Читаем без скачивания Почему драконы изменяют? - Ника Цезарь

Падая на колени, я вместе с громом разрываю пространство диким криком, моля о прощении.

Глава 8

Сколько я безвольно сидела на коленях, уперев кулаки в пол? Не знаю. Слёз не осталось, только сухость в глазах. Казалось, что в последний раз так горько я рыдала на похоронах матери… с тех пор ни слезинки. Хотя нет, я забыла про магическую клятву, но там страдало тело, сейчас же у меня разрывалась душа.

Запах в комнате больше не сбивал с ног, я почти к нему привыкла. Он ощущался так же остро и зловонно, но я словно смотрела на всё со стороны. Зациклившись, не спускала глаз с большой чёрной мухи, что медленно ползла по белому дубовому полу. Мне казалось, что фактура дерева в этой комнате — неоднородная поверхность с царапинками, оставленными острыми каблуками туфель — навсегда сохранится в моей памяти, как и узоры на её крыльях. Они вздрагивали… муха не решалась то ли взлететь, то ли продолжать перебирать лапками. Пока не оказалась около засохшего края тёмно-красной лужи. Кровь уже давно сгустилась, постепенно пропитывав пол и засыхая. На некоторых досках около окровавленного ковра прожилки стали гораздо темнее, окрасившись в красный.

Запах… я неожиданно быстро привыкла к нему, и теперь он не вызывал у меня тошнотворного рефлекса. Я то медленно бросала взгляд на девушку, то отводила… Надо было начинать искать сразу. Да что там! Нельзя было отпускать!

Её волосы пожухли, словно скошенная трава, а руки… Тёмные пятна, оставленные сильными пальцами, они сохранят навсегда.

Ухватившись за косяк, я медленно поднялась. Ноги затекли, и мне пришлось слабовольно дать себе ещё время. В тот момент, когда я всё же подошла к ней, то невольно вздрогнула, внутренности вновь скрутило, и я умоляла их взять себя в руки. В первый раз в жизни мне довелось увидеть жертву убийства; надеюсь, и в последний.

Острый клинок в сердце — верный способ для моментального убийства дракона. Всего пара ударов, и она была мертва. Если бы её ранили в менее важное место, и у неё было бы больше времени, она могла бы попытаться обратиться и тем самым сохранить себе жизнь. Я знала: девушка обращалась, её зверь был силён. Во вторую встречу она хвасталась, что была гордостью семьи, да и среди подружек отличалась сильной ипостасью.

Не знаю, зачем, но я всё же присела около неё и медленно потянулась дрожащими пальцами к волосам, желая увидеть лицо. Случайно коснувшись холодной кожи, замерла, не мигая, глядя на свои руки. Мелкая дрожь била моё тело, и я понимала, что меня накрывает вторая волна истерики, а вместе с этим пониманием пришло осознание, что я не одна. Тяжёлые нескрывающиеся шаги на лестнице кричали, что ко мне движутся как минимум пара человек, а может быть, и больше.

— Ни с места! Поднимите руки и медленно отойдите от неё! — холодный приказ заставил меня испуганно втянуть голову в плечи. — Я кому говорю?! Поднимите руки!

— Всё не так, как вы подумали… — попыталась возразить я, поворачиваясь, но была грубо прервана твёрдыми руками. Меня вздёрнули на ноги и, заломив руки, повели в сторону от Шэллы.

Комната стремительно наполнялась драконами, что вовсе не горели желанием меня слушать. Все мои испуганные заикания утонули в общей суете. Мужчина с грубой хваткой передал меня своему более юному коллеге. Ретивости ему не занимать, от того я не заметила, как мои руки сковали антимагические наручники. Могли бы обойтись и обычными, но они же не знали. Повернув напоследок голову, я увидела, как над девушкой склоняются, и кто-то, наконец, убирает волосы. В этот момент её безжизненное восковое лицо запечатлелось в моей памяти навсегда.

— Вы имеете право хранить молчание, — со мной не церемонились и быстро вели к выходу, я еле успевала перебирать ногами. Случайно бросив взгляд на руки, отметила, что они были покрыты сгустившейся кровью. Сейчас они во всём разберутся и поймут, что она мертва давно.

— Я ни в чём не виновата.

— Ну-ну.

— Послушайте…

— Хватит, полезай! Мы во всём разберёмся!

Тёмный экипаж мало чем отличался от точно таких же снующих по городу, только пах по-особенному — отчаянием; да окон не было. Тёмная тесная коробка, запряжённая особо свирепыми ящерами. На их мордах так и читалось желание меня сожрать. Не успела опомниться, как меня запихнули против моей воли внутрь и закрыли на засов дверь. Я оказалась в кромешной темноте, а тем временем экипаж тронулся, разгоняясь. Я чуть не упала, пришлось наощупь найти ремень и держаться за него.

Я слышала, как тяжело свистит хлыст, как скрипят рессоры одновременно с грохотом колёс и моим тяжёлым дыханием. Окружающая темнота давила на глаза, на голову, воздух становился тягучим и густым, с каждым разом вдох давался мне всё труднее. Дыхание становилось поверхностным, а на лбу выступила испарина. К тому моменту, как мы приехали к участку, я готова была признаться в чём угодно, лишь бы этот кошмар закончился.

Как только дверца резко распахнулась, и дневной, приглушённый серыми тучами, свет ворвался, разгоняя темноту, я сделала желанный полноценный вдох. И даже не возмутилась, когда меня вновь грубо подхватили, ведя в камеру.

Только там с меня, наконец, сняли наручники.

— Решётка из антимагического сплава, так что не пытайтесь призывать магию!

— Даже не подумаю, — грустно усмехнувшись, осмотрела свою временную обитель.

Такой прогрессивный мир, а камера — словно каземат из средневековья. И, главное, не одна. Меня провели по узкому коридору, и я успела мельком увидеть как минимум десять похожих, где явно кто-то обитал. Что же мне так везёт?! Молодой парень, что конвоировал меня сюда, немного потоптался, наблюдая за тем, что я не собираюсь кидаться на решётку, заламывать руки и готовить побег, и поспешил меня покинуть.

Я осталась одна и с тяжёлым вздохом присела на узкую лавку. Надо было бы побрезговать, но видок у меня ещё тот, а сил никаких не осталось. Нужно подождать, они сейчас разберутся и выпустят меня. Драконы! Чтоб им!

Дабы не свихнуться от случившегося, я мысленно вела отсчёт. Когда досчитала уже до трёх тысяч пятьсот семнадцати, раздались тяжёлые шаги и скрежет засова моей двери.

— На выход, — парень упрямо смотрел на меня. Я видела, как в его взгляде проскальзывает недоумение. Видно, что-то не складывалось в их картине происходящего, раз со мной решили поговорить. Наконец!

— Мне же полагается связаться с кем-нибудь? — в нашем мире имелось право на звонок, может, и здесь есть что-то такое.