Читаем без скачивания Любовь дракона (ЛП) - Мартин Миранда

Идея приходит внезапно, и кажется безумной, но это единственный шанс, который у меня есть. Я отпускаю её, хватаю свой лохабер обеими руками, сгибаюсь пополам в талии, затем замахиваюсь всем, что у меня есть, на лианы, удерживающие её. Лохабер прорезает их изо всех сил. Свежие лозы мчатся им на смену, но я выдыхаю огненный шар, как только лохабер перерезал их. Лозы реагируют, отступая от моего пламени.

Я хватаю Амару, прежде чем она проваливается в пески, расправлю крылья и бегу. Лианы обвивают мою левую ногу, рывком останавливая меня на месте. Амара выскальзывает из моих рук, и я пытаюсь удержать её, прежде чем она падает. Лозы иоза возобновляют атаку. Я не могу снова дышать огнем, у меня не осталось воздуха. У меня кружится голова от необходимости дышать, но я не могу. Если я вдохну споры, то у меня тоже появятся галлюцинации.

Я перекладываю её на одну руку, подтягивая вверх, чтобы она лежала у меня на плече. Взяв лохабер в другую руку, я наклоняюсь вперед, натягивая сдерживающую лиану, затем откидываюсь назад и высвобождаю ногу. Осторожный танец с ноги на ногу, и я свободен от большинства из них. Вернув Амару обратно в свои руки, я расправляю крылья и бегу, пока не стал уверен, что не нахожусь в пределах досягаемости растения.

Иоза осела, спрятав большую часть своих лоз под песком, как ни в чем не бывало. Единственные, что остались на виду, те что обмотали Марка с головы до ног. Я ничего не могу сделать, чтобы спасти его. Если я вернусь туда, мы оба погибнем, и я уверен, что он уже мёртв. Иоза выживает за счет крови существ, которым посчастливилось попасть в её досягаемость.

Стоя на коленях рядом с Амарой, я осматриваю её на предмет того, что требует немедленного лечения. Её лихорадит, она вспотела и дрожит, несмотря на жару. Проклятье. Я не знаю, как её тело справится со спорами. Сильный змай может их пережить, но ему нужен отдых и питание. Человек? У меня нет другого выбора, кроме как вернуть её в город как можно быстрее. Кто-нибудь сможет помочь ей.

Подхватив её на руки, я поворачиваюсь и бегу. Она легкая, и я не могу отрицать, что приятно чувствовать её в руках. Как давно я об этом мечтал, но не при таких обстоятельствах. В тот момент, когда я увидел её снаружи купола много циклов назад, я понял. Страстное, сильное, глубокое желание пробудилось, как только я увидел её. Я должен был её получить. Она была единственной. Я шел по дюнам, направляясь к мерцанию, которое оказалось куполом города, и вот она. Солнце целовало её, очерчивая ореолом света.

Сначала она меня не увидела. Я до сих пор помню, как я был ошеломлен, увидев её там. Она была такой странной, экзотической и привлекательной. Ей не хватало всего, что должно быть у женщины змая, но каждый недостаток делал её только совершеннее. Это не недостаток; она была другой. Она была чем-то за пределами всего, что я мог себе представить. Мой опыт работы с не змаями был ограничен, и ни одна из тех, кого я видел, не была похожа на нее.

У неё не было чешуек, но дело не в этом. Её увеличенная грудь привлекла моё внимание. У самки змай есть защитные пластины, а у Амары — нет. Её грудь большая, наполнила её рубашку, и создала соблазнительные изгибы, спускавшиеся к бедрам. Ее бедра были шире, чем у большинства женщин змай. Заманчивая общую фигуру. У неё не было ни хвоста, ни крыльев! Одного этого было достаточно, чтобы ошеломить меня.

Даже сейчас её волосы щекочут меня, пока я бегу. Они подпрыгивают высоко, словно живут своей собственной жизнью. Я бегу так быстро, как могу, и они танцуют на ветру. Она мягкая. Такая мягкая. Я коснулся её только на мгновение, достаточно, чтобы знать, что её кожа мягкая! Есть мягкость в её ногах, её бедрах, её боках. Все кажется мягким и нежным. И всё же я знаю, что она крепка, как чешуя любого змая.

Она должна быть в порядке, должна быть. Я спасу её.

Она мое сокровище, принимает она это или нет. Я достоин, и я докажу это ей. Моя преданность не поколеблется. А теперь сосредоточься. Отбрось мысли о будущем, о прошлом, сосредоточься на настоящем. Одна нога ставится перед другой. Мои крылья не должны перестать работать. Песок хочет затянуть меня, замедлить, но я не ослабею.

