Читаем без скачивания Флаг над крепостью - Васильев Андрей

– Гады вы, а не друзья. – Павлик доел мясо и вытер руки о правое ухо. – Я уже было обрадовался, что хоть в чем-то и где-то логика появилась, а вы взяли и всё разрушили.

– По этой причине тебе теперь не уснуть, – подытожил Жека. – Стало быть, первая смена – твоя. Место – по правому борту. Джебе, левый на тебе. Через четыре часа разбудите меня и Тора, наша смена – вторая.

– Дискриминация, подруга, – обняла Марика Настю за плечи. – Нас с тобой в ночной дозор не садят, стало быть. Не доверяют. Ну и черт с ними, хлопот меньше будет.

– Спать пойду, – зевнула как котенок та, дернув плечом, сбросила руку Марики, подошла ко мне и пристроилась рядом. – Если что – будите.

При этом, уже засыпая, она все равно инстинктивным движением расстегнула кобуру, а в винтовке патрон уже был загнан в ствол, это мне было известно наверняка. И проснется она, в случае чего, совсем не так, как относительно недавно пробуждалась дома, – лениво и медленно выплывая из сна. Здесь на подобное времени нет, каждая секунда, потраченная на осознание того, кто ты и где, может стоить жизни. Причем слово «жизнь» для меня и тех, кто рядом, все большее становится аналогом того, староземного. Не страшно было терять память о происходящем тогда, когда ты с палкой бродил по лесу, но сейчас все изменилось, и очень сильно. Сейчас посмертная потеря памяти – это не шутки, это значит, что ты теряешь все, что приобрел – дом, друзей, цели, планы. И чем дальше, тем страшнее станет умирать любому из нас, поскольку каждый новый день в этой реальности приносит нам новые знания, открытия, возможности.

Вот думал об этом всем перед сном, хвалил мысленно Настю, себя тоже по голове поглаживал за то, что все рефлексы, вроде бы прочно и давно забытые за время работы в банке, вернулись на свои места. И на тебе – проспал все на свете.

– Сват, – тряхнул меня за плечо Голд. – Вставай. Слышишь?

Я открыл глаза. Утро. Раннее, часов шесть, не больше, солнце еще высоко не поднялось, да и туман прибрежный не рассеялся пока, над водой стоит.

– Ты о чем? – было поинтересовался у своего советника я, но тут же понял, о чем он речь ведет.

Стреляют. Не сильно близко, километрах в трех отсюда, поскольку выстрелы более всего похожи на тихие хлопки. Хотя, может, и дальше. Утро же, воздух сырой, звуки разносятся лучше.

– Стволов двадцать лупит, – заметил консильери, прислушиваясь. – Не меньше. Прямо война.

– Как интересно, – мурлыкнула Марика, подбираясь к нам. – Да, Ст… Сват?

– Эй-эй, я знаю эти интонации! – дернулся уже проснувшийся Жека. – Помнишь Берег Слоновой Кости? Вся заводка с нее началась, с вот этого вот «Как интересно»! Сват, не вздумай!

– Да пофигу мне эта местная войнушка, – успокоил я его. – Только ее нам и не хватало. Другое важно – если палят, значит, кто-то что-то с кем-то делит, значит, не совсем дикие здесь места. А то я уж начал сомневаться в населенности этих берегов. Но нет, есть люди, есть, что радует. И, разумеется, очень может быть, что мы до них доберемся, идя вверх по реке, вот только… Хотелось бы найти собеседника побыстрее.

– Согласен, – неожиданно поддержал меня обычно осторожный Голд. – Разумно. И заварушка нам на пользу. Когда идет бой, людей особо не пересчитывают, а в наших реалиях вообще никто точно сказать не сможет, погиб кто-то или нет. Правда, может возникнуть вопрос, где вещи пропавшего, но это потом, а не в моменте.

– Я предложила – мне и идти, – немедленно заявила Марика. – Иначе нечестно получится.

– И я тогда, – буркнул Жека. – Ну… И Джебе. Троих за глаза хватит, чтобы «языка» выцепить.

– Если надумали идти – то поспешите, – посоветовал им Павлик. – Стрельба стихает.

– На лодке доберетесь, – сообщил, зевая, нам Одессит, выходя из рубки. – Не буду я машину раскочегаривать ради вас. Нам тут еще стоять, ждать. Вон оно мне надо?

