Читаем без скачивания Молот ведьм - Константин Образцов

Путь оказался не близкий: на подземке всего две остановки, но потом я трясусь минут двадцать в маршрутном такси, водитель которого яростно дергает рулем влево и вправо, и то что-то злобно кричит в окно, то громко говорит по телефону на незнакомом гортанном наречии. Я еду и думаю, что если бы древние ящеры не вымерли, а эволюционировали, то говорили бы так же.

Я доезжаю почти до конца широкого и пустого проспекта. В этом районе все широкое и пустое: улицы, тротуары, газоны и пространства между домами, похожими на гигантское домино. Вдалеке чернеет лес, один из заказников северных окраин, до которого пока не добрались строительные компании.

Нужный мне дом возвышается посреди пустыря как исполинская цитадель с тремя стенами высотой в двадцать два этажа. Внутри небольшого двора детская площадка с одинокой горкой и крыша подземной парковки. Четвертой стены у цитадели нет: на ее месте помойка, чуть дальше школа, а за ней стройплощадка с еще одним недостроенным каменным монстром. Я сажусь на лавочку у подъезда и смотрю на часы. Почти полдень.

Интересно, тело уже увезли? Наверное, нет: первые полицейские прибыли на место в лучшем случае часов пять назад, и сейчас вокруг трупа собрался настоящий консилиум из экспертов и следователей. За это время я успел приехать домой, переодеться и сделать звонок матери Оксаны, найдя номер в записной книжке телефона перед тем, как отправить его в озеро вслед за монетой. Я представился заказчиком, сказал, что номер дала мне Оксана на случай, если сама она не сможет ответить. Голос в трубке был немного тревожным, и я думаю, что мысли о том, куда же пропала ее дочь, не дали говорившей со мной женщине подумать над слабыми сторонами моей легенды, поэтому мне удалось договориться о том, что я скоро заеду. Я уверен, что ей еще ничего не сообщили. Хоть я и оставил им паспорт, никто не будет беспокоить родственников раньше, чем тело подготовят к опознанию. А случится это не скоро. Риск связанный с появлением в этом доме, я оцениваю, как минимальный. Конечно, рано или поздно меня найдут. С каждым новым эпизодом машина полицейского сыска будет увеличивать обороты, пока, наконец, не сработает, как надо. Но это будет уж точно не сегодня, если только я не допустил где-то ошибку.

Я сижу и прокручиваю в памяти события последних суток. Подержанный телефон, с которого я звонил, был куплен на рынке «Аврора». Наверняка краденый, но это и к лучшему. Сим-карту я приобрел рядом с метро у полусонного распространителя, которому назвал первые пришедшие в голову имя и цифры в качестве номера паспорта. Свой телефон я оставил у себя в квартире. Если вдруг дойдет до проверки, скажу, что провел дома все выходные. Когда я звонил Оксане, представившись потенциальным клиентом, она была в Москве: сказала, что уехала на три дня и приедет только в ночь на воскресенье. «Наверное, «Сапсаном» поедете?», – спросил я ее. «Нет, какой-то транзитный».

До Москвы я доехал за двенадцать часов, с пересадками на электричках. «На собаках», – так это называлось во времена моей студенческой юности. На вокзале нашел нужный поезд и стал ждать. Как она выглядит, я уже знал: посмотрел фотографии со страницы в Социальной сети, этом удивительном сервисе, позволяющем рассказать почти все о себе миллионам незнакомых людей – и узнать все, что нужно, о любом из этих миллионов. Я увидел, в какой вагон она вошла, потом подошел к проводнику другого и попросился сесть без билета. Сказал, что нужно срочно доехать до Бологое, а билетов уже не достать. Моя интеллигентная внешность и тысяча рублей сделали свое дело: проводник впустил меня в вагон перед самым отправлением, воровато озираясь и наказав, если что, прятаться у него в каморке. В любом фирменном поезде «Москва – Петербург» такой номер бы уже не прошел, но в этом старом составе, идущем не первые сутки, еще действовали старые обычаи. Я проехал половину пути до Петербурга в купе, провонявшем вареными яйцами, курой и преющими телами семьи из трех человек. Всю дорогу они пребывали в летаргическом сне, лежа на своих полках, только изредка ворочаясь и кряхтя. В Бологое я вышел из купе и, не покидая поезда, прошел в нужный вагон. Если полиции удастся разговорить проводника, в чем лично я сомневаюсь, он признается только в том, что за мелкую взятку позволил проехать человеку без билета от Москвы до Бологое.

Проводник в вагоне Оксаны остаток пути не выходил из своего купе, а когда открыл двери по прибытии, то был такой сонный, что вряд ли заметил и тем более запомнил меня. Да и что мог он запомнить? Шляпу, пальто и портфель?

