Читаем без скачивания Битва за Рим (Венец из трав) - Маккалоу Колин

– Прекрасно, достаточно. Они вызвали противодействие своих клиентов-плебеев и сколотили фракцию, с которой не удалось сладить даже мне. Потом – это случилось в прошлом году – они изъяли из употребления даже названия законов Сатурнина.

– Его закон о зерне и его земельные законопроекты, – подхватил Марий-младший, который теперь, вдали от Рима, отлично находил общий язык с отцом и все время старался добиться от него похвалы.

– За исключением моего первого земельного закона, по которому моим солдатам из простонародья позволено селиться на островах у африканского побережья, – напомнил ему Марий.

– Кстати, муж мой, я кое-что хотела тебе сказать, – спохватилась Юлия.

Марий со значением посмотрел на Мария-младшего, но Юлия продолжала:

– Как долго ты собираешься держать на этом острове Гая Юлия Цезаря? Может, пора уже возвратить его домой? Ради Аврелии и детей ему следовало бы вернуться.

– Он нужен мне на Церцине, – жестко отрезал Марий. – Военачальник из него неважный, но никто никогда не работал над аграрными проектами так упорно и с таким успехом, как Гай Юлий. Пока он остается на Церцине, работа идет, жалоб почти не поступает, и результаты превосходны.

– Но так долго! – не уступала Юлия. – Три года!

– Пускай потрудится еще столько же. – Марий не собирался сдаваться. – Ты знаешь, как медленно продвигаются обычно земельные дела: наблюдай, возмещай убытки, разбирай бесконечные споры, преодолевай сопротивление местных жителей… А Гай Юлий делает это просто мастерски! Нет, Юлия, ни слова больше! Гай Юлий останется там, где он сейчас находится, пока не закончит порученное ему дело.

– Тогда мне жаль его жену и детей.

Впрочем, Юлия заступалась за Аврелию напрасно: ту вполне устраивала ее участь, и она почти не скучала по супругу. Объяснялось это вовсе не отсутствием любви и не пренебрежением супружеским долгом. Просто во время его отлучек она могла заниматься собственным делом, не опасаясь его неодобрения, жесткой критики, а то и запрета – только этого ей не хватало!

Когда они, поженившись, поселились в просторной квартире на первом этаже большого жилого дома – инсулы, доставшейся Аврелии в качестве приданого, она обнаружила, что супруг ожидает, что они будут вести точно такой же образ жизни, какой вели бы, если бы обитали в частном доме на Палантинском холме, – изящный, утонченный и совершенно бесцельный. Именно такую жизнь она яростно критиковала, беседуя с Корнелием Суллой. Это было бы настолько скучно, что любовная интрижка сделалась бы неизбежной. Аврелия пришла в отчаяние, узнав, что Цезарь не одобряет ее общения с жильцами, занимающими все девять этажей; что супруг предпочел бы, чтобы она прибегала к услугам агентов для сбора квартирной платы.

Однако Гай Юлий Цезарь был патрицием древнего аристократического происхождения и имел немало обязанностей. Прикованный к Гаю Марию – и родственными связями, и безденежьем, – Цезарь начал свою государственную карьеру на службе Гая Мария в качестве военного трибуна в легионах; наконец, побыв квестором и став членом Сената, он был направлен в качестве земельного уполномоченного ведать заселением острова Церцина у африканского побережья ветеранами Гая Мария из простонародья. Все эти занятия вынуждали его подолгу находиться вдали от Рима. Впервые он отлучился надолго уже вскоре после женитьбы. Его союз с Аврелией был вознагражден двумя дочерьми и сыном, однако отец не присутствовал при рождении своих детей и не видел, как они растут. Он ненадолго появлялся дома, жена беременела – и он снова отбывал на долгие месяцы, а то и на годы.

