Читаем без скачивания Бастионы Дита - Николай Чадович

Проводник мой времени даром не терял. Едва я успел переодеться и утолить голод, как он стал задавать мне вопросы — вернее, один-единственный вопрос, но на разных языках. Знал он их, надо признать, немало, но на Тропе встречаются полиглоты и позаковыристей. Временами отдельные слова казались мне смутно знакомыми, но общий смысл фразы оставался за пределами разумения. Взаимопонимание было достигнуто лишь после того, как мой визави добрался до языка лукавого племени урвакшей, давно утративших свою родину и промышлявших в разных мирах Тропы торговлей, соглядатайством, а нередко и разбоем.

— Какие побуждения привели тебя в наши пределы, добрые или злые? — приблизительно так понял я смысл первого вопроса.

— Случай, — я долго подыскивал подходящее слово, поскольку успел основательно подзабыть язык урвакшей.

— Откуда ты родом и как прозываешься?

— Я странствую так давно, что уже позабыл родную страну. — Такой ответ избавлял меня от лишних расспросов. — В краю, из которого я попал сюда, меня звали Вахикештара, что означает: Пожиратель Рыбьих Потрохов. Есть у меня и другие имена. Артем, Клайнор, Метч, Эджер, Схинай…

— Достойному мужу приличествуют достойные имена. Меня ты можешь называть просто Хавр. Хавр Развеселый, если угодно. Я полноправный обитатель этого города, хотя и стал таким уже в зрелые годы. Жить за стенами имеет право только тот, кто там родился. Но для меня было сделано исключение. Надеюсь, то же самое ожидает и тебя.

— Не люблю исключений, — сдержанно ответил я. — И в этом городе задерживаться не собираюсь. Скорее всего я даже не войду в него.

— Позволь узнать, а куда же ты денешься?

— Пойду куда глаза глядят. Должны же здесь быть такие места, где на людей не охотятся с… огненными копьями. — На языке урвакшей не существовало слово «огнемет».

— Вокруг ты найдешь много всяких любопытных мест. Но, насколько мне известно, среди них нет ни одного, где человек бы чувствовал себя в безопасности. Особенно — чужак. Сомневаюсь, что ты сможешь перевалить через те холмы. — Он махнул рукой куда-то назад. — Самым разумным для тебя будет вернуться вместе со мной в город.

— Повторяю, я попал сюда случайно. Зачем тебе удерживать меня? Поступай как знаешь, а я пойду своей дорогой.

— Тут нет твоей дороги.

— Тут нет, — согласился я. — Но за пределами вашего мира она существует.

— Никогда не говори такого при горожанах. За пределами нашего мира существует одна только Изнанка. Попасть туда не так уж сложно, но это гораздо хуже, чем живьем лечь в могилу. Постарайся запомнить эти слова.

— Не говори загадками.

— Разве мои слова кажутся тебе загадкой? Боюсь, ты еще не в состоянии понять все хитросплетения нашей жизни.

— Может быть. Тогда хотя бы объясни мне, чего ради мы сидим в этой куче мусора?

— Нам необходимо пробраться за стены. Здесь оставаться опасно. Я жду удобного момента.

— Разве нас не впустят в ворота?

— Меня, возможно, и впустят. Хотя потом и не миновать неприятностей. Тебя же непременно постараются убить.

— За что? Почему меня преследуют с таким ожесточением? Зачем вам моя кровь?

— Ты не понимаешь вещей настолько очевидных, что мне даже трудно объяснить их. Коренные жители могли бы воспринять твой вопрос как грубую издевку. Но я сам пришлый здесь и могу как-то понять твое недоумение. Когда случается… Сокрушение… или Перемежевка, называй как знаешь, в наш мир проникают порождения Изнанки. Они могут быть чем угодно: свирепым зверьем, неизлечимым мором, ордами кровожадных дикарей, всякой нежитью, жуткими явлениями, которым и названия даже не подберешь. Однажды, еще до возведения стен, это была прекрасная женщина, но сколько горя она принесла. Поэтому мы беспощадны к любым исчадиям Изнанки, даже самым невинным с виду. Всю дрянь, проникающую в наш мир, мы уничтожаем огнем и травилом.

— И вы уверены, что это идет на благо? — Из его слов я понял, что катаклизм, забросивший меня в эту страну, называется Сокрушением. И в понимании горожан я отнюдь не его жертва, а некое, так сказать, побочное проявление. Вроде как один из мелких бесов, сопровождающих пришествие Сатаны.

— Вне всяких сомнений, — ответил он, ловко поигрывая ножом, которым недавно резал то, что здесь считается пищей. — Вокруг города расстилается огромная страна, чье население считает Сокрушения едва ли не благодатью и никак не борется с их последствиями. Знал бы ты только, что там творится. Хаос, дикость, беззаконие, насилие, злое чародейство. Люди, перемешавшись с перевертнями, сражаются друг с другом и с безмерно расплодившимися чудовищами. Многие сами уже давно перестали быть людьми. Сокрушения, поражающие этот край, куда более грандиозны и разрушительны, чем здесь. Еще ребенком мне приходилось спасаться и от стай гигантских росомах и от легионов всепожирающих насекомых. Почти все мои сестры и братья умерли от неведомых болезней, а те, кто выжил, переродились в жутких монстров. Однажды граница разрушения прошла через наш дом. Видел бы ты, какие мрачные чудеса могут сопутствовать этому явлению. И тогда я сказал себе — все! Такая жизнь не для меня. Лучше быть последним метельщиком в городе, чем повелителем перевертней вне его стен.

— Значит, для тебя я по-прежнему остаюсь врагом? — трудно было подыскивать нужные слова в этом языке полунамеков, предназначенном не столько для выражения мыслей, сколько для сокрытия их истинного смысла. — Порождением той самой неизвестной мне Изнанки? Зачем же тогда ты взялся помогать мне?

— Ну, например, меня могли об этом попросить, — загадочно улыбнулся Хавр.

— Кто? Туземцы, у которых я отбирал рыбу?

— И кроме того… — безо всякой видимой причины он внезапно ударил меня ножом в руку, чуть повыше ладони, туда, где под кожей бился пульс, — …кроме того, ты можешь здесь кое-кому помочь.

— Зачем ты это сделал? — Я машинально глянул на свое запястье, еще хранившее легкую белую вмятину, оставленную стальным лезвием.

— Ты обиделся? — опять ухмыльнулся он. — Разве я причинил тебе вред или хотя бы боль? Тот кинжал, который ты получил в подарок, имел один коварный секрет. Рукоять откована таким образом, что непременно изранит любую обхватившую его ладонь. Я специально держу такие штучки на видном месте. Как приманку для коварных друзей. А у тебя даже царапины не осталось. Отправляясь на последнюю встречу с тобой, я надел специальную одежду, защищающую от травила. Только благодаря ей я уцелел. Ты же барахтался в растворе травила, как ребенок в купели. И огонь для тебя не помеха. С людьми, даже вооруженными, ты расправляешься как паук с мухами. Ты первое исчадие Изнанки, счастливо миновавшее все уготовленные ему ловушки.