туманная, хотя регуляторы яркости и контрастности были выставлены на максимум. Казалось, вечерняя морось с улицы впиталась и в кинескоп.
В городе имелось аж два телевизионных канала. Первый – кабельный, крутивший попеременно то клипы, то голливудские фильмы из восьмидесятых и девяностых. Второй – эфирный, где нудила местная студия, а в промежутках показывали советскую киноклассику.
Сейчас по кабелю шла первая серия «Смертельного оружия». Марк её не любил (в отличие от второй и третьей), поэтому повернул рукоятку-переключатель. Канал сменился. Дикторша, накрашенная как чучело Масленицы, торжественно сообщила:
– Этот репортаж нам прислали коллеги из Волгоградской области. Их съёмочная группа присутствовала при очередной попытке перемещения за Предел.
На экране появился линялый степной ландшафт, петляла просёлочная дорога – пыльная и сухая. Очевидно, репортаж снимался давно, когда ещё не зарядили дожди. А может, у волгоградцев до сих пор такая погода – всё-таки несколько сот километров разницы. Ведь Ареал не такой уж крошечный – размером, пожалуй, с Францию, даже на глобусе будет хорошо виден. Если, конечно, где-нибудь ещё производят глобусы.
– К точке перехода мы прибыли во второй половине дня, – произнёс мужественный голос за кадром. – Как известно, западную границу лучше пересекать на закате, в противном случае возможны энергетические и атмосферные аномалии, затрудняющие работу аппаратуры…
На обочине торчал армейский «Урал», за ним – краснобокий «пазик». Хмурые люди вытаскивали из кузова какую-то решетчатую хреновину – громоздкую и очень тяжёлую, судя по артикуляции тех, кто был при этом задействован. Другие тянули кабель, который разматывался с катушки; шофёр грузовика угрюмо курил. На заднем плане виднелась куцая лесополоса, по цвету напоминавшая глину, – так подслеповатый «Рубин» передавал осеннюю позолоту.
– Мы постараемся зафиксировать переход в различных диапазонах, – сказал пожилой мужик в брезентовой куртке, которому сунули под нос микрофон. – Слово «переход» я в данном случае употребляю в буквальном смысле. Мы приехали на машинах, но их, как вы понимаете, придётся оставить здесь, а дальше идти пешком. Имеются свои сложности…
Марк усмехнулся, оценив эвфемизм. Да, сложности – можно это и так назвать. В первые дни после Обнуления на шоссе, ведущих из Ареала, скопилась целая куча бесхозных автомобилей – водители исчезли, едва успев пересечь невидимую границу. И пассажиры тоже.
– Но ведь, – уточнил корреспондент из-за кадра, – ни одна из групп, пересёкших границу в пешем порядке, тоже не возвратилась?
«Спасибо, что напомнил, умник», – примерно такая мысль прочиталась на лице у эксперта, но он не стал высказывать её вслух. Подтвердил ровным голосом:
– Да, до сих пор «возвращенцев» не было, как и визитёров с той стороны. Но мы, как видите, не опускаем руки, пытаемся переломить ситуацию. Есть мнение, что шансы на успех повышаются, если не тащить через границу технику. Вообще никакую, я имею в виду. Поэтому добровольцы не возьмут с собой даже рации, в их распоряжении будут средства другого рода.
– Какие именно?
– Пока без подробностей.
– Что конкретно входит в задачу группы? Перешагнуть черту – и сразу назад?
– Обогнуть холм, дойти до посёлка, найти людей, поговорить, вернуться.
Камера показала тот самый холм и поле, заросшее бурьяном. Снова зазвучал закадровый голос, обращавшийся к телезрителям:
– Дойти и вернуться – задача, на первый взгляд, проще некуда. Но я напомню, что мы – в Волгоградской области, а посёлок – уже в Воронежской, за пределами Ареала. Граница, бывшая некогда лишь пунктиром на карте, семнадцать лет назад превратилась в непроходимый барьер, в овеществлённый символ человеческого невежества…
Пережидая приступ репортёрского словоблудия, Марк слил остатки пива в бокал. Вот, даже запасы ячменной жидкости оказались не безграничны – что уж там говорить о способности человека повелевать природой?
В кадре тем временем трое ходоков-добровольцев готовились отправляться. Им пожимали руки, хлопали по плечам. Кто-то из провожающих постучал по циферблату своих наручных часов – мол, не задерживайтесь там, возвращайтесь в срок. Народ засмеялся, но как-то не очень весело.
Добровольцы двинулись через поле, все остальные смолкли, глядя им вслед. На фоне огромного закатного солнца темнел пограничный знак – два бревна, установленные крест-накрест. Икс в малиновом круге.
Марк затаил дыхание.
Есть контакт!
Сеанс дал первые результаты – в потоке случайной, неотфильтрованной информации мелькнул символ, весьма похожий на тот, что нарисовала Римма. Это не значило, разумеется, что в репортаже содержится ключ к разгадке. Увиденная картинка – лишь первое звено в цепочке полунамёков, неясных образов, смутных ассоциаций. Цепочку эту надо вытягивать постепенно, не торопясь, но и не отвлекаясь, и тогда из омута появится приз – искомый амулет, за который отвалят десять штук баксов.
Размышляя на эту тему, он краем глаза продолжал смотреть на экран. Там ходоки добрели наконец до скрещённых брёвен, приостановились, переглянулись и продолжили путь. Ещё несколько секунд ничего не происходило, а потом в глаза ударила вспышка, будто солнце на миг взъярилось, как в летний полдень. Изображение дрогнуло, подёрнулось рябью.
Когда картинка восстановилась, добровольцы уже исчезли, ветер ерошил выцветшую траву. Солнце, перечёркнутое крест-накрест, сползало за горизонт. Корреспондент сказал:
– Они не вернулись ни вечером, ни ночью, ни утром. Но мы продолжаем ждать и надеяться, что однажды…
Марк, встав с дивана, выключил телевизор. Отнёс пустую бутылку в мусор, закурил очередную «жирафину» и попытался вспомнить, где ещё он мог видеть этот символ – чуть искривлённый икс и окружность. Что-то крутилось в памяти, но никак не желало ясно оформиться.
Иероглиф, что ли? Вполне возможно. Только из какого языка? Из китайского? Там вроде значки посложнее будут.
Или не иероглиф, а просто буква? Греческая, к примеру? Надо проверить.
Он отыскал на полке затрёпанную книжицу Дирингера с незамысловатым названием «Алфавит», нашёл нужную главу. Так, что у них тут?