К тому времени, когда великий Гай Марий женился на сестре Цезаря Юлии, в доме Юлиев Цезарей иссякли последние деньги. Старшая ветвь рода решила вопрос просто: успешное усыновление младшего сына богатым патрицием дало средства дорастить двух оставшихся сыновей до консульства; попавшего в хорошие руки младшего звали Квинт Лутаций Катул Цезарь. Но отец Цезаря (Цезарь-дед, как его называли теперь, через много лет после его кончины) был вынужден заботиться о двух сыновьях и двух дочерях, денег же хватало всего на одного сына. К счастью, его посетила блестящая идея предложить худородному, но сказочно богатому Гаю Марию выбрать себе в жены ту из двух его дочерей, которая придется ему по вкусу. Денег Гая Мария хватило на приданое обеим дочерям, а также на шестьсот югеров земли вблизи Бовилл, перешедший таким образом во владение Цезаря; доход оказался достаточным для того, чтобы получить место в Сенате. Деньги Гая Мария сглаживали все препятствия на пути представителей младшей ветви Юлиев Цезарей – ветви Цезаря-деда.

Сам Гай Юлий Цезарь – супруг Аврелии – оказался достаточно благороден и справедлив, чтобы испытывать искреннюю благодарность к Гаю Марию, хотя его старший брат Секст предпочел задрать нос и после женитьбы постепенно отдалиться от остального семейства. Цезарь знал, что, не будь денег Мария, он не смог бы претендовать на избрание в Сенат и не был бы в состоянии обеспечить будущее своему потомству. Без этих денег Цезарю никогда бы не позволили взять в жены красавицу Аврелию, представительницу древнего и богатого рода, о руке которой мечтали очень многие.

Безусловно, осуществи Марий должный нажим, Цезарь с супругой могли бы перебраться в собственное жилище на Палатине или в Каринах. Более того, дядя и отчим Аврелии Марк Аврелий Котта уже предлагал пустить часть приданого на приобретение такого жилища. Однако молодая пара предпочла последовать совету Цезаря-деда и отвергла роскошь. Приданое Аврелии было истрачено на приобретение инсулы – доходного дома, в котором нашлось место и для хозяев – на то время, пока Цезарь не достигнет ступеней карьеры, которые позволили бы ему купить особняк в более престижном районе. Более престижным им показался бы почти любой другой район, поскольку инсула Аврелии находилась в сердце Субуры, самого густонаселенного и бедного района Рима, зажатого между Эсквилином и Виминалом и кишащего самым разнообразным людом, относящимся в основном к четвертому и пятому классам.

И все же Аврелия нашла в своей инсуле дело по душе. Как раз тогда, когда Цезарь впервые отлучился надолго, а ее первая беременность благополучно завершилась, она с головой ушла в заботы домовладелицы. Разогнав агентов, она стала самостоятельно вести учет, приобретая все больше друзей среди нанимателей. Она действовала со знанием дела, никого не боялась и даже сама призвала к порядку членов сомнительного братства, которое помещалась в стенах инсулы. Это братство существовало по разрешению городского претора и имело официальной целью ведать религиозными и торговыми делами перекрестка, прилегающего к инсуле Аврелии, включая фонтан и храм в честь местных Ларов. Распорядителем этой подозрительного братства и предводителем ее завсегдатаев был некий Луций Декумий, чистокровный римлянин, но лишь четвертого класса. Когда Аврелия занялась управлением инсулой, она обнаружила, что Луций Декумий и его приспешники собирают дань со всей округи, терроризируя окрестных лавочников. Ей удалось положить этому конец, а заодно обрести друга в лице Луция Декумия.

Не имея достаточно собственного грудного молока, Аврелия отдавала своих детей на выкармливание другим матерям из инсулы, тем самым открывая крохотным патрициям двери в мир, о существовании коего они иначе не могли бы и догадываться. Результат можно было предвидеть: задолго до поступления в школу все трое умудрились овладеть, хотя и в разной степени, греческим, еврейским, сирийским и несколькими галльскими наречиями, а также тремя степенями латыни: той, на которой изъяснялись их благородные предки, той, которой пользовались низшие сословия, и жаргоном, свойственным исключительно Субуре. Они собственными глазами видели, как живет римский люд, пробовали всевозможную пищу, которую чужеземцы находили вкусной, и поддерживали превосходные отношения с членами братства Луция Декумия.