Специально для таких целей мы, как я уже говорил, прихватили с собой один «Зодиак», как чуяли. Без мотора, понятное дело, он остался в замке. Правда, Жека намекал, что лучше бы его на всякий случай взять с собой, мол – кто знает, как оно там повернется, но переубедить меня не смог. Мы и так рискуем неслабо, случись что, Сватбург останется без доброй половины флотилии, которую составляет «Василек».

Компанию лихой троице составил Тор. Правда, он не последовал за ними в березовую рощицу, а остался на берегу, рядом с лодкой, готовый в любой момент спустить ее на воду. Да и мы с борта внимательно следили за окрестностями, которые оказались не такими уж безлюдными.

– Хуже нет ждать и догонять, – заметил Одессит минут через тридцать после того, как наши товарищи неслышными призраками скрылись за деревьями. – И очень много на эти два занятия времени уходит. Скажу тебе, Сват, как родному, – зря ты в это полез. Что там за люди, чего они не поделили? Ты не знаешь? И я не знаю. И, может, хорошо, что не знаем. Ладно Марика, у этой девочки большое сердце и такое же шило в заднице, но тебя-то я знаю за умного человека. Таки надо было идти по реке дальше и не кипятить себе мозг. Если есть вода, то где-то рядом с ней обязательно живут люди. Там бы все и узнали. А теперь что? Теперь сидим, ждем, переживаем чувства. И какая в этом радость?

– Да не шуми ты, – потребовал Павлик, вертя головой. – Мешаешь!

– Этого мальчика я учу жизни как собственного сына, – возмутился Одессит. – А он таки кричит на меня. И что мне теперь, доставать ремень из штанов, как это когда-то делал мой собственный папа?

– Странно, – удивилась Настя. – Жора, тебя отец что, порол?

– А как же! – радостно, как о чем-то приятном, ответил ей Одессит. – И с какой душой! Мой папа всегда все делал на совесть – и финансовую аналитику в фирме, где служил, и небольшой гешефт с материей у дяди Семы на «Привозе», и внушения мне, любимому, за очередное разбитое стекло у соседки. Он был очень, очень добросовестный человек, доложу я вам, чтобы ему было хорошо там, где он сейчас есть!

– Странно, так почему тебя из семьи не забрали? – Настя даже глазами от изумления захлопала. – Безопасность ребенка священна, домашнее насилие недопустимо. Ты должен был пойти в службу охраны детства…

– И жить в приюте, чтобы любящих меня папу и маму видеть только на Новый Год, и то не каждый? – ехидно завершил ее фразу Одессит. – В нашем городе эти европейские штучки не проходили. И потом – они мне зла не желали, только добра, если же и стегали по попе розовой ремнем, то не для удовольствия, а…

– Пока тихо, – не обращая на него внимания, сообщил нам Павлик. – Я ничего не слышу.

Даже не знаю, что мне не нравилось больше – то, когда где-то там стреляли, или то, что все стихло. Тишина иногда хуже, чем шум боя. Не знаешь, что за ней последует.

От сердца у меня отлегло только тогда, когда из-за березок показались три фигуры, тащащие за собой четвертую, облаченную в серое рубище, с приличных размеров седой бородой и такими же патлами.

Надо же, старика приперли. В первый раз вижу здесь настолько пожилого человека, если честно. Джон Адамс, конечно, тоже не юноша резвый, как и наш Оружейник, да и на территории «Картеля» мы встречали седоусых мексиканцев, но это прямо дед какой-то.

Интересно, а какой смысл в этом мире существовать в столь немолодом теле? Это же перекрывает путь ряду предоставляемых «Ковчегом» возможностей? Мало того – сразу ставит тебя в жутко невыгодное положение

Потому, когда первого встреченного нами обитателя этих мест выволокли из лодки на палубу «Василька» и поставили передо мной, я против всякой логики первым делом спросил:

– Если не секрет, а зачем вы такой внешний вид себе смоделировали? Или это калька с вашего реального облика?

– Какая калька? – просипел дед, выплевывая волосы, попавшие к нему в рот. – Мага я собирался отыгрывать в «Мэджик Дрим», мага. Хламида, остроконечная шляпа, посох, все как полагается. Кто же знал, что такая фигня выйдет? Я как думал – поброжу по дорогам пару-тройку лет, получу удовольствие от полного погружения в фэнтазийную реальность, а после приму новое обличие, в котором и стану коротать вечность до самого «угасания». У меня все оплачено было, в смысле изменения скина. Имелась у поставщика услуг по «Ковчегу» такая опция, дорогая, ясное дело, но очень удобная. А тут вон чего вышло!