Читаем без скачивания Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович

– Пить меньше надо, – укорил его Андроник.

– И рад бы, да не могу, – вздохнул Саббах. – Новый эмир косо смотрит на трезвенников, видя в них потенциальных предателей.

– Тебе обвинение в измене не грозит, – усмехнулся Андроник, глядя на опухшее лицо хозяина.

– Почтенный Ильгази вступил в брак с дочерью покойного эмира Ридвана и закатил по этому случаю хмельной пир. Я не посмел уклониться от приглашения.

– Невеста хороша собой?

– Не сказал бы, – поморщился Саббах, – но разве это имеет значение, когда дело идет о власти. Ильгази решил укорениться в Халебе, и этот брак позволил ему без больших усилий добиться симпатий, как местных беков, так и простонародья.

– Разумный шаг, – одобрил действия нового эмира Андроник.

– Аль-Кашаб считает почтенного Ильгази самым умным из сельджукских эмиров, и если бы этот человек умел справляться со своими страстями, то наверняка стал бы величайшим полководцем и правителем Востока. Я придерживаюсь того же мнения.

– У нового эмира много людей?

– Две тысячи гвардейцев, пять тысяч мамелюков и десять тысяч туркменов, которых пока разместили вне стен города.

– Немало, – задумчиво проговорил Андроник.

– Халеб, если верить аль-Кашабу, готов выделить Ильгази еще пять тысяч хорошо снаряженных конников.

– С такой силой долго за стенами не усидишь, – задумчиво проговорил даис.

– Туркмены жаждут добычи, – согласился с гостем хозяин. – Кочевникам в пределах эмирата будет тесно. Но Ильгази, как я успел заметить, человек скрытный, он даже аль-Кашабу не говорит о своих намерений. А ведь это кади шиитов открыл ему ворота города. Среди суннитских беков и купцов согласия не было.

– Я должен поговорить с эмиром.

– Думаю, аль-Кашаб сумеет устроить эту встречу, памятуя о твоих заслугах, но я бы на твоем месте, даис, держался настороже, Ильгази ненавидит ассасинов и вполне способен посчитаться с одним из них.

– Спасибо за предупреждение, почтенный Саббах.

Халебская цитадель своими размерами и толщиной стен производила очень сильное впечатление на любого даже малосведущего в воинском деле человека. Она была построена на высоком холме, отчасти искусственном, еще во времена римских императоров. Через ров, окружающий цитадель, был переброшен ажурный арочный мост, ведущий прямо к огромной приворотной башне. Внутри башни имелся ход, закрывающийся тремя железными воротами, который несколько раз поворачивал на девяносто градусов, дабы сделать невозможным применение тарана. Через многочисленные отверстия в потолке нападающих можно было поливать кипящим маслом и смолой. К счастью, почтенный Андроник приехал в цитадель с намерениями сугубо мирными, а потому никакого ущерба на входе не понес.

Эмир Ильгази принял гостя по-домашнему, в своих личных покоях, сидя на низенькой тахте перед небольшим столиком, инкрустированном словной костью и заставленном золотыми блюдами с виноградом и сочными грушами. Почтенному Ильгази давно уже перевалило за сорок, и морщин на его круглом припухшем лице было больше чем волос в жиденькой бородке. Тем не менее, он произвел на Андроника сильное впечатление прежде всего цепкими жесткими глазами степного коршуна. Голос у эмира был хриплым, но достаточно громким, чтобы гость, застывший на почтительном расстоянии, мог услышать каждое его слово. Два чернокожих мамелюка с обнаженными кривыми мечами стыли по обеим сторонам тахты, готовые в любое мгновение обрушиться на чужака.

– Я слышал о твоих заслугах, ассасин, но решил составить о тебе собственное впечатление. Это ведь ты подставил под удары воинов атабека Даншименда Мосульского крестоносцев Раймунда Тулузского?

– Я принял посильное участие в отражении агрессии франков, – скромно потупился Андроник.

– Твое поведение достойно похвалы, даром что ты исмаилит, – ухмыльнулся Ильгази в усы, неожиданно пышные по сравнению с бородой.

– Аллах велик, – вскинул руки к потолку даис. – И его милостей хватает всем правоверным, как суннитам, так и шиитам.

– Не стану с тобой спорить, ассасин, ибо в главном ты прав – Аллах действительно велик. Но нет числа глупостям, которые совершают правоверные на радость нашим врагам.

– Как мудро сказано, почтенный эмир! – восхитился почти искренне Андроник.

