Читаем без скачивания Тени на чёрной воде - Надежда Храмушина

– Алина! – Катя соскочила с койки – Пожалуйста, останься!

– Так тебе же к экзаменам надо готовиться! – Алина остановилась.

– У меня сегодня был последний экзамен. Я всех обманывала, и маму, и бабушку, чтобы домой не ехать. Не хочу. Пожалуйста, останься со мной! – Катя с надеждой посмотрела на Алину.

– Хорошо, только провожу Ольгу Ивановну с Алексеем Александровичем, и вернусь.

Мы попрощались с Катей и спустились к вахте.

– Я постараюсь ещё что-нибудь у неё узнать. И мы с ней съездим к Даше вместе. Может, надо что помочь. Я позвоню вам. – Алина махнула нам рукой и пошла обратно.

Илья стоял возле входа в общежитие.

– Ну что, Катина работа? – Спросил он.

– Не именно Катина, но её родни. – Ответил Сакатов – Для чего это сделано, мне кажется, я догадываюсь, здоровье для бабки деревенской решили позаимствовать у молодой девушки.

– Вот сволочи! – Илья открыл машину – Ненавижу ведьм! Всё бы им подольше пожить за счёт других! Хочу вернуть то время, когда ведьм сжигали!

– А знак зачем было ставить? – Спросила я.

– Так может он и контролирует передачу здоровья от Даши к бабке. – Ответил Сакатов.

– Здоровья они захотели, это понятно, но почему у Даши память-то пропадает? Зачем бабке её память? – Я этого действительно не понимала.

– Может побочный эффект? – Предположил Илья.

– Или мы что-то не до конца понимаем! – Вздохнул Сакатов – Надо ехать к бабе Нюре.

– Она, поди, уж прыгает там через скакалку, накачала здоровья себе. Где она живёт? – Спросил Илья.

– В Калюткино.

– Ерунда, пятьдесят километров. Завтра суббота, можно прямо с утра ехать. А вы знаете, где её там искать?

– Нет, конечно, – ответила я – сейчас Алине напишу, чтобы как-нибудь выпытала у Кати.

– Хорошо, поедем с утра. – Согласился Сакатов – Я сегодня постараюсь ещё раскопать что-нибудь про знак паука и потерю памяти.

Вечером мне позвонила Алина.

– Ольга Ивановна, мне кажется, что бабки у Кати колдуньи!

– Нам тоже так кажется, что ты ещё узнала?

– Только то, что бабушка очень боится за Катину маму, и Кате кажется, что бабушка чувствует себя виноватой перед ней. И они иногда с ней ругаются. И бабка деревенская тоже, когда раньше приезжала к ним в гости, тоже перед Катиной мамой себя чувствовала виноватой. Кате кажется, что они на её маму что-то там раньше наколдовали.

– Может здесь что-нибудь другое. И Катя просто с предубеждением к своей бабушке относится.

– Мы завтра едем с Катей в Заречный. Повидаем Дашу. Я схожу к Кате в гости, мы с ней уже договорились, что при её бабке разговор начнём про Дашу.

– Алина, не надо. Не ходи к Кате, по крайней мере, завтра. Давай вечером созвонимся. Ты, как от Даши придёшь, набери меня. Хорошо? И ещё, мы, когда зашли к Кате, ты сказала, что она какая-то не такая. Что ты имела в виду?

– Не знаю, как объяснить. Но она будто повзрослела за это время. Изменилась она, это точно. Вот поедем с ней в Заречный, побольше пообщаемся, тогда я и пойму, что с ней не так.

 Что-то мне совсем не хотелось, чтобы Алина спровоцировала бабку на откровенный разговор. Катя и так сама бабушке скажет, что мы к ней приезжали. И бабка может запаниковать. Я поймала себя на мысли, что уж не очень ли большого я о себе мнения, и может это нам с Сакатовым впору начать паниковать?

Глава3. Калюткино.

Рано утром мне позвонил Сакатов. Ну не спится же человеку! Разве можно людям в субботу звонить в половине восьмого!

– Оля, что я откопал! Ты слушаешь? В восемнадцатом веке в деревне Сосновка, это километрах в ста от Екатеринбурга, крестьяне целую семью ведьм утопили в реке. За то, что они насылали разные болезни на их скот, и за то, что отбирали молодость у девушек! Поняла? По факту этого дела приезжали жандармы разбираться, но почти целый год длилось следствие, и жандармы признали крестьян невиновными. В резолюции на этом деле написано, что действие это они совершили в порядке самообороны, так как семья Аникиных, это фамилия утопленных женщин, вредила людям, в церковь не ходила, и неоднократно была замечена в призывах дьявола. Вот так! Не больше и не меньше! Они дьявола вызывали! Самое главное в том, что они отбирали молодость у юных дев!

– А про память что? У Даши никто молодость не отобрал, она так же на свои двадцать три года и выглядит.

– Послушай, Оля, там написано, что девушек уводили в лес, и некоторые вообще не возвращались. Я думаю, что они теряли память и не могли вспомнить, куда им надо вернуться. Потому что, когда первая такая жертва вернулась в деревню, она не домой пошла, а начала бесцельно бродить от дома к дому. И её родные не узнали, так как она выглядела, словно столетняя старуха! А когда начали её расспрашивать, кто она, откуда она, она сказала правду, но ей не поверили. Её посчитали умалишённой старухой. Но когда через некоторое время пропала ещё одна девушка, и снова появилась очередная старуха, утверждающая, что она именно та, которая потерялась, тогда все и задумались. А потом ещё две девушки вообще не вернулись. Крестьяне разоблачили эту колдовскую семейку, когда те собирались ещё одну девушку обработать, да той удалось сбежать. Она рассказала, что её они околдовали, что она даже не могла противиться их воле, и повели куда-то. А в это время гроза загрохотала, девушка и очнулась. Побежала к деревне. Вот после этого и совершили местные жители самосуд над колдуньями.

– Похоже, что наш случай не уникален.

– Совершенно не уникален. И ещё я нашёл старