Читаем без скачивания Бомбы сброшены! - Гай Гибсон

На следующее утро мы должны были вылететь в район Новгорода. Нашей целью был большой мост через Волхов, один пролет которого рухнул под нашими бомбами. Советы пытались перебросить как можно больше солдат и припасов через Волхов и Ловать, которая впадает в озеро Ильмень южнее, пока это было возможно. Поэтому нам предстояло снова атаковать мосты. Их уничтожение задержало противника, но ненадолго. Вскоре мы это поняли. Русские навели понтонные переправы и таким образом свели к нулю ущерб от уничтожения мостов.

Эти постоянные непрерывные полеты изматывали пилотов. А нарастающая усталость приводила к печальным последствиям. Командир быстро это заметил. Телефонные приказы из штаба эскадры, которые приходили около полуночи или еще позднее, теперь выслушивали только двое. Поэтому не раз утром начинались споры: а кто из них понял приказ правильно? Каждый стоял на своем. И причиной этому была все та же общая усталость.

Ночные брифинги штаба эскадры мне приходилось выслушивать вместе с командиром. Как-то ночью в штабной палатке зазвонил телефон. На линии был командир эскадры.

«Штеен, в 5 часов утра мы должны встретиться с истребителями сопровождения над Батьевской».

Очень важно определить точку встречи. Мы тщательно просмотрели всю карту при свете карманного фонарика, но так и не нашли Батьевской. Мы даже не представляли, где следует искать эту деревню. Наше отчаяние было таким же безграничным, как русские просторы. Наконец Штеен сказал:

«Виноват, герр командир, но я не могу найти на карте это место».

В раздраженном голосе командира отчетливо прорезался берлинский акцент:

«Что?! Как вы можете быть командиром группы и при этом не знать, где находится Батьевское!»

«Тогда научите меня читать карту, герр командир», — ответил Штеен.

Ответом было сильно затянувшееся молчание. Я посмотрел на Штеена, он посмотрел на меня. Наконец телефон ожил:

«Будь я проклят, если знаю, где это место. Но я позову к телефону Пекруна. Он точно знает, где находится эта деревня».

Его адъютант спокойно рассказал нам, где именно расположена эта крохотная деревушка, затерявшаяся в полях. Наш командир эскадры был неплохим офицером и товарищем. Когда он сердился или, наоборот, пребывал в отличном расположении духа, по говору в нем сразу можно было угадать коренного берлинца. Своей отличной дисциплиной и высоким уровнем подготовки наша эскадра была обязана именно ему.

Глава 4

Битва за крепость Ленинград

Центр тяжести боев смещался все дальше на север. Поэтому в сентябре 1941 года нас послали на аэродром Тирково южнее Луги, который располагался в северном секторе Восточного фронта. Мы ежедневно совершали вылеты в район Ленинграда, где армия начала наступление с запада и с юга. Ленинград располагался между Финским заливом и Ладожским озером, поэтому уже сама география давала значительные преимущества обороняющимся, так как ограничивала выбор направлений, с которых можно было развернуть наступление. Какое-то время наши войска продвигались очень медленно. У нас даже сложилось впечатление, что они просто топчутся на месте.

16 сентября капитан Штеен созвал нас для инструктажа. Он детально описал военную ситуацию и сказал, что дальнейшее наступление нашей армии сильно затрудняют корабли русского флота. Они крейсируют вдоль берега и часто обстреливают наши войска из своих тяжелых орудий. Русский флот базируется в Кронштадте. Этот остров расположен в Финском заливе в 20 километрах от Ленинграда и является крупнейшим военным портом Советского Союза. Кроме него, русские располагают гаванями собственно Ленинграда и находящихся южнее Ораниенбаума и Петергофа. Противник сосредоточил крупные массы войск в этих двух городах и на полоске побережья длиной в 10 километров. Нам приказали особенно точно отмечать цели на своих картах и тщательно следить за линией фронта, чтобы не отбомбиться по своим. Мы начали думать, что нашей целью станет именно это сосредоточение русских войск, но совершенно неожиданно капитан Штеен заговорил о другом. Он вернулся к русскому флоту и объяснил, что его ядро составляют 2 линкора: «Марат» и «Октябрьская Революция». Оба корабля имеют водоизмещение около 23 000 тонн. Кроме того, русские имеют 4 или 5 крейсеров, в том числе «Максим Горький» и «Киров», а также множество эсминцев. Корабли постоянно меняют место стоянки, так как командование русских сухопутных сил требует поддержать войска сокрушительным и метким огнем их тяжелых орудий.

Однако, как правило, линкоры действуют только в глубоководном фарватере между Кронштадтом и Ленинградом. Наша группа получила приказ атаковать русские корабли в Финском заливе. В ходе этой операции нельзя было использовать обычные бомбардировщики и обычные бомбы, особенно потому, что разведка сообщила о большом количестве русских зениток. Штеен сообщил, что ожидается прибытие 2 бомб весом в 1000 килограммов со специальными взрывателями, приспособленными для атаки кораблей. Пи обычном взрывателе бомба безвредно взорвется на бронированной главной палубе, и взрыв только снесет часть легких надстроек, что никак не может привести к потеплению корабля. Мы можем добиться успеха и потопить этих двух левиафанов, только используя бомбы с замедленными взрывателями, которые должны пробить верхние палубы и взорваться глубоко внутри корпуса корабля.

Через несколько дней в исключительно плохую погоду мы получили приказ атаковать линкор «Марат». Наш разведывательный самолет обнаружил линкор, когда тот обстреливал берег. Зона плохой погоды тянулась до самого Красногвардейска. Плотность облачного покрова над Финским заливом составляла 5–7/10, нижняя граница облачности находилась на высоте 730 метров. Это означало, что нам придется лететь в толстом слое туч, которые простирались до 1800 метров. В воздух поднялась вся группа, и самолеты взяли курс на север. В полет отправилось около 30 самолетов, хотя по штатному расписанию группа должна была иметь около 80 самолетов. Однако мы никогда не имели полного состава. К несчастью, 1000-килограммовые бомбы еще не прибыли. Так как наши одномоторные «Штуки» не были приспособлены для слепых полетов, нашему ведущему предстояло продемонстрировать все свое искусство, чтобы удержаться на правильном курсе с помощью немногих инструментов: компаса, авиагоризонта, индикатора вертикальной скорости. Остальные самолеты летели в сомкнутом строю. Интервалы были такими, которые позволяли видеть самолет соседа. Полет в густой черной туче не позволял держать интервал между самолетами больше 3–4 метров. Приходилось выбирать из двух зол: потерять соседа или рисковать врезаться в него. Это придавало полету особую пикантность! В подобных условиях безопасность всего крыла во многом определяется тем, насколько умеет командир летать вслепую по приборам.