Читаем без скачивания Кэнди - Терри Сазерн

Миссис Приппет, регистраторша, заносчиво улыбнулась, а что же до бедной Кэнди — у нее вдруг подогнулись коленки, и она испугалась, что сейчас грохнется в обморок.

— Нет, — простонала она. — Нет… нет…

— Что?! — возмущенно вскричал доктор Данлэп. — Я говорю, что вас видели, вас с каким-то мужчиной, когда вы бесстыдно совокуплялись чуть ли не под кроватью вашего отца! Вас видели — вы меня слышите? Видели, как вы сношались, словно ГРЯЗНЫЕ СВИНЬИ!!! (Он снова начал кричать в полный голос, словно бесноватый проповедник во время острого приступа воинствующего благочестия.) НА ПОЛУ! ПОД КРОВАТЬЮ БОЛЬНОГО ОТЦА! ПОТЕРЯВ ВСЯКИЙ СТЫД!

— Нет, нет, — разрыдалась Кэнди. — прошу вас… пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА! Вы просто не понимаете…

— Я НЕ ПОНИМАЮ? — проревел доктор.

— Не понимает? — отозвалась эхом девочка с зобом, которая так распалилась, что даже вскочила со стула.

— Да! — выкрикнула Кэнди. — Вы не понимаете! Это не то, что вы думаете!

— Какая наглость! — воскликнула беременная.

— Она же отца родного могла убить — заниматься такими вещами у него перед носом! — добавил мужчина в бермудах.

— Я хочу, чтобы вы для себя уяснили, что здесь больница, а не… дом терпимости! — объявил доктор Данлэп.

— И бесстыжим распутницам тут не место …

— Ой! — воскликнула Кэнди, вздрагивая при каждом слове.

— И кстати, — вызвалась молодая монашка, — а как ее бедный отец получил травму? Кто ударил его… и почему?

Миссис Приппет согласно кивнула и с жаром проговорила:

— Да! Хотелось бы знать.

— Да, наверное, сама и ударила, — заявил молодой муж беременной жены.

— Или, может быть, не сама. А подговорила своего дружка, — добавила жена.

— Никто в здравом уме не пришел бы в палату больного отца, чтобы… чтобы… — доктор Данлэп пытался сохранять спокойствие и научную объективность, но пока он подбирал нужное слово, он опять распалился праведным негодованием и снова повысил голос: — ШЛЮХА! РАСПУТНИЦА! ПОТАСКУШКА!

— Простите, вы не могли бы сесть? — обратилась молоденькая монашка к девочке с зобом. — А то ей не видно! — она указала на свою старшую спутницу, которая подалась вперед, чтобы лучше видеть, что происходит у стойки, но явно была слишком слаба, чтобы встать.

Толстая девочка не стала садиться, но отступила в сторонку и даже оглянулась на пожилую монахиню, чтобы убедиться, что теперь она не загораживает ей обзор.

Для Кэнди, смущенной сверх всякой меры, все это происходило, как будто во сне: девочка отступила в сторонку и оглянулась… теперь ее пухлая рука больше не загораживала обзор… и Кэнди увидела беззубую пожилую монашку, которая вся подалась вперед, явно смакуя происходящее…

— Господи! — воскликнула Кэнди. — Это как будто кошмарный сон!

И она потеряла сознание.

Глава 7

Когда Кэнди упала, черноволосый молодой человек, который стоял в дверях, влетел в приемную и бросился к ней. Это был доктор Кранкейт — даже у себя в кабинете он услышал громкие возбужденные голоса из приемной и пошел посмотреть, что происходит.

Он как раз успел сообразить, что эта девочка, на которую доктор Данлэп обрушил лавину яростных обвинений, была дочкой мистера Кристиана — одного из его пациентов, — и тут Кэнди упала на пол…

Уже через пару секунд он стоял рядом с ней на коленях и щупал ей пульс, чтобы убедиться, что это обычный обморок, а не что-то серьезное. Потом он поднял глаза, не вставая с колен, и внимательно посмотрел на доктора Данлэпа.

Обычно доктор Кранкейт хорошо контролировал свои эмоции, так что многие его пациенты и даже коллеги считали его человеком бесстрастным и даже бесчувственным; но теперь, когда он обратился к директору клиники, его черные выразительные глаза горели яростью:

— Знаете, доктор Данлэп… — он умолк на мгновение и покачал головой, как будто не веря в происходящее, — …вы что, нарочно пытались довести эту девочку до обморока?! Это… это просто невероятно!

Миссис Приппет выскочила из-за своей стойки и тоже склонилась над Кэнди, которая уже открыла глаза.

— Вот, милая… вдохни поглубже, и тебе сразу же станет легче! — и она поднесла к носу Кэнди какой-то крошечный пузырек. Кэнди послушно вдохнула, а потом ее глаза вновь закрылись, а голова безвольно упала на плечо доктора Кранкейта. Пару секунд доктор лишь тупо смотрел на нее, явно не понимая, что происходит, а потом выхватил пузырек из рук миссис Приппет и осторожно понюхал, стараясь не вдохнуть содержимое.

— Вы что, совсем дура?! — прошипел он, возвращая пузырек регистраторше. — Это не нюхательная соль, это эфир!

Доктор Данлэп теперь приумолк — как и все остальные в приемной. Он не думал, что все так получится. За Кэнди он не тревожился совершенно, но ему было неловко перед людьми, которые стали свидетелями этой сцены. Как-то все неудачно сложилось — и явно грозило обернуться скандалом. И что самое неприятное: доктор Кранкейт тоже при этом присутствовал и теперь может это использовать, чтобы подорвать его (Данлэпа) репутацию в клинике.

— Да, вы правы, Кранкейт, — пробормотал он, — я потерял голову и вел себя по-идиотски… вот что, давайте перенесем ее ко мне в кабинет. Пусть полежит на кушетке, пока не придет в себя.

— Нет. Лучше давайте ко мне в кабинет. Я хотел бы с ней поговорить, задать пару вопросов, — сказал Кранкейт.

— Вопросов? — напрягся доктор Данлэп.

— Об ее отце, — поспешил объяснить Кранкейт. — И я хочу, чтобы, когда я пойду к нему на обход, она тоже пошла со мной. То есть, — ехидно добавил он, — если она вообще сможет куда-то пойти.

Доктор Данлэп не стал спорить. Чем скорее они укроются от посторонних глаз, тем лучше. Он подхватил Кэнди под мышки, доктор Кранкейт взял ее за ноги, и они вместе подняли ее с пола. Под хмурым взглядом Кранкейта Данлэп поменял положение рук — он держал Кэнди, просунув руки ей подмышки и положив ладони ей на грудь, потому что так было удобнее, а теперь ему пришлось взяться ей за подмышки, что было, наоборот, неудобно, — и они вынесли девочку из приемной.

Когда они положили ее на кушетку в кабинете у доктора Кранкейта, Данлэп выпрямился и неуверенно замер в сердитом молчании, не зная, что делать дальше.

Кранкейт поправил на Кэнди юбку, которая задралась высоко на бедра, и сказал:

— Наверное, вам лучше уйти. Если мисс Кристиан вас увидит, как только придет в себя, у нее может случиться истерика, — он глубоко затянулся своей сигаретой и выдохнул бледную струйку дыма.

Доктор Данлэп дернулся, как от удара.

— Да, — сказал он со слабым кивком, — но… но, Кранкейт… я бы хотел вас попросить… насчет этого случая… я… э… я надеюсь, что вы не станете… то есть, я понимаю, со стороны это смотрелось ужасно, но теперь дело закрыто, и я очень надеюсь…

— Да перестаньте вы всхлипывать! — перебил его Кранкейт с неприкрытым презрением.

— Всхлипывать?! — воскликнул старший доктор и тут же принялся хлюпать носом и заламывать руки, точно маленькая девочка. — Вам-то что, вам хорошо… сидите тут и указываете старику, что ему делать, чего не делать, выйти вон и не всхлипывать… Вы молодой, полный сил, ваша карьера только начинается, и сам черт вам не брат. Вам еще далеко до шестидесяти одного. Вы не отдали двадцать два года жизни этой больнице! У вас еще все впереди, — он опять всхлипнул, — а когда тебе остается всего-то несколько месяцев до пенсии…

Он умолк, хватая ртом воздух. Потом попробовал улыбнуться, но лишь болезненно скривил губы и продолжил уже спокойнее:

— Знаете, Кранкейт, я не такой уж плохой человек… да, я знаю, мы с вами во многом расходимся… насчет новейших методик, к примеру… или как надо поставить работу в больнице. Вы, наверное, считаете меня консерватором, который категорически не принимает ничего нового, или… или…

— …маразматическим старикашкой? — подсказал доктор Кранкейт, не стесняясь грубить.

Доктор Данлэп вздрогнул, и у него задрожали губы. Казалось, что он сейчас сорвется и завизжит, как обезумевшая обезьяна, но он все-таки взял себя в руки и проговорил очень спокойно и даже с достоинством:

— Вы, наверное, не поверите, — сказал он, — но в молодости я был таким же, как вы. Страстным, вспыльчивым… искренним… иногда даже грубым. Меня тоже бесили закостенелые старики, и я не боялся об этом высказываться. Вот точно, как вы. Наверное, поэтому я… хотя у нас с вами и были некоторые разногласия, с тех пор как вы пришли к нам работать… я… э… в общем, признаюсь вам, как на духу, вы мне всегда очень нравились. Иногда я испытывал к вам прямо-таки отеческие чувства. Как будто вы и вправду мой сын. (Доктор Данлэп аж сам поперхнулся, выдав это неожиданное откровение.) У нас с миссис Данлэп нет детей, — признался он. — Но если б у нас был сын, мне бы хотелось, чтобы он был похож на вас. Я даже не знаю, зачем я вам все это говорю… и особенно после всего, что было… — он резко умолк и взглянул на Кэнди.