Читаем без скачивания Днепровский вал - Влад Савин

— Товарищ Сталин, вопрос стоит так. Что сказали бы Маркс, или Ленин сегодня, увидев текущую ситуацию? Очень может быть, что нечто отличающееся от того, что было написано или сказано ими совсем в другое время и в других обстоятельствах. Следовательно, тот, кто считает себя марксистом, обязан не просто помнить наизусть цитаты классиков, но и уметь пересчитать их учение на наши «вводные».

— Ну, во-первых тогда выходит, что никаких классиков слушать нельзя, поскольку как правило, они уже не живые. А во-вторых, так и до ревизионизма недалеко. Ведь при большом желании все обосновать можно, что вчера черным было, сегодня белое, и наоборот?

— А если в другую сторону, то выйдет догматизм. То, что Ленин называл начетничеством, «усвоить одни коммунистические лозунги, не зная ни теории ни практики» — и то, что реально было в позднем СССР, когда даже лозунги членам партии учить было лень. Что вышло на практике, вы знаете.

— Ну, товарищ Елезаров, вы преувеличиваете. Как тогда даже формально можно называться коммунистом?

— Товарищ Сталин, в нашей библиотеке была книга одного когда-то очень хорошего писателя, который в перестройку сделался ярым демократом.[3] Про Ленина и Октябрь — но я сейчас не о том. А эпизод, что было толчком к написанию, как он сидя на партийном собрании, ради скуки взял с полки том Ленина и стал листать. И это было для него истинным откровением, хотя шкаф с полным собранием сочинений был обязательным интерьером в кабинете любого партийного, да и не только, руководителя. Что показывает, насколько хорошо те, кто называли себя коммунистами, знали даже цитаты.

— И какой же вы видите выход?

— А только идти. Творчески применяя учение к постоянно меняющейся современной обстановке, стараясь не скатиться ни в ревизионизм, ни в догматизм. При этом злонамеренный уклон ради корыстных целей я не рассматриваю, это совсем по другой части.

— Договаривайте, вредительство, товарищ Елезаров. А с вредителями у нас разговор короткий. Однако же, про то что вы предлагаете, не в ваше ли время анекдоты рассказывали, про большевиков и ученых, которые сначала на собаках пробуют?

— Товарищ Сталин, а никак иначе! Какие варианты могут быть? Или ничего не делать, ничего не замечать, как царь Николашка — катастрофа гарантирована, поскольку проблемы такого уровня сами по себе решиться не могут и не решаются. Или идти вперед — если энергии, динамики хватит, и обратная связь есть, то всегда можно ошибку исправить. Хотя кровь лишняя будет, не говоря уже о материальных потерях. Или ломиться вслепую, как носорог сквозь кусты — будет как у Хрущева!

— Интересно, товарищ Елезаров. А вот про Хрущева, ваши слова, что он «коммунист, больше чем надо». Не поясните?

Это было для капитана второго ранга Елезарова настоящим откровением — что в экономике сталинского СССР существовал мощнейший частный сектор, с которым никто и не думал бороться. Напротив, это предпринимательство, в форме производственных артелей, имело всемерную господдержку, обязательная выборность руководителей прямо защищалась законом, были «льготный период», обычно на первые два года, освобождения от налогов, фиксированные цены на сырье, оборудование, транспорт, складские места, большинство льгот сохранилось даже в войну, неизменным было лишь одно ограничение: цены не должны были превышать государственные на тот же продукт больше, чем на установленный процент. И эти артели занимались не одним ширпотребом, хотя конечно, им прежде всего, но и тем, что тогда считалось за хай-тек, так первые в СССР ламповые радиоприемники, радиолы, телевизоры с электронно-лучевой трубкой серийно выпускала артель «Прогресс-Радио» в Ленинграде, еще в тридцатые годы! Другая ленинградская артель, начавшая с изготовления саней и хомутов, позже также стала крупным производителем мебели и бытовой радиоаппаратуры. В войну артели же массово давали оружие для фронта, в нашей истории автоматы ППС делали именно они, а не оружейные гиганты в Туле, Ижевске, Коврове, там оставался в производстве ППШ, до самой Победы. И была еще политическая сторона развития артельного дела — слова немецких оккупантов «о возрождении частной собственности и предпринимательства» не имели почти никакой популярности, потому что советскому предпринимателю-артельщику нечего было делить с Советской Властью, при том что Сталин мог дать гораздо более надежные «гарантии бизнесу», чем немцы.

Свыше ста тысяч предприятий, занятых в самом что ни на есть реальном секторе экономики, от продуктов питания и ювелирного дела до химии, машино- и приборостроения, даже свои КБ, лаборатории, целых два НИИ и собственная пенсионная система! До двух миллионов занятых там человек, шесть процентов всего ВВП СССР, причем в таких областях, как товары народного потребления, вроде мебели, металлопосуды, трикотажа, игрушек, доля артельной продукции могла достигать и сорока, и семидесяти процентов! И без бюрократии — по воспоминаниям, создать и зарегистрировать артель можно было буквально за один день, о рэкете и крышевании никто и не слышал — и по закону о правах, трудовом стаже и прочем, не делалось никаких различий, отличившихся так же награждали орденами «за ударный труд» и вешали их портреты на Доску Почета.

По сути, это было то, что в знакомой нам истории происходило в Китае — и то, что должно было выйти по замыслу из кооперативов восьмидесятых. Куда все это делось после — спросите у Хрущева! Артели в приказном порядке стали госзаводами, пайщики теряли все, имущество отбиралось безвозмездно, или за символическую плату. Процесс был начат в 1956 году, завершен в 1960. Ведь социалистическая форма экономики прогрессивнее частной, а уже нынешнему поколению советских людей обещана жизнь при коммунизме?

— Так что вы имели в виду, товарищ Елезаров?

А, была не была! Сталин нисколько не фанатик мировой революции и коммунистической идеи. Должен понять.

— Считаю, товарищ Сталин, что в одном из положений марксизма-ленинизма есть ошибка. О безусловной прогрессивности социалистической формы в экономике. Опираясь на этот догмат, Хрущев покончил с «многоукладностью», фактически разогнав частно-кооперативный сектор — и очень может быть, что это же сделал бы и кто-то другой, во исполнение прогресса.

— А вы, товарищ Елезаров, сторонник капитализма?

— Нет. Маркс абсолютно прав, говоря о противоречии между общественным трудом и частной собственностью: когда тысяча человек работает, а один, присвоив результат их труда, строит себе дворец или покупает яхту. Но артели, кооперативы — это собственность честная, трудовая, служит не эксплуатации человека человеком, а созданию благ для всех. И они, образно говоря, играют роль «прослойки» и «отростков». Представьте, что надо заполнить объем потребной народу и стране продукции — и этот объем постоянно меняется, по разным номенклатурным позициям. Основная масса, да, может быть обеспечена соцсектором, это касается как чего-то крупного, как турбины, генераторы, корабли, ну и конечно, оборонка, так и массового продукта, например автомобилей. Но абсолютно точно рассчитать, сколько нам потребуется всего, чтобы спланировать изготовить столько же, с этим даже компьютеры следующего века не справятся. Обязательно возникнет зазор, и покрыть его динамично могут лишь частники. Просто потому, что они могут оперативно среагировать, вот здесь и сейчас нужны например ботинки и пальто именно такого вида, а у госпредприятия уже план утвержден, ему сырье, комплектующие и все прочее уже под другое выделено, и сверх предписанного просто неоткуда взять. Или когда надо срочно влезть «отростком» в новую нишу, пока госконтора все согласует, частник уже там. Может быть лет через двести и можно будет решить задачу точного планирования и оперативности изменений, с иным компьютерами и каким-нибудь сверх-Интернетом, но не сейчас. А вот вред от искусственного запрета будет прямой и огромный.

— Какой? Разве социалистические реформы не подтолкнут общественное сознание к усилению коммунистического мировоззрения?

— Но ведь необходимая роль «прослойки» и «отростков» никуда не исчезнет! Допустим, в моду вдруг вошли футболки с каким-то рисунком. Или спрос, например, на туфли с острым носком, а промышленность не покрывает. И наши, советские люди хотели бы купить, на честно заработанные, такую вещь — при чем тут коммунистическое мировоззрение? А раз есть спрос, появится и предложение. И если нельзя это сделать законно, значит будет тайно — так и возникли «теневики». Причем в отличие от артелей, они не платили налогов, и зачастую гнали продукт на казенном оборудовании, в рабочее время, из краденого сырья, то есть занимались прямым воровством. Вторым следствием был резкий рост коррупции — ведь производство все-таки вещь заметная, но власть на местах, и правоохранители, и партийные, закрывали глаза за долю деньгами. Отчего стало возможным, вернее выгодным, покупать должность за деньги, даже Первого Секретаря обкома или райкома? Выше пост, больше «теневиков» платят, можно накопить и еще подняться наверх, насколько это разлагало и Партию, и власть, легко представить. В-третьих, выросла и откровенная преступность. Ведь «теневики» и между собой вступают в отношения товар-деньги, и если кто-то обманет, в милицию не пожалуешься, а высокий покровитель не во всякие такие споры захочет влезать. И значит, надо держать на жаловании уголовных, которые могут и бока намять в темном углу, и поджечь, и убить. А бандиты наглели, сами желая заработать — что такое рэкет, я уже рассказывал.