Читаем без скачивания Дорогой друг Декстер - Джеффри Линдсей

С тела срезано все. Абсолютно все. Ничего не осталось, кроме голой, лишенной всяких человеческих черт головы, прикрепленной к торсу. Я не мог представить, как это можно было осуществить, не убив объекта. Причины, побудившие кого-то осуществить подобного рода операцию, лежали за пределами моего понимания. Такая жестокость позволяла задать вопрос: является ли наша Вселенная действительно хорошим местом? Прошу простить, если эти слова в устах Декстера Мертвая Голова звучат лицемерно. Прекрасно знаю, что я такое, знаю результаты своих поступков, но это было совсем не то, что я сейчас видел перед собой. Я совершал только то, что Темный Пассажир считал необходимым, и имел дело лишь с теми, кто действительно того заслуживал. В результате моей деятельности всегда наступала смерть, что, по мнению лежащего на столе существа, могло быть и не плохим исходом.

Но подобное… Провести неспешное препарирование и оставить жертву в живых перед зеркалом… Я чувствовал, как в глубинах моего существа зарождается и постепенно разрастается черное изумление, и Темный Пассажир впервые стал ощущать себя фигурой менее значительной.

То, что находилось на столе, судя по всему, не заметило моего появления и продолжало издавать звуки, свойственные собаке, страдающей психическим расстройством. Одна страшная, чуть колеблющаяся нота повторялась снова и снова.

За моей спиной возникла Дебора.

— Боже мой, — прошептала она. — Что это?

— Не знаю, — ответил я. — Во всяком случае, не собака.

ГЛАВА 8

Я ощутил легкое движение воздуха, оглянулся и увидел, что прибыл сержант Доукс. Он осмотрел кухню, а затем его взгляд остановился на столе. Должен признать, мне было очень интересно увидеть его реакцию на столь неординарную картину, и в силу этого обстоятельства стоило немного выждать. Когда Доукс узрел главный экспонат кухни, его взгляд застыл, а сам он окаменел, став похожим на статую. Через некоторое, и довольно продолжительное, время сержант медленно заскользил к столу. Двигался он так, словно его тащили на веревке. Пройдя мимо нас и не заметив нашего присутствия, он остановился у стола.

Несколько секунд Доукс смотрел на то, что находилось на столе. Затем, так ни разу и не моргнув, сержант сунул руку за борт спортивного пиджака и извлек пистолет. Медленно, без всякого выражения на лице, он прицелился в точку между немигающими глазами все еще выступающего в манере йодль существа и передернул затвор.

— Доукс, — сухо и хрипло произнесла Дебора. Прокашлявшись, она сделала вторую попытку: — Доукс!

Сержант не повернул головы и не ответил, однако на спуск не нажал, что крайне печально. Что нам делать с этим существом? Похоже, оно не сможет нам сообщить, кто это сделал. У меня возникло ощущение, что его дни как полезного члена общества сочтены. Так почему бы Доуксу не избавить его от страданий? После этого я и Деб с большой неохотой напишем рапорт о поступке Доукса, его выгонят со службы и даже посадят в тюрьму. Со всеми моими проблемами будет покончено. Очень изящный выход из создавшегося положения, но Дебора с ним, увы, никогда не согласилась бы. Временами Деб бывает слишком привередливой и излишне официальной.

— Убери оружие, Доукс, — сказала она.

Сержант повернул голову в ее сторону, но его тело осталось абсолютно неподвижным.

— Это единственное, что нам остается, — пробормотал сержант. — Поверь.

— Ты же хорошо знаешь, что не имеешь на это права, — возразила Дебора.

Они молча пялились друг на друга, а затем взгляд Доукса переместился на меня. Я едва сдерживался, чтобы не пробормотать нечто вроде: «Чего телишься? Стреляй». Но я все же заставил себя промолчать, и Доукс обратил ствол в потолок. Он посмотрел на стол, покачал головой и убрал оружие в кобуру.

— Ну и дерьмо! Зря не позволили! — буркнул он и быстро вышел из кухни.

Вскоре помещение наполнилось людьми, делавшими все, чтобы во время работы не поднимать глаз. Камилла Фигг — плотная, коротко стриженная лаборантка, которая обычно либо пялится на вас, либо сразу краснеет, тихонько плакала, обрабатывая кухню порошком для выявления отпечатков. Эйнджел Батиста («Не родственник» звали его мы, поскольку он сам так всегда представлялся при знакомстве, опасаясь, что его примут за родича диктатора Батисты) побледнел и трудился, сжав губы. Кухню он, однако, не покинул. Нашего коллегу Винса Мацуоку, который всегда держался так, словно был единственным человеческим существом в нашем обществе, била такая дрожь, что он вышел из дома и присел на веранде.

