Читаем без скачивания Секрет Высоцкого - Валерий Золотухин

– Больше лихорадить театр не будет, выгоню обоих… (Чего «выгоню», когда Николай заявлений пять уже положил.) Насоныч[46], повтори и ты Хлопушу[47], может случиться, что завтра бросишься, как кур во щи…

Володя жаловался вчера Веньке:

– Бесхозяйственно мы живем… Встречаемся на «Мосфильме» с Валерием как чужие… Я понимаю, что я виноват, мне очень плохо, Веня, я люблю тебя.

А я избегаю его. Мне неловко встречаться с ним, я начинаю волноваться чего-то, суетиться, я не знаю, как вести себя с ним, что сказать ему, и стараюсь, перекинувшись общими словами, расстаться поскорее, и чувствую себя гадко, предательски по отношению к нему, а что сделать – не знаю.

«Проведите, проведите меня к нему, я хочу видеть этого человека». Надрывный монолог Хлопуши из есенинского «Пугачёва» в исполнении Высоцкого был наполнен огромной энергетикой.

01.12.1968

После «10 дней» вчера репетировал с Шестаковым. Он может сыграть лихо, а я, кажется, предаю Высоцкого – очень уж энергично помогаю Севе.

02.12.1968

Шеф:

– Беда Высоцкого даже не в том, что он пьет. На него противно смотреть, когда он играет трезвый: у него рвется мысль, нет голоса. Искусства бесформенного нет, и если вы чему-нибудь и научились за четыре года, то благодаря жесткой требовательности моей, жесткой форме, в которой я приучаю вас работать. Он обалдел от славы, не выдержали мозги. От чего обалдел? Подумаешь, сочинил пять хороших песен, ну и что? Солженицын ходит трезвый, спокойный; человек действительно испытывает трудности и, однако, работает. Пусть учится или что. Он а-ля Есенин, с чего он пьет? Затопчут под забор, пройдут мимо и забудут эти пять песен, вот и вся хитрость. Жизнь – жестокая штука. Вот я уйду, и вы поймете, что вы потеряли…

04.12.1968.

Высоцкого уложили в больницу. Врачи констатировали общее расстройство психики, перебойную работу сердца и т. д. Обещали ни под каким предлогом не выпускать его из больницы два месяца. На Володю надели халат и увели. Он попросил положить его в 5-е отделение, но главврач не допустила этого. В 5-м молодые врачи, поклонники его песен, очевидно, уступают его мольбам, просьбам, доверяют ему, и он окручивает их. 10 декабря начинаются у него съемки в Одессе. Я попросил Скирду передать Хилькевичу[48]: если он любит, уважает и жалеет Володю, если он хочет его сберечь, пусть поломает к черту его съемки, сошлется на запрет худсовета или еще чего. Либо пусть ждет два месяца, но вряд ли это возможно в условиях провинциальной студии у начинающего режиссера. Но поломать съемки необходимо.

У Андрея Вознесенского на квартире, перед банкетом «Тартюфа», состоялось заседание друзей Володи, с его присутствием. Друзья объясняли ему ситуацию и просили не пить, поберечь себя, театр… Володя обещал. Зоя[49] спрашивала меня на банкете: «Правду говорят, что он зазнался? Мы этого не заметили с Андрюшей…»

09.12.1968

Шеф ездил вчера к Высоцкому, уговаривал зашить бомбу, мину смертельного исхода от алкоголя. Володя не согласился: «Я здоровый человек».

Шеф:

– Когда идет турбина вразнос – это страшно… Разлетается к чертям собачьим на мелкие кусочки… Так дурак Высоцкий пускает себя вразнос. Врачи говорят, если он будет так продолжать, через три года – все.

11.12.1968

Вчера читал Полоке, Щеглову[50], Кохановскому, Высоцкому свой окончательный вариант письма (об «Интервенции»), одобренный Шацкой. Принято без единой поправки и признано талантливым.

Убеждал Высоцкого, почему ему нельзя категорически уходить из театра и надо писать письмо коллективу. «Если сам не хочешь, давай я напишу». Высоцкий хочет заявить о себе кинозрителю. Он думает это сделать в фильме Хилькевича, в Одессе. Дай Бог, но у меня не лежит душа к этой затее.

Высоцкий (обо мне):

– Золотухин – человек щедрый на похвалу… Он не боится хвалить другого, потому что внутри себя уверен, что сам он все равно лучше.

Сегодня Володя беседует с шефом. Интересно, чем кончится эта аудиенция…

13.12.1968

Сегодня «Послушайте!» и худсовет, кажется, по поводу Высоцкого.

14.12.1968

Вчера восстанавливали Высоцкого в правах артиста Театра на Таганке. И смех и грех.

– Мы прощаем его, конечно, но если он еще над нами посмеется… да и тогда мы его простим.

Шеф:

– Есть принципиальная разница между Губенко и Высоцким. Губенко – гангстер, Высоцкий – несчастный человек, любящий, при всех отклонениях, театр и желающий в нем работать.

Дупак:

– Есть предложение: предложить ему поработать рабочим сцены.

– Холодно.

– Реклама.

Рабочие обижаются. Что за наказание – переводить наших алкоголиков к ним, а куда им своих алкоголиков переводить?

Венька – о гарантии прочности, т. е. замене надежной и достойной во всех спектаклях. Я молчал.

Письмо Высоцкого. «Сзади много черной краски, теперь нужно высветлять».

Галина Н.:

– Зазнался, стрижет купюры в кармане.

19.12.1968

Кабалевский на съезде композиторов обложил песню Высоцкого «Друг» и радио, при помощи которого она получила распространение.

22.12.1968

С. меня раздражает. Во время спектакля, по ходу, делает замечания почему-то и выбивает меня. Так и хочется его послать куда подальше. Высоцкий про него и меня сказал: «Этому-то чего надо?.. Валерка хоть играть может».

«Послушайте!». 1967 г.

Вениамин Смехов: «Композиция «Послушайте!» по биографии и стихам Владимира Маяковского стала удачей и подвигом Юрия Любимова и всех, кто участвовал в создании этой постановки. Она одинаково сильно, эмоционально и интеллектуальнодействовала и на рядовых зрителей, и на элитарных».

30.12.1968

Левина Э. П.:

– Очень ответственный человек звонил мне и сказал, что ты получишь премию за «Хозяина», за лучшее исполнение мужской роли… А может, и Государственную. Я, говорит, понял, что Золотухин, конечно, крупнее артист, чем Высоцкий… Он его начисто переиграл… Очень, очень ты ему понравился. Это, говорит, лучшая мужская роль за этот год. Так что жди премии…

Зайчик:

– А что же ты темнил все? Не люблю я в тебе, Зайчик, этого.

– Да ведь действительно ерунда. Ведь вот что обидно, настоящее не видит свет, а за халтуру хвалят.

Любимов:

– Как они ни портили, а Можаев[51] их вывез…