Читаем без скачивания Имя Звезды - Морин Джонсон

Я пошла обедать. Дождь не стихал.

После обеда у меня был перерыв — он ушел на приступ паники в тиши нашей комнаты.

Я была уверена, что хоккейную тренировку отменят. (Собственно, я даже спросила у кого-то, чем здесь принято заниматься, если спортивное занятие отменили из-за плохой погоды, — в ответ надо мной посмеялись. Так что и побрела на стадион, в крошечных шортиках и флисовой куртке и, разумеется, с загубником. Накануне вечером я сунула его в кружку с горячей водой, размягчила и подогнала под свои зубы. Было приятно. На стадионе мне выдали вратарское снаряжение. Не знаю, кто придумал форму вратаря в хоккее на траве, но этот человек явно обладал четким представлением о том, как избегать травм, и совершенно потусторонним чувством юмора. На голени пришлось надеть синие дутики толщиной в две мои ноги. На верхнюю часть ноги приходились такие же. Нарукавники были похожи на те, в которых учатся плавать, только перекачанные. На грудь тоже надевалась защита, а поверх — необъятная футболка, на ноги — ботинки как у персонажей из мультиков. А еще — шлем с забралом. В результате ты, по сути, облачался в этакий карнавальный костюм борца сумо — только куда менее элегантный, да и на человека ты смахивал меньше. На то, чтобы все это на себя напялить, у меня ушло пятнадцать минут, потом пришлось заново учиться ходить. Вторая вратарша, по имени Филиппа, управилась вдвое быстрее и, пока я пыталась натянуть шиповки, уже бежала, раскидывая ноги, в сторону поля.

Когда я облачилась, меня поставили на ворота и все принялись по ним бить. Клаудия орала, чтобы я шевелила ногами и отбивала мячи, иногда для разнообразия предлагала шевелить руками. И все это время под шлем затекал дождь и струился по лицу. Двигаться я не могла, мячи просто попадали в меня. В конце концов, когда я пыталась стянуть дутики, ко мне подошла Шарлотта.

— Хочешь — могу помочь, — сказала она. — Я уже давно играю. Давай потренируемся вместе.

Самым обидным было то, что она ведь предлагала от чистого сердца.

Дома я была третьей ученицей в классе, а любимым моим предметом была литература. Так что я решила сперва почитать книги из списка. Мне полагалось прочесть критическую статью Александра Поупа под названием «Опыт о критике».

Первая неприятность заключалась в том, что статья оказалась очень длинным стихотворением, написанным «героическими куплетами». По моим понятиям, если называется «статья», так и должна быть статьей. Я прочла эту штуковину дважды. Несколько строк хоть о чем-то говорили, например: «Всегда туда кидается дурак, Где ангел не решится сделать шаг». Вот, теперь знаю, откуда это. Но о чем речь, мне так и не удалось разобраться. Полезла в Интернет, но быстро поняла, что здесь, в Вексфорде, так дешево не отделаешься. Тут принято читать книги. И я отправилась в библиотеку.

В моей старой школе библиотека представляла собой алюминиевый ангар, пристроенный к главному зданию. Окон в ней не было, а кондиционер издавал свист. Вексфордская библиотека была такой, какой положено быть библиотеке. Пол из черных и белых каменных плит. Книжные стеллажи в два уровня — массивные, деревянные. Огромное рабочее пространство, уставленное длинными деревянными столами, разделенными на ячейки, так что у каждого как бы получалось собственное рабочее место с полкой, лампой и розеткой для компьютера. Стенка перед глазами была обита пробкой, в которой торчали булавки — цепляй заметки по ходу работы. Эта часть библиотеки была современной, сверкающей; усевшись там за работу, я наконец почувствовала себя человеком, будто и я одна из этих вексфордских умников. По крайней мере, мне удалось такой прикинуться, а если прикидываться подольше, авось и поумнеешь.

Я уселась в одной из пустых кабинок и некоторое время ее обустраивала. Подключила компьютер. Прицепила программу курса к пробковой стене, потаращилась на нее. Все остальные спокойно работали. По моим сведениям, ни один из моих соучеников не попытался, прочитав свое домашнее задание, сбежать через каминную трубу. А я как-никак поступила в Вексфорд, мозгов должно быть достаточно, чтобы сообразить, что они тут не прикидываются.

Книг про Александра Поупа в Вексфорде было полно, так что я отправилась в раздел книг по литературе, от «Ол» до «Пр» — находился он на втором уровне, на самых задворках. Оказавшись в нужном ряду, я обнаружила, что в середине, на полу, развалился с книгой какой-то парень. Был он в форме, однако поверх нацепил тренч, великоватый на несколько размеров. И прическа у него была просто жесть — высветленные пряди торчат вверх, как иголки у дикобраза. А еще он напевал:

Паника на улицах Лондона,Паника в Бирмингеме…

Романтично, конечно, развалиться на полу в разделе книг по литературе с этакой причесочкой, вот только лежал он в темноте. Свет в библиотеке выключался таймером. Входишь в нужный ряд — поворачиваешь выключатель. Через десять примерно минут свет гаснет автоматически. Этот чудик не потрудился заново повернуть выключатель и читал при тусклом свете, проникавшем через окно в конце ряда. А еще он не пошевельнулся и не поднял глаза, хотя мне пришлось встать совсем рядом и перегнуться через него, чтобы дотянуться до полки. Там стояло примерно десять сборников произведений Александра Поупа — мне они были ни к чему. Текст стихотворения у меня имелся, оставалось найти книгу, где говорится, о чем там речь. Рядом стояло несколько работ о творчестве Поупа, но которая из них лучше, я не имела ни малейшего понятия. Все, кстати, были толстенные. А тип продолжал напевать:

И одна только мысль:Не навек ли это безумие?

— Прости, ты не мог бы немного подвинуться? — спросила я.

Он медленно поднял глаза и моргнул.

— Ты со мной говоришь?

В глазах у него вспыхнуло странное смятение. Он подогнул колени и перекатился на попу, чтобы оказаться ко мне лицом. Тут-то я и поняла, что означает выражение «голубая кровь», — в жизни не видела такой бледной физиономии, в тусклом полусвете она казалась серовато-голубой.

— Что это ты поешь? — поинтересовалась я в надежде, что он поймет это как «пожалуйста, прекрати».

— Называется «Паника», — ответил он. — «Smiths». Сейчас ведь на улицах тоже паника, верно? Потрошитель и все такое. Моррисси был пророком.

— А, — отозвалась я.

— Ты чего ищешь?

— Книгу про Александра Поупа. Я…

— Зачем?

— Мне задали прочитать «Опыт о критике». Я прочитала, но не… мне нужно какую-нибудь книжку о нем. Критическую.