Читаем без скачивания 100 великих скульпторов - Сергей Мусский

Оригинал статуи не сохранился, и сегодня приходится воссоздавать образ Афродиты Книдской, прибегая к копиям римского времени. Лучшей из них считается Ватиканская, хорошо передающая монументальность статуи. Её автору, однако, не хватило умения полностью передать совершенство моделировки мрамора. Кроме того, впечатление от Ватиканской статуи портят неудачно реставрированные руки. Мастеру другой (мюнхенской) копии удалось передать женственность и чарующую неясность богини, но его работа, выполненная, вероятно, во II веке нашей эры, носит отпечаток излишней утончённости.

Лучше других удалось передать прелесть оригинала греческому мастеру, создавшему копию из собрания Кауфман. Тонкая моделировка отлично передаёт нежность томного, полного жизни взгляда, сочность губ, чистый лоб, гибкую полноту прекрасной шеи и смело очерченный овал лица. Особую красоту образу Афродиты придают мягкие волнистые волосы, разделённые прямым пробором и собранные на затылке в тяжёлый узел.

Из Книда Пракситель отправился в город Эфес, где несколько лет проработал над украшением алтаря Артемиды Прототропии восстанавливаемого в то время знаменитого храма Артемиды Эфесской. Именно его сжёг в 356 году до нашей эры печально известный Герострат.

В Париопе, где Пракситель пробыл некоторое время, им была создана статуя Эрота, пользовавшаяся значительной известностью. Изображения Эрота сохранились на монетах, но они дают только самое общее представление об этой статуе.

Около 350 года до нашей эры Пракситель возвратился в Афины. В его жизни к этому времени произошёл перелом, бурная молодость была позади, он расстался с Фриной, наступила зрелость, пора раздумья. Творчество Праксителя становится строже и глубже.

В Афинах он выполнил для храма Артемиды Брауронии на Акрополе статую Артемиды. В Габиях (в Италии) была найдена мраморная статуя Артемиды, которая, вероятно, представляет собой копию Артемиды Праксителя.

Позднее, в 343 году до нашей эры, Пракситель выполнил свою другую известную статую Гермеса с Дионисом.

Вилл Дюрант пишет: «С достойной сожаления краткостью Павсаний замечает, что среди статуй Герайона в Олимпии был „каменный Гермес с младенцем Дионисом на руках, работы Праксителя“. Немецкие археологи, работавшие на этом месте в 1877 году, увенчали свои труды находкой этой фигуры, погребённой под столетними отложениями мусора и глины. Описания, фотографии и слепки не способны передать всю красоту этого произведения; нужно встать перед ним в маленьком музее в Олимпии и украдкой коснуться пальцами его поверхности, чтобы ощутить гладкость и живую ткань этой мраморной плоти. Богу-вестнику поручено спасти младенца Диониса от ревности Геры и доставить его к нимфам, которые тайно его воспитают. По дороге Гермес сделал остановку, прислонился к дереву и поднёс к ребёнку виноградную гроздь. Фигура младенца сделана грубо, словно всё вдохновение художника было истрачено на старшего бога. Правая рука Гермеса отбита, а над ногами кое-где пришлось потрудиться реставраторам; всё остальное, очевидно, сохранилось в том же виде, в каком вышло из мастерской скульптора. Крепкие члены и широкая грудь свидетельствуют о здоровом физическом развитии; шедевром является уже одна голова с её аристократичной соразмерностью, точёными чертами лица и вьющимися локонами; правая нога совершенна именно там, где совершенство в скульптуре такая редкость. Античность не придавала этой работе первостепенного значения, что свидетельствует о неисчислимых художественных сокровищах той эпохи».

В поздний период своего творчества Праксителем была создана статуя «Отдыхающего сатира», представляющая собой дальнейшее развитие композиции «Гермеса с Дионисом».

Около 330 года до нашей эры Пракситель умер. Он создал большую школу, имел много последователей, почитателей своей манеры и стиля. Однако его ученикам не удавалось достичь такой же красоты и жизненности его образов. Сыновья Праксителя — Тимарх и Кефисодот Младший, работавшие в конце IV — начале III века до нашей эры, уже были художниками эпохи эллинизма.

Пракситель — великолепный мастер гармонии, отдохновения. Его памятники вызывают светлые мысли и чувства, слегка тронутые дымкой печали. Как считает Дюрант, «до сих пор ни одному скульптору не удавалось превзойти уверенное мастерство Праксителя, почти чудодейственную его способность вдохнуть в застывший камень покой, грацию и самое нежное чувство, сладострастную негу и безудержное веселье».

НИККОЛО ПИЗАНО

(между 1220 и 1225 — после 1278)

Во второй половине XIII века появился итальянский скульптор, который, по примеру французских мастеров, обратился к изучению античной пластики и приёмов натуроподобного изображения. Это был Никколо Пизано, работавший в крупном портовом и торговом городе Пизе. Его называли «величайшим и, в некотором смысле, последним мастером средневекового классицизма».

О жизни Пизано можно почерпнуть не так много достоверных сведений. Никколо Пизано родился между 1220 и 1225 годами, умер после 1278 года. Скорее всего он происходил из Апулии. О его жизни в первой половине тринадцатого столетия рассказывает в своей знаменитой книге Вазари:

«…Никколо, который был не менее превосходным скульптором, чем архитектором; на фасаде церкви Сан-Мартино в Лукке под портиком, что над малой дверью по левой руке при входе в церковь, там, где находится Христос, снятый с креста, он сделал мраморную историю полурельефом, всю покрытую фигурами, выполненными с большой тщательностью; он буравил мрамор и отделывал целое так, что для тех, кто раньше занимался этим искусством с величайшими усилиями, возникала надежда, что скоро явится тот, кто принесёт им большую лёгкость, оказав им лучшую помощь.

Тот же Никколо представил в 1240 году проект церкви Сан-Якопо в Пистойе и пригласил туда для мозаичных работ нескольких тосканских мастеров, выполнивших свод ниши, который, хотя это и считалось в те времена делом трудным и весьма дорогим, вызывает в нас ныне скорее смех и сожаление, чем удивление; и тем более, что подобная нестройность, происходившая от недостаточности рисунка, была не только в Тоскане, но и во всей Италии, где много построек и других вещей, выполнявшихся без правил и рисунка, свидетельствуют в равной степени как о бедности талантов, так и о несметных, но дурно истраченных богатствах людей тех времён, не располагавших мастерами, которые могли бы выполнить для них в доброй манере всё, что они предпринимали.

Итак, Никколо со своими скульптурными и архитектурными работами приобретал известность всё большую по сравнению со скульпторами и архитекторами, работавшими тогда в Романье…»