Читаем без скачивания Голем из будущего. Еврейский «крестовый» поход - Александр Баренберг

— Ух ты, ё!.. — От неожиданности я выругался на родном языке — вода оказалась ледяная. Это что у них — такая традиция при приеме в кузнецы?

— Ничего! — весело заявил Конрад. — Скоро тебе станет жарко!

Кто бы сомневался! Без работы тут явно никого не оставляют. Чтобы не попасть под следующую порцию холодной воды, я поспешно зашел внутрь кузни. Пока они там развлекаются, можно спокойно осмотреться.

Да, насчет оборудования я был не прав. Оно тут не только не блистало, оно просто практически отсутствовало! Простенький горн открытого типа, обмазанный глиной, кожаные меха, грубая наковальня без особых изысков, примостившаяся на стоявшем прямо посреди сарая пеньке. Ну и несколько молотов разного размера, точильный камень, набор примитивных клещей и все! Даже банальных тисков не было (их роль, видимо, предназначалась для меня), не говоря уже об измерительных инструментах! Да и грязь кругом. Как он тут умудряется получить хотя бы относительно чистое железо? Хотя, судя по качеству металлических частей тех крестьянских орудий труда, которыми мне уже довелось поработать, — никак. Все как один были сделаны из дрянной стали или вообще мягкого низкоуглеродистого железа. Потому и ломались регулярно.

Я подошел к большому сундуку с висевшим на нем внушительным замком. Впрочем, сейчас крышка сундука была откинута. В нем обнаружилось довольно много металлического лома, в основном ждущие починки сельскохозяйственные инструменты. В левом углу сундука мое внимание привлекли несколько свертков. Я достал один из них и развернул промасленную кожу. На свет появился неровный тонкий диск сантиметров двадцати в диаметре, покрытый шершавой бурой коркой. «Крица!»[4] — догадался я, хотя раньше представлял ее почему-то в виде прямоугольного бруска. Но, если подумать, дискообразную форму легче получить. Ведь явно шлаков здесь больше, чем железа, значит, ее подвергали только предварительной ковке. А прямоугольную форму таким образом не сделаешь. То есть получается, местный кузнец не добывает железо из руды сам, а закупает готовые крицы в городе или у проезжих купцов. Разделение труда, однако! Не знал, что в начале тринадцатого века оно уже существовало. Правда, чтобы довести крицу до состояния, пригодного к дальнейшей обработке железа, — еще работать и работать. И я даже подозреваю — кому именно, работа-то простая. Зато понятно, почему на сундуке замок. Совокупного количества хранившегося в нем железа по нынешним ценам хватило бы, наверное, чтобы купить полдеревни. Большая ценность. Внезапно я ощутил чье-то дыхание над ухом.

— Ты знаешь, что держишь в руках? — Кузнец подкрался сзади на удивление бесшумно для такой могучей фигуры.

— Знаю, — не стал запираться я. — Железо. Вернее, пока еще не совсем.

— А как сделать из этого железо, знаешь?

— Видел, но сам не умею.

— Понятно, — в голосе Конрада послышалось разочарование. — Тогда приступим к работе.

И мы приступили. Сначала растопили с помощью древесного угля горн. Уголь, как выяснилось путем расспросов кузнеца, ему поставляла община вместе с продуктами в качестве платы за работу. Хорошо устроился, товарищ! Сырье покупает, топливо тоже и может спокойно сосредоточиться на работе. Отсюда уже только один шаг до организации примитивного промышленного предприятия — мануфактуры с наемными работниками. Конраду это, правда, неизвестно, да и не светит в деревне — кадров нет, большую часть времени все заняты на полевых работах, а для подготовки квалифицированного рабочего нужна постоянная занятость. Так что не зря промышленность возникла в городах.

С количеством вопросов я несколько переборщил, поэтому Конрад прикрикнул на меня, требуя заткнуться и интенсивней раздувать мехи. Я взялся за приделанную к кожаной гармошке рукоятку обеими руками и заработал в качестве компрессора, вдувая в горн мощный поток воздуха. Ритмичные движения мехами на некоторое время так загипнотизировали, что кузнецу пришлось дважды похлопать меня по плечу, чтобы привлечь внимание:

— Хватит, хватит уже!

— Почему? — Я очнулся и стал вновь засыпать Конрада вопросами.

Тот поморщился, но ответил:

— Потому что высокое пламя даст много окалины. И куча лишнего железа пропадет вместе с ней!