– С чем пришел? – внезапно насупился Ильгази.

– Войско Рожера Анжерского осадило замок Ульбаш.

– Зачем? – удивленно вскинул бровь эмир.

– Мне удалось убедить крестоносцев, что владелец этого замка, барон де Руси вступил с тобой в переговоры, почтенный Ильгази. Среди франков наметился раскол, связанный с приездом вдовы и сына покойного Боэмунда Тарентского – грех было не воспользоваться этим даром небес.

– Какими силами располагает Рожер?

– У него под рукой две тысячи рыцарей, шесть тысяч конных сержантов, пять тысяч арбалетчиков и пикинеров и почти семь тысяч туркополов, набранных по преимуществу из сирийцев, греков и армян.

– Не слишком ли много для одного замка?

– Целью Рожера является не Ульбаш, а Халеб, почтенный Ильгази. Франки полагают, что халебцы, увидев такую силу под стенами города, сами откроют перед ними ворота.

– В Халебе есть эмир, – холодно бросил Ильгази.

– Франки об этом еще не знают, – вздохнул Андроник. – Что же касается халебцев, то они утратили былую доблесть и привыкли к поражениям и уступкам. Прости, что говорю тебе об этом эмир, но далеко не все в этом городе приняли тебя с открытым сердцем. А иные даже будут рады твоему поражению. Если осада Халеба затянется, и в городе начнутся проблемы с продовольствием, эти люди, рано или поздно, себя проявят.

– Иными словами, ты предлагаешь мне встретить франков в открытом поле?

– Решать тебе, почтенный эмир, – склонился в поклоне Андроник. – Но многие халебцы будут недовольны, если ты впустишь в их город туркменов. Не в обиду тебе будет сказано – кочевники плохо понимают, где свое и где чужое, норовя ограбить не только дальних, но и ближних.

– Хорошо, даис, можешь идти, – равнодушно махнул рукой Ильгази. – Я подумаю над твоими словами.

Андроник почти не сомневался, что эмир последует его совету и постарается встретить Рожера Анжерского в чистом поле. Халебцы хоть и впустили Ильгази в город стараниями аль-Кашаба, но отнюдь не прониклись к нему доверием, а эмир слишком умный человек, чтобы этого не понимать. Признание халебцев он может завоевать только одним способом – одержав победу над христианами. Задача, безусловно, трудная. Зато столь громкий успех сразу же сделает Ильгази едва ли не самым могущественным правителем Востока. В его руках окажутся не только Мардин с Халебом, но и Антиохия, которую, в случае поражения Рожера, просто некому будет защищать.

– И ты веришь в победу Ильгази? – удивленно спросил призадумавшегося даиса Саббах.

– Разумеется, нет, – пожал плечами Андроник. – Но у эмира достаточно сил, чтобы потрепать крестоносцев и отбить у них охоту соваться в дела благословенного Халеба. Именно тогда мы скажем свое веское слово, бек. Надо полагать, у Бузург-Умида хватит ума, чтобы подобрать добычу, которую я бросаю к его ногам. Что же касается Антиохии, то у нурманов не останется иного выбора, как переметнуться под руку басилевса Иоанна. Ты по-прежнему не желаешь ехать в Константинополь, друг мой?

– Нет, почтенный Андроник, я предпочту умереть здесь, в Халебе, среди своих братьев-мусульман.

– Живи долго, почтенный Саббах. И да пребудет с тобой милость Аллаха.

Осада замка Ульбаш грозила затянуться на месяцы, а то и на годы. Благородный Рожер не рискнул бросить своих рыцарей на стены неприступной твердыни. И, по мнению Ле Гуина, правильно сделал. Потери при штурме могли быть столь велики, что даже падение замка не смогло бы их оправдать. А ведь замок защищали опытные воины, хорошо известные собравшимся в узком ущелье благородным шевалье. Назывались имена Гвидо де Шамбли, Драгана де Муши, Матье ле Блана, Ролана де Бове, Томаса де Марля, участников первого крестового похода, штурмовавших стены Антиохии и Иерусалима. Их гибель легла бы тяжким бременем на души товарищей, деливших с ними тяготы прежних дней. Барон де Лоррен первым высказал мысль, что осада Ульбаша не принесет ее участникам ни славы, ни чести, ни богатства. Конечно, Рожер Анжерский мог бы напомнить благородному Луи его слова, сказанные на совете в Антиохии месяц тому назад, но граф промолчал, не желая ссориться с влиятельным человеком.