Я уже начал подумывать, не прикинуться ли мне дрожащим от ужаса, чтобы не выделяться из толпы. Наверное, стоило выйти на улицу и посидеть рядом с Винсом. О чем люди говорят в такие моменты? О бейсболе? О погоде? Наверняка они не толкуют о том, что заставило их убежать из кухни. Удивительно, но я понял, что не прочь поговорить об этом. Должен признать, предмет на столе начал вызывать определенный интерес у обитавшей внутри меня личности. Я постоянно делал все, чтобы оставаться незаметным, и вот нашелся некто, поступающий наоборот. У монстра, вне сомнения, имелась какая-то причина. Скорее всего это был совершенно естественный соревновательный дух, но подобное положение меня раздражало. Хотелось узнать как можно больше. Кто бы ни совершил это, он не был похож ни на одного из тех, кого мне когда-либо приходилось встречать. А не внести ли мне этого анонимного хищника в свой список? Или будет лучше, если я затрясусь от ужаса и сяду на веранде?

Пока я решал эту нелегкую проблему, мимо меня снова промчался сержант Доукс. Впрочем, на сей раз он для разнообразия даже замедлил ход, чтобы обжечь меня взглядом. А я вспомнил, что благодаря ему не имею возможности в данный момент поработать над списком. Это меня слегка угнетало, но одновременно облегчало принятие решения. Я начал придавать физиономии соответствующее случаю обеспокоенное выражение, но успел лишь вскинуть брови. В кухню, демонстрируя свое превосходство, влетели врачи «скорой помощи». Завидев жертву, они остановились как вкопанные. Один из них сразу выбежал. Вторая — молодая чернокожая женщина — повернулась ко мне и спросила:

— И что, по-вашему, мы должны с этим делать? — И заплакала.

Вы должны признать, что в ее словах присутствовала доля истины. Решение, предложенное сержантом Доуксом, стало казаться мне не только практичным, но даже в какой-то степени элегантным. В том, чтобы грузить эту вещь на каталку, а затем везти по забитым машинами улицам Майами в больницу, смысла мало. Что там с ней делать? Ясно одно: кто-нибудь должен что-либо предпринять. Если мы все останемся торчать вокруг этого куска мяса, кто-то обязательно сообщит прессе о блюющих во дворе дома копах, что, бесспорно, скверно отразится на имидже управления.

В итоге роль организатора взяла на себя Дебора. Она убедила работников «скорой помощи» впрыснуть в существо успокоительное и увезти. Тишину, наступившую в маленьком домике, после того, как умолк вой в стиле йодль, можно было назвать экстатической. Это удивительным образом позволило слегка расстроенным экспертам вернуться к работе. Медики завернули существо в простыню, погрузили на каталку, ухитрившись не уронить, и увезли.

Это было сделано вовремя. Едва «скорая помощь» успела отъехать от тротуара, как начали прибывать машины прессы. Это было в некотором роде даже огорчительно. Я с удовольствием взглянул бы на реакцию репортеров. Особенно мне хотелось увидеть физиономию Рика Сангра. В нашей округе он сам являлся ярым приверженцем лозунга: «Чем больше крови, тем ближе к первой полосе», и я никогда не видел на его лице выражения боли или ужаса, если не считать тех случаев, когда, находясь перед камерой, он вдруг замечал непорядок в своей прическе. Но его реакции мне видеть было не суждено. Когда операторы приготовились к съемке, снимать уже было нечего, кроме домика, окруженного желтой полицейской лентой, и горстки полицейских с плотно сжатыми губами. Копы избегали беседовать с Сангром и в хорошие дни, а сегодня они, похоже, даже не назвали бы ему собственных имен, если бы парня это вдруг заинтересовало.

У меня, по правде говоря, дел не было. Я приехал на автомобиле Деборы, и у меня с собой не было кейса с нужными приборами и инструментами. Кейс, впрочем, и не нужен, поскольку я нигде не увидел пятен крови. Поскольку это мое поле деятельности, мне хотелось что-нибудь обнаружить, чтобы хоть как-то быть полезным. Но наш друг-хирург оказался чрезмерно внимателен. Я осмотрел другие помещения, которых было не много. В доме имелись маленькая спальня, крошечная ванная комната и чулан. Все они были пусты, если не считать потертого матраса на полу спальни. Матрас выглядел так, словно его приобрели в той же лавке старьевщика, что и кресло в гостиной. Кроме того, он был настолько тощим, что больше всего походил на хорошо отбитый кубинский бифштекс. Больше никакой мебели. Отсутствовала и домашняя утварь. Я не увидел даже пластиковой ложки.