Логично. Переизбыток кислорода приведет к чрезмерному окислению заготовки, и поверхностный слой превратится в труху. Только вот определить на глаз оптимальные параметры разогрева заготовки я не могу. А он — может! И кто из нас двоих, спрашивается, профессиональный металловед? Что толку от того, что я понимаю теорию протекающих сейчас в горне процессов, если никаких практических советов дать не могу? Ладно, будем смотреть и думать, авось что-нибудь полезное для кузнеца и придумаю.

Тем временем работа продолжалась. Я носился по кузнице, выполняя распоряжения мастера. Работу тот, в общем, выполнял нехитрую: брал поврежденные сельскохозяйственные инструменты из кучи и сваривал сломанные части. Если повреждения были совсем уж значительные, то просто перековывал их заново. Большая часть инструментов была из простого железа, а немногочисленные стальные приходилось закаливать, для чего рядом с горном стояло корыто с водой. В эту воду Конрад, украдкой шепча какие-то заклинания, высыпал несколько пучков неизвестных мне трав. Колдун, мля! Впрочем, такими кузнецов в эти времена и считали. Ну так, с таким качеством материала получить нужные свойства можно действительно разве что с помощью магии! Правда, маг из Конрада был хреновый — каждая третья-четвертая заготовка при закалке трескалась. Что и неудивительно — содержание углерода в низкокачественной стали явно было неоднородным, колеблясь внутри заготовки в широких пределах, да и остатки шлаков наверняка присутствовали, поэтому процесс закалки в воде шел неравномерно, возникали внутренние напряжения — и вот результат. Кузнец, видя такое дело, начинал ругаться и опять колдовать с травами. В какой-то момент я не выдержал и ехидно поинтересовался:

— И что — травки помогают?

Тот злобно зыркнул на меня и прорычал:

— Что ты понимаешь! Иди займись делом!

Э-эх, и что на это скажешь? Ну, нарисую я ему, допустим, диаграмму железо-углерод, объясню про аустенитно-мартензитный переход, и что? Поймет он хоть что-нибудь? Вряд ли. Опять обматерит и продолжит возиться с травками.

Мысленно махнув рукой, я вернулся к своему занятию — а оно заключалось в заточке починенных кузнецом инструментов. Вернее, заточкой занимался его младший сын, а я работал у него в качестве приводного механизма для вращения точильного камня. Ух, и тяжелая это была должность! О подшипниках тут и понятия не имели, поэтому круглый камень был закреплен на деревянной оси, как колесо повозки, и приводился в движение закрепленной на ее свободном конце ручкой. Соответственно для работы на этом механизме требовались два человека. Покрутив пару часов до боли в мышцах это дурацкое устройство, твердо решил: в технологию местной металлообработки я пока не полезу, во избежание неприятностей, а вот приделать педальный привод этому чуду средневековой техники надо немедленно!

Ночью, перед сном, я в деталях обдумал все подробности предстоящего дела. Во-первых, необходимо снизить трение на оси, потому что на его преодоление и расходовалась большая часть сил. Теоретически это легко — кузнец, как оказалось, помимо железа занимался также и медными сплавами, так что отлить подшипники скольжения не вызовет затруднения. А вот придать им точную цилиндрическую форму, да еще и заданного диаметра — это уже будет задачка посложней.

Во-вторых, надо собрать кривошипно-шатунный механизм. Хотя к тринадцатому веку он, по идее, должен быть уже известен, но до этой конкретной деревни, видимо, еще не добрался. Значит, будем первооткрывателями. Сложного, опять же теоретически, ничего нет, а вот как получится на практике…

Следующие дни я с разрешения Конрада, который то ли слышал от «тракториста» о моих успехах в практической механике, то ли просто чтобы отделаться от назойливого как муха работника, занимался в свободное время воплощением своего замысла в жизнь. Отлить подшипники действительно оказалось просто, а вот с их шлифовкой и подгонкой я провозился дня три. Еще столько же изготовлял из дерева элементы кривошипно-шатунного механизма и потом дней пять пытался соединить все это вместе. Кое-что пришлось переделывать, и вообще из-за отсутствия измерительных инструментов большая часть работы приходилась на подгонку частей друг к другу. Но по прошествии двух недель я наконец гордо продемонстрировал Конраду действующее устройство, в одиночку легко вращая камень ножной педалью и одновременно затачивая на нем режущую кромку серпа. Кузнец был в шоке. Он долго ходил вокруг, присматриваясь к устройству механизма, потом попробовал сам и был крайне удивлен легкостью вращения сидевшего на медных, смазанных найденным мной в кузнице растительным маслом подшипниках камня.