Читаем без скачивания Отпуск с папой - Дора Хельдт

Папа согласно кивнул:

– Вот видишь, Доротея, ты тоже смотришь на его задние карманы. Надеюсь, наркотиков у него там нет.

– Он уж точно не с острова.

Онно почесал голову и вперился глазами в спину незнакомца, который между тем почувствовал, что его буравят четыре пары глаз. Он что-то сказал Марлен и обернулся.

– Вот и вы. – Марлен пошла нам навстречу. – Все прошло хорошо?

Я улыбнулась. Доротея фиксировала взглядом неостровного хиппи, папа с Онно стояли позади нас, и вид у них был решительный.

– Что-то случилось? – растерялась Марлен.

– Пока нет…

Мне показалось, что в интонации Доротеи прозвучала некая двусмысленность. Папа вышел вперед.

– Марлен, мы должны знать, с кем работаем.

– Что? – удивленно переспросила Марлен.

Я пихнула Доротею в бок, пытаясь отвлечь ее от замаячившей впереди дичи.

– Нет, разумеется, ничего не случилось. Папа с Онно просто хотели нас со всеми познакомить, но они не знают вот этого господина.

Мужчина тем временем уже шагнул к нам. Я угадала мысли Доротеи: вид спереди еще лучше, чем сзади. На ее лице появилось особенное выражение.

– Ах вот что… – В голосе Марлен сквозило облегчение. – Я думала, Онно его знает. Ну, это Нильс Йенсен, мой дизайнер. Нильс, это моя подруга Кристина, ее отец Хайнц, Доротея, театральный декоратор, она будет работать с тобой, и Онно Паулсен.

Нильс улыбнулся умопомрачительной улыбкой, подал всем руку, долгим взглядом посмотрел на Доротею и, обращаясь к Онно, сказал:

– А мы ведь знакомы, на каникулах я раньше всегда работал в твоей фирме. Мой отец – Карстен Йенсен.

Онно потряс его руку.

– Ты был тогда ниже и с короткими волосами. Я тебя не узнал. Здорóво!

Папа не собирался так скоро отказаться от предубеждения.

– И ваш отец знает, что вы здесь?

– Папа!

– Хайнц!

Нильс взглянул сначала на нас с Доротеей, потом на отца.

– Конечно. Я живу у него.

– Ага. Возможно, нам удастся с ним познакомиться.

На этот раз и Онно удивленно посмотрел на своего нового друга. Нильса же это нисколько не напрягло.

– Папа наверняка зайдет сюда, ему интересно, что я сделаю из его любимого заведения.

– Не так уж много вы и делаете, только рисуете.

Марлен закашлялась, а я решила, что для первого впечатления вполне достаточно.

– Папа, уже почти двенадцать. Тебе еще нужно здесь что-то сделать или мы можем уйти? Оглядим окрестности и купим газету?

– Об этом следует спрашивать мою начальницу.

Он улыбнулся Марлен, повернув к ней испачканное шпатлевкой лицо.

– Если она меня отпустит, я смогу уйти с тобой.

Марлен облегченно кивнула:

– Идите. Онно здесь справится, а Нильс обговорит все с Доротеей. Можете не торопиться, гуляйте с удовольствием.

Доротея оторвала взгляд от Нильса и сосредоточилась на Хайнце:

– Ты собираешься идти в таком виде? Ты же весь в шпатлевке!

Он вытер руки о джинсы.

– Нужно переодеться? Не так уж все плохо. Или нет? Кристина, нужно переодеться?

Я подтолкнула его к выходу.

– Сначала зайдем домой. Ну, пока.

Придерживая для меня дверь, он прошептал:

– Надеюсь, этот Нильс чист. Он так странно смотрел на Доротею. Нам нужно к нему приглядеться. Тебе не показалось, что у него зрачки расширены? И тебе стоит отмыть ногу. Или надеть длинные штаны.

Я задумалась, не спросить ли у Нильса, не держит ли он действительно какую-нибудь «дурь». На всякий пожарный.

«Друг, хороший друг»

Х. Рюманн, В. Фрич, О. Карлвайс

Два часа спустя мы сидели в «Сёрф-кафе», перед нами были две вазочки с мороженым и море. Я в бешеном темпе протащила отца по острову. Мы купили газету, по дороге к киоску он увидел, что здесь есть и Фридрихштрассе, и Штрандштрассе, точно как в Вестерланде. В книжном магазине он вовлек хозяйку в дискуссию, упрекнув, что названия улиц ворованные.

– Это словно Зюльт для бедных.

На этом месте я демонстративно вышла из магазинчика и села на скамейку у входа, чтобы выкурить сигарету. Он появился только через пятнадцать минут, присел рядом и сообщил, что владелицу магазина зовут Хельга и она подарила ему путеводитель по Нордернею. И кстати, хочет на Новый год съездить на Зюльт. А он предложил показать ей остров.

– Очень интересная женщина, – похвалил отец. – Она не на Нордернее родилась. Приезжая. Послушай, здесь воняет какой-то дрянью. Пойдем дальше?

Из страха стать фигурами нон-грата в местных лавках я взвинтила темп. Мы пробежали мимо бесчисленных магазинчиков, я показала ему почту, пекарню и никуда не дала войти. Папа постепенно сникал, потом захромал и наконец остановился.

– У меня болит бедро. Мне нельзя так быстро ходить.

– Давай съедим по мороженому?

У меня кололо в боку. Он снял кепку и вытер пот со лба.

– О да. Фисташковое. Со взбитыми сливками.

– Ты сумеешь немного пройти по пляжу? Тогда можно посидеть в «Сёрф-кафе», любуясь морем.

– Разумеется. Пляж – это всегда отлично. Просто не надо так бежать.

Мы молча шли вдоль моря. Папа взял меня под руку, с блаженным видом глядя на воду.

– Да, с пляжем у них хорошо, как дома.

Я успокоилась. В «Сёрф-кафе» нам отвели столик на солнце, здесь нашлось фисташковое мороженое со взбитыми сливками, к нему еще и кофе, папа счел обслуживающий персонал дружелюбным и с удовлетворением заметил, что мороженое стоит на два евро дешевле, чем в его любимом кафе в Кампене.

– Здесь вовсе не так плохо. – Он довольно огляделся. – В самом деле, совсем неплохо. – Он увлеченно заработал ложкой. – И мороженое хорошее.

Он развернул свой «Бильд» и принялся читать. Я смотрела на море и думала, закрутила Доротея с этим симпатичным хиппи или нет? Предпосылки к этому были. Я решила не завидовать. К тому же длинноволосый блондин – герой не моего романа, как выразилась бы Доротея. Даже если у него такая симпатичная задница.

– Скажи мне, детка…

Я вздрогнула, застигнутая за непристойными мыслями.

– Да?

– Ведь это хорошо, что мы вместе поехали в отпуск?

Я посмотрела на отца. На носу у него было зеленое мороженое, а на подбородке – сливки. Он склонил голову набок и улыбнулся:

– У тебя было хорошее детство?

– Ты уже прочел газету?

– Там нечего читать. И потом, нужно же когда-нибудь и общаться. Люди очень мало говорят друг с другом.

– И ты решил поговорить сейчас о моем детстве?

– Я просто спросил, считаешь ли ты свое детство хорошим. У меня было не очень хорошее, послевоенное, плохие времена, мы ничего не имели. А вы росли неплохо, у нас было все – красивый дом, машина, каникулы, пирог каждое воскресенье.

Я вспомнила отца молодым, как он обучал меня плавать, писал мне письма, когда я научилась читать, чинил мой велосипед и как орал на судью, удалившего меня с площадки за грубый фол во время турнира по гандболу. Что ж, у меня и вправду было хорошее детство. Расчувствовавшись, я коснулась его руки.

– Да, папа, у меня было прекрасное детство. И я тебе очень благодарна, я знаю…

– Ну что ты! – Отец согнал осу с мороженого. – Все в порядке. А как ты думаешь, у твоих брата и сестры тоже было хорошее детство?

– У брата… Ну да, конечно. А почему ты спрашиваешь?

Он снова взял газету.

– Просто хотел знать. В Бохуме сорокалетняя женщина заколола своих родителей и забетонировала в парковку для машины возле дома. Она сказала, что это справедливая кара за несчастное детство. Ужасно. Но у нас с этим все в порядке, правда?

Я решила немного помечтать о симпатичных мужских задницах.

Без всяких сентиментальностей мы выпили еще по чашке кофе. Я уже прочла историю бохумской дочери и думала, что не представляю себе, как можно забетонировать отца, когда позвонила Марлен.

– Кристина, вы где?

– Сидим в «Сёрф-кафе» и едим мороженое. Слушай, у тебя в пивной еще будут работы с бетоном?

– Что? Что это у тебя за идеи?

– Так, шутка.

Шутка, конечно, была так себе, но стоила выражения на лице отца.

– А что такое?

– Сюда позвонил Калли Юргенс. Спрашивал, приехал ли Хайнц. Если есть настроение, можете зайти к нему, он сейчас дома.

– Папа, ты знаешь адрес Калли?

– Неа.

Свой ответ я проглотила. Марлен все слышала.

– Он мне сказал: Кифернвег, семнадцать. – И объяснила, как идти.

– Не торопитесь, вечером встретимся за ужином. Я приготовлю камбалу. Желаю тебе хорошо развлечься с мальчиками.

Она хихикнула и положила трубку.

Я посмотрела на одного из «мальчиков».

– Ты понял, да? Калли звонил.

– Я думал, это была Марлен… – Он подчеркнуто равнодушно смотрел мимо меня.

– Папа, Калли позвонил Марлен. И с бетоном я просто пошутила. Извини.

– Такими вещами не шутят.

– Да, прости, ты прав. Так ты хочешь зайти к Калли?

– Пожалуй.

Я сделала официанту знак и вытащила кошелек. Папа никогда не платит, если обижен.

Папа и Калли познакомились в пятидесятые в Гамбурге. Оба они из франконской провинции в поисках приключений сорвались на север. С приключениями не сложилось, если, конечно, не считать таковыми работу на верфях и комнату на двоих в христианском союзе молодых мужчин. Калли и папа добавили еще одно – стали вместе снимать квартиру.