Читаем без скачивания Темень (СИ) - Шашков Михаил

— Фух, действительно, сильна вампирская рука, — сказал шахтёр, потирая кисть.

— А то. Но в свою защиту скажу, что не каждый вампир сможет с тобой бороться. Моя сила не только природой дана, но и заслужена усердием и трудом!

Сел третий, молчаливый складской рабочий. Он боролся долго, но не как Игорь, и сдался быстрее. Затем сел Николай. Он уже успел по достоинству оценить силу охотника, но не отказался от намерений проучить её. Теперь же, как стратег, он полагался не на свою силу, а на истощённость врага.

Вновь отсчёт и снова борьба! Сражение было равным. Хоть Николай и был самым тощим из всех, он всё же проходчик и в силе не уступал другим. Мария же изрядно устала. Рука её горела, не раз сдавленная кисть ныла, а плечо будто бы уже не работало исправно. Николай уже почти прижал её, но охотник не отступила, что есть сил надавила, не брала уже выносливостью, решила взять напором. Резко дёрнула и приложила Николая ко столу. Николай потёр руку с кислой рожей — то ли от боли, то ли от сожаления.

Мария вытянулась на диване, весёлая и довольная. Теперь её ждёт мясо. Но в пари участвовало пять человек, а боролось только четыре, и к горечи Марии рабочие начали уговаривать Сашку побороться. Хоть охотник и была уверена, что сможет победить их всех, сейчас она понимала, что отказ Саши, скорее всего, сыграл ей в пользу. Рабочие его всячески упрашивали и убеждали, мол, он же денег тоже терять не хочет, что вон, соперник устал уже, победа почти в кармане! Но к счастью Марии, Саша всё отказывался

— Довольно, мужики, вон, доканали уже девушку. Если она из-за нас завтра меч держать не сможет, нам же хуже будет.

Не смогли Сашу уломать, победа осталась за Марией. Поскольку Саша не трудился, его и отправили за мясом. Целый килограмм жирной и лоснящейся на свету свинины с жаренной корочкой, приготовленной кусочками на живом огне. Все немногочисленные ночные посетители ненавидели Марию за этот запах жаренного хорошего мяса.

Мария, вернувшаяся с ещё одним стаканом сидра (уже третьим за ночь) немного съела мяса, остальным поделилась со всеми. Когда за этот поступок её начали благодарить, она лишь едко рассмеялась и сказал: «За что благодарности? На ваши же деньги банкет!». Скажет и хохочет, едко, но по-ребячески, и глаза хорошие.

Николай, когда оправился от поражения, решил спросить, нет ли у Марии служебных историй из довоенного периода. Спросил у неё какую-нибудь весёлую историю из юности. Мария сказала, что историй таких немного, но одну рассказала. Она рассказала, что для упыря есть очень немного возможностей выбиться в люди и одна из них — армия. Этой возможностью упыри пользуются чаще всего, потому как она самая доступная. Но у неё была и другая проблема, помимо упырьской природы — она женщина. Но её с сестрой в годы отрочества выращивал очень хороший человек, также упырь, уважаемый солдат. Потому Мария уговорила его, чтобы он помог ей записаться в военное училище под видом мальчика. Опекун не хотел для девочки военной карьеры, но просьбу её удовлетворил. Долго потом Мария была по документам Марком Плеймном, только вот недавно, в самом конце войны стала по паспорту женщиной Марией.

Опекун хотел, чтобы Мария, столкнувшись с трудностями, передумала и ушла из училища. С трудностями она столкнулась: она не могла позволить себе переодеваться вместе со всеми — была известна в группе тем, что спортивную форму всегда носила под учебной. В спортивных дисциплинах ей также было тяжело; хоть и упырь, силу ей пришлось развивать. Со своей группой была недружна, хотя дружила с ребятами из других. В учении же наоборот, ей было достаточно легко, и своих товарищей она обгоняла. Пошла потом, по мужскому паспорту, в высшее заведение, которое закончила не за четыре года, а за три, в звании младшего лейтенанта. Тогда её и приняли в диверсионно-разведывательный отряд.

