Читаем без скачивания Бог-Император Дюны - Фрэнк Герберт

— Тогда зачем вы здесь?

— Господин Лето доверил мне определить, не испортили ли вас грязные тлейлакеианцы.

В горле у Айдахо внезапно пересохло. Эта мысль несколько раз приходила ему в голову еще на борту транспорта Гильдии. Если они смогли натаскать его на убийство дорогого друга, то, кто знает, что еще могли они вложить в душу возрожденной плоти.

— Я вижу, что вы думали об этом, — проницательно заметила женщина в маске.

— Вы ментат? — спросил Дункан.

— О нет, — живо вмешалась в разговор Люли. — Господин Лето не разрешает воспитывать ментатов.

Айдахо посмотрел на Люли, потом снова обратил свой взор на женщину в маске. Никаких ментатов. Тлейлаксианская история умалчивает об этом интересном факте. Но почему Лето запрещает подготовку ментатов? Несомненно, человеческий ум, подготовленный для выполнения логических и вычислительных операций, все еще нужен и наверняка пользовался бы спросом. Тлейлаксианцы заверили его, что Великое Соглашение все еще сохраняет силу, и производство мыслящих машин считается святотатством. Но эти женщины наверняка знают, что Атрейдесы всегда использовали ментатов.

— Как вы считаете, — заговорила женщина в маске, — испортили ли грязные тлейлакеианцы вашу психику?

— Я не… не думаю.

— Но вы в этом не уверены?

— Нет.

— Не бойтесь, полковник Айдахо, — сказала женщина. — У нас есть способы выяснить это и устранить последствия, если они имеют место. Однажды грязные тлейлакеианцы попробовали сыграть с нами такую шутку, но дорого заплатили за свою ошибку.

— Ваши слова вселяют в меня уверенность. Не направил ли господин Лето мне какое-либо послание?

На этот вопрос ответила Люли.

— Он велел заверить вас в том, что он любит вас, как всегда любили вас все Атрейдесы. — Люли пришла от своих слов в благоговейный трепет.

Айдахо слегка расслабился. Как старый служака Атрейдесов, великолепно подготовленный оруженосец, он использовал эту встречу для того, чтобы без труда выяснил для себя несколько вопросов. Эти две женщины были отлично натасканы, буквально выдрессированы для несения службы и беспрекословного подчинения. Если для того, чтобы замаскировать личность женщины, потребовалось лишь надеть капюшон, то можно сказать, что окружении Лето достаточно много женщин подобного телосложения. Все это говорило о том, что самого Лето на каждом шагу подстерегают опасности, которые требуют мер предосторожности, системы шпионажа и большого арсенала вооружений.

Люли испытующе взглянула на свою спутницу.

— Что скажешь, Друг?

— Его можно отправить в Цитадель, — ответила женщина в маске. — Здесь мне не нравится — в этой комнате побывали тлейлакеианцы.

— Я бы с удовольствием принял горячую ванну и переоделся, — сказал Айдахо.

Люли продолжала смотреть на свою подругу.

— Ты уверена?

— Мудрость господина не подлежит сомнению, — ответила женщина в маске.

Айдахо не уловил признаков фанатизма в голосе Друга, но уверился в цельности Атрейдесов. Они бывали циничными и вероломными по отношению к чужакам и врагам, но к своим людям относились справедливо и сохраняли по отношению к ним верность слову. Превыше всего для Атрейдесов была верность своим людям.

А я — один из их людей, подумал Айдахо. Но что со мной случилось, что меня заменяют? При этом он понимал, что эти две женщины не в состоянии ответить на подобный вопрос.

На него ответит Лето.

— Мы отправляемся? — спросил он. — Я просто горю желанием смыть с себя тлейлаксианскую грязь.

Люли ласково улыбнулась.

— Пойдемте. Я сама вас искупаю.

***

Враги усиливают тебя.

Союзники ослабляют.

Я говорю это в надежде помочь вам понять, почему я действую так, а не иначе, полностью сознавая, что в Империи накапливаются силы, единственной целью которых является мое уничтожение. Вы, кто читает эти записки, наверняка знаете, что фактически произошло, но не понимаете сути происшедшего.

Церемония «Показа», которой начинались собрания революционеров, производила на Сиону неизменно очень тягостное впечатление. Она сидела в первом ряду и старалась не смотреть на Топри, который вел церемонию. Это помещение в заброшенной штольне близ Онна настолько напоминало все остальные места сходок, что могла служить стандартной моделью места конспиративных встреч.