Конечно, оставались еще камеры на вокзалах и на шоссе, но этого риска было не избежать. Впрочем, он был не больше, чем риск какой-нибудь нелепой случайности, которая окажется сильнее моей осторожности и эффективней методичности следователей.

Мои размышления прерывает звонкий собачий лай. Вокруг горки на детской площадке три девочки лет десяти играют с маленьким пёсиком: тот заливисто лает, гоняясь за красным мячом, а они бегают следом, и их смех эхом звенит во дворе. Я смотрю на них и улыбаюсь. Собаки и дети – лучшее, что есть в этом мире. Вы замечали, что в наших воспоминаниях детства всегда светит солнце? Там настоящие снежные зимы, пушистые новогодние елки, теплые дожди жарким летом, но самое главное – солнце. Я готов спорить, что когда эти девочки будут вспоминать, как в детстве бегали и играли с веселым псом на площадке, то там тоже будет светить солнце, и не будет унылого серого неба и туч, грозящих дождем.

Красный мячик подпрыгивает, катится и останавливается у моего ботинка. Девочки подбегают и замирают в растерянности в нескольких шагах от меня. Все правильно, думаю я, вас верно воспитали родители. Не нужно близко подходить к чужакам, особенно к мужчинам. Да и к женщинам тоже не следует. Даже маленький пес не бежит за игрушкой, а сидит рядом с ними, часто дыша и высунув розовый мокрый язык.

Не разговаривай с незнакомцами – все маленькие девочки в большом городе твердо знают это правило. А вот взрослые девочки его забывают.

Я нагибаюсь, беру обмусоленный мяч, размахиваюсь и бросаю его на площадку. Пес мчится за ним с веселым лаем. Девочки смеются, кричат: «Чапик! Чапик!» и уносятся следом. Я вздыхаю и поднимаюсь со скамейки. У меня сегодня есть еще дело.

В ответ на нажатые кнопки из домофона доносится слабый женский голос: «Кто там?» Я уже его слышал сегодня, когда звонил с еще одного подержанного телефона с сим-картой на фальшивое имя.

– Я от Оксаны, – говорю я в динамик. – Мы разговаривали с Вами сегодня.

Щелкает замок, и я вхожу.

В подъезде я натягиваю перчатки, надвигаю пониже шляпу и поправляю очки: контактные линзы я снял, когда приехал домой. Потом достаю из кармана красный шарф и наматываю поверх воротника пальто – маскировка простая, но неизменно эффективная. На десятый этаж я поднимаюсь на лифте. Дом новый, а лифт уже будто пережил апокалипсис. Он скрипит, скрежещет, и вздрагивает так, что воображение рисует изможденных, покрытых потом невольников на крыше кабины, с натугой проворачивающих лебедку с заржавленной цепью и понуждаемых к действию ударами гальванического тока при нажатии кнопки нужного этажа. Наконец лифт вздрагивает последний раз, останавливается, двери расползаются в стороны, и я поспешно выхожу, чувствуя себя так, словно избежал верной гибели.

Двери квартир выходят в общий коридор, отделенный от лифта и лестницы. На звонок мне открывает пожилая полная женщина в домашнем платье в мелкий цветочек. Она кивает и неуверенно смотрит тревожным и почему-то испуганным взглядом.

– Добрый день, – говорю я.

– Здравствуйте, – отвечает она, секунду-другую думает, а потом отступает на шаг. – Проходите.

Я вижу короткую прихожую с линолеумом под древесину, блеклыми дешевыми обоями, доставшимися от застройщика, и вешалкой, явно переехавшей сюда из старой квартиры.

– Нет, спасибо, я минутку, – отказываюсь я, и тут из комнаты в коридор выбегает девочка лет шести с игрушечным розовым зайцем в руках. У нее светлые волосы и большие голубые глаза. На мгновение я встречаюсь с ней взглядом.

– Наташенька, поздоровайся с дядей, – говорит женщина.

– Здрасти, – шепелявит Наташа, улыбается беззубым ртом и убегает обратно в комнату. Женщина провожает ее глазами, а я быстро опускаю руку в карман.

Когда она оборачивается, я протягиваю ей конверт.

– Вот, хотел передать. Это деньги за заказ, мы должны были встретиться сегодня с Оксаной, но у нее почему-то телефон не отвечает. Мне нужно уехать из города, так что решил отдать деньги Вам. Чтобы не откладывать.

Она берет конверт, держит его, словно взвешивая в руке, а потом смотрит мне прямо в лицо. Становится не по себе.