Мы ушли далеко от драконьего города. В пути были больше половины дня. Я оставил свои припасы там, где бросил их, когда бежал спасать её, поэтому у меня нет воды. Усталость угрожает моим мышцам, но я не сдамся. Я не подведу её. Она мой Лютик. Я проведу её через это испытание. Склонив голову, я бегу, наклоняясь вперед. Я прыгаю, используя крылья, чтобы нести себя вперед, и хвост, чтобы не потерять равновесие. Мои мышцы дрожат, болят от напряжения, но моя воля не дает моему телу сдаться.

Заходящее солнце отбрасывало длинные тени на дюны. Амара бьётся в конвульсиях у меня на руках. Мне приходится притормозить, чтобы не уронить её, пока её тело борется с тем, что ей снится. Она стонет и кричит, затем застывает и успокаивается. Держись, мой Лютик. Мы недалеко.

Каждый шаг тяжел. Мои ноги тяжелеют, крылья болят, каждый удар — это крик, стреляющее ощущение, которое прожигает мою грудь. Мои руки дрожат от усталости, но я не позволю себе помедлить. Я спасу её. Хоть как-то. Я взбираюсь на дюну, которая кажется бесконечной. Её дыхание стало ровным и спокойным. Надеюсь, это хороший знак. Мне приходится дать мышцам крыльев отдохнуть, поэтому я складываю их. Неся её своим весом, я проваливаюсь в песок. Каждый шаг — это борьба, но я преодолеваю их. Достигнув вершины, вдалеке виднеется мерцание городского купола.

Надежда борется с тоской в ​​моем животе. Это далеко, намного дальше, чем я надеялся. Склонив голову, я углубляюсь в свою решимость. Я поднимаю Амару в более удобное положение и на мгновение смотрю на неё. Ее сухие, потрескавшиеся губы бормочут. Она ярко-красная и её лихорадит от жара. Набравшись смелости, я целую её в лоб.

— Держись, Лютик, мы почти дома, — шепчу я.

Я бегу. Копая ещё глубже, я нахожу резервы сил, о которых не подозревал. Спускаясь с дюны, я набираю скорость. Я расправляю крылья с хлопком и использую инерцию, падая вперёд, чтобы прыгать и скользить, давая другим мышцам столь необходимую передышку. Я бегу, как только мои ноги касаются земли. Один шаг за другим. Я взбираюсь на другую дюну и повторяю схему движений, спускаясь по дальней стороне. Когда я приземляюсь после долгого скольжения, земля подо мной содрогается.

«Проклятье!» Я приседаю, прижимая Амару к своей груди, и замираю. Песок скользит вниз по дюне прямо передо мной. В земле есть дрожь, тонкая, землия скользит скорее всего глубоко под песками, но это не мешает ей улавливать любое движение на поверхности. О чувствительности землий ходят легенды. Склонив голову, я возлагаю свои надежды на звезды. Если я должен драться за неё с землей, один, буду обязательно, но я не дурак. Взрослая землия в качестве противника, даже ради спасения Амары, она убьет нас обоих.

Песок перестает двигаться. Ушла она или нет, я жду. Несколько мгновений терпения могут означать разницу между жизнью и смертью. Песок снова бежит, он движется, потом песок бежит быстрее. Я напрягаюсь, но сохраняю свою позицию. Если я двинусь, она придёт за нами.

Вдалеке раздается взрыв, земля вырывается из-под земли. Тяжелые сумерки и дюны блокируют вид вдали, но я слышу крик, когда он требует свою добычу, затем земля сотрясается, когда он закапывается обратно под землю. Бегущий песок замедляется, затем останавливается. Я выжидаю несколько минут, чтобы удостовериться, затем делаю неуверенный шаг вперед. Ничего не происходит, поэтому я делаю ещё два и останавливаюсь. Тишина. Ещё несколько шагов, остановка, потом ещё несколько, пока я не убедился, что земля двинулась дальше. Только после этого я возобновляю бег в город.

— Мы почти дома, Амара, — говорю я. — Осталось недолго, мой Лютик.

Она не реагирует, но я и не ожидал. Хватка галлюцинаций иоза крепкая. Она будет погружена в галлюцинации лучшего мира. Что-то, что делает её счастливой и довольной, чтобы растение могло истощить её без труда. Интересно, я есть в её сне? Смешно, но эта мысль приятна. Со временем она увидит, что мы принадлежим друг другу.