Её командир быстро разгадал, что она не мужчина. Когда она у него спросила, когда он это понял, ведь она всегда умело притворялась, он ей ответил лишь: «Потому все твои товарищи по учёбе и пошли, кто куда, но не попали в разведку, а ты попала. Только вот ведь незадача, я ведь тоже разведчик». Дальнейший рассказ был менее последовательным и более путаным. Из него можно было чётко понять лишь то, что они с командиром сыграли свадьбу незадолго до войны, хоть и не официальную, так как тогда по документам она всё ещё была мужчиной. Из-за этого солдаты в отряде шутливо называли командира «оскопистом». Как говаривал один её товарищ: «Превратить мужика в женщину — подвиг, достойный генеральской пенсии».

История не была смешной, скорее забавной, с изюминкой. Но чем больше рассказывала Мария, тем тише она говорила. Её голос терял задор, взгляд терял ясность и глаза будто бы слезились. Сначала это было почти не заметно, но под конец Игорь заметил, что девушка на обеих руках носит два одинаковых кольца.

Когда голос Марии стал совсем тихим и редким, внезапно всех разбудил хлопок Саши: «О, вот прям что-то похожее…одну шутку я вспомнил!» — и рассказал шутку, никак не похожую на историю Марии.

Разговор вновь перетёк к шахтёрам и шахте. Со временем Мария снова втянулась и повеселела, хотя юношеский задор, с каким она недавно громила противника за противником, этой ночью к ней не вернётся.

Позже она спросила, почему шахтёры так беспокоятся по поводу отмены ночной смены. Они — в основном Игорь — поведали ей, что только рабочие утренней смены не меняются, а те, кто работают днём, вечером и ночью, меняются каждый месяц. С дня на вечер, с вечера на ночь, с ночи на день. И дело ведь опять в этом монстре. Рабочих ночной смены с появлением чудища отправили на неоплачиваемый отпуск. Видимо, секретарь думал, что чудище само как-нибудь без еды и сдохнет. Но не сдохло. И теперь начали гулять слухи, что отпускных вернут — нельзя же им всё без денег сидеть — а раз их вернут, то в отпуск отправят кого другого, и кому-то другому придётся посидеть без денег. Да и уже ноябрь, а раз их — вечерних — переведут позже на ночную смену, то позже переведут и на приятную дневную.

— К тому же, ночная смена немного удобнее, — сказал Саша, — зимой, конечно, солнце не видишь совсем. Встаёшь — уже темно, ложишься спать — ещё темно. Но зато, когда ты встаёшь, родственники ещё не спят, и ты можешь немного времени проводить с семьёй. В вечернюю смену ты семью совсем не видишь.

— Ну, не знаю, — промычал Игорь, — может, это я старый, но ты тот ещё гигант, если с ночной сменой у тебя есть силы на семью. Я то и старшого и младшого выучил, если у отца ночная смена — в этот месяц в доме жизни нет, потому что я сплю.

Посмеялись. После Игорь решил пойти покурить и утянул за собой Николая и Марию. Антон тоже хотел, но встать ему было совсем невмоготу. Спускаясь, Мария чуть ли не два раза подряд пропустила ступеньку, на что Николай подшутил: «Осторожней, а то ты так ещё короче станешь».

Свежо на улице и холодно. Только почувствовав свежесть улицы, Мария поняла, как душно было в тёмном кабаке в кругу большой компании и под градусом. Но ей не было плохо от той духоты — давно она не была уже в компании. Уши у неё горели.

— Я так поняла, Варламом вы не сильно довольны, — спросила Мария. Игорь пожал плечами, — не пробовали ли вы давить на него чем? У него же наверняка есть тёмные дела.

— Понятно, что есть, — сказал Игорь, улыбнулся, — у кого их нет. Да страшно. Секретарь как никак. Законы ж для простых людей только писаны. Пока мы соберёмся подать жалобу, пока отправим её, пока она пройдёт по всем инстанциям и попадёт, куда надо, если не потеряется, он же всем тут жизнь успеет попортить и крови нашей напиться. Без обид.

— Без обид. Упыри не пьют кровь, они едят мясо, — Мария усмехнулась.

— Да, законы для смертных писаны, — продолжил Николай, — признаться стыдно, я сам немного воровал когда-то. Ну, не совсем воровал. Нечестную работу делал. Помогал с внеплановыми разгрузками на складе. Когда должность твоя секретарь или ещё кто похожий, то все преступления твои не на деле, а на бумаге. Хех, секретарь, само слово таит в себе секрет, — Николай улыбнулся, — я точно не знаю подробностей, но вроде как, Варлам Прокофьевич на деньги, которые ему выделяет начальство на закупку сырья, покупает сырьё подешевле, а разницу — в кармашек. Вот это вот подешевле я и разгружал когда-то.