Место встречи бунтовщиков — класс Б, подумала она.

Официально это место было складским помещением, поэтому светильники горели здесь постоянно, излучая призрачный белый свет. Комната была тридцать шагов в длину и примерно столько же в ширину. Пройти в нее можно было по длинному коридору, шедшему через анфиладу подобных помещений, одно из которых было заставлено складными стульями и предназначалось для отдыха персонала подземных коммуникаций. Теперь на этих стульях сидели девятнадцать друзей Сионы, несколько стульев были свободны, на случай, если подойдут опоздавшие.

Время встречи было выбрано в промежутке между ночной и утренними сменами, чтобы не бросалось в глаза слишком большое количество рабочих. Большинство повстанцев были переодеты в рабочие робы, некоторые, включая Сиону, были одеты в зеленую форму инспекторов-механиков.

Голос Топри звучал с навязчивой монотонностью, но в нем не было визгливых интонаций, от которых он умел непостижимым образом избавляться во время проведения церемонии. Сиона против волн была вынуждена признать, что Топри в этой роли был на своем месте, хотя ее отношение к Топри несколько изменилось после того, как Наила заявила, что не доверяет этому человеку. Наила умела говорить наивные вещи с необыкновенной прямотой, срывая все маски. Кроме того, за последнее время Сиона и сама кое-что узнала о Топри.

Сиона повернула голову и взглянула на него. Холодный серебристый свет лишь подчеркивал бледность его лица. Во время церемонии Топри пользовался копией фрименского ножа, приобретенного организацией не вполне законным путем. Глядя на клинок в руке Топри, Сиона припомнила, как происходила эта покупка. Идея принадлежала Топри, и Сионе она в какой-то момент пришлась очень по душе. Он назначил ей встречу в какой-то лачуге на окраине Онна, для этого пришлось покинуть город в сумерках. Пришлось ждать глубокой ночи, когда фримен — сотрудник Музея фримена — мог без опаски встретиться с ними, поскольку жителям сиетча запрещалось покидать его пределы без специального разрешения Бога-Императора.

Сиона уже отчаялась ждать, когда долгожданный фримен вынырнул из темноты и вошел в хибарку, а сопровождавшие его люди остались охранять вход. Топри и Сиона сидели на лавке у влажной стены в совершенно убогой комнате. Единственным источником света был факел на длинной палке, воткнутой в грязную стену.

Первые же слова фримена вызвали возмущение Сионы.

— Вы принесли деньги?

Топри и Сиона одновременно поднялись при появлении этого человека. Топри, казалось, совершенно не тронул вопрос. Он похлопал рукой по объемистому кошельку, спрятанному под одеждой. Раздался мелодичный звон монет.

— Деньги у меня с собой.

Фримен представлял собой довольно комичную фигуру — согбенную и неуклюжую. Он был одет в копию старинной фрименской одежды, под которой что-то поблескивало, — по-видимому, новомодная версия защитного костюма. Капюшон был надвинут на лоб, почти совершенно скрывая лицо. Мигающий свет факела отбрасывал на его лицо пляшущие отблески.

Человек посмотрел сначала на Топри, потом на Сиону и только после этого достал из-за пазухи какой-то предмет, завернутый в тряпицу.

— Это настоящая копия, — сказал он, — но сделана из пластика, этим ножом даже масла не разрежешь.

Он извлек из упаковки лезвие и поднял его вверх.

Сиона, которая видела ножи только в музее и на видеоматериалах семейного архива, была зачарована при виде клинка. В ней сработал какой-то атавистический рефлекс, она моментально вообразила этого музейного беднягу в образе настоящего фримена прошлых эпох с настоящим ножом в руке. Подделка, которую он держал в руке, на какой-то краткий миг превратилась в грозное оружие, блистающее при свете факела.

— Я гарантирую аутентичность клинка, — тихо проговорил фримен. В самой невыразительности его голоса таилась какая-то неясная угроза.

Сиона уловила скрытый яд в его округлых вкрадчивых гласных и встрепенулась.

— Если ты попытаешься предать нас, то мы раздавим тебя, как червяка, — пригрозила она.

Топри ошарашено взглянул на Сиону.

Музейный фримен съежился, словно от удара. Нож дрогнул в его руке, но карликовые пальцы сжались так, словно вцепились в чье-то горло.

— Кто говорит о предательстве, госпожа? Нет, нет. Но мы решили, что запросили слишком малую цену за товар. Конечно, она не самая лучшая, но, изготовляя ее, мы подвергали себя очень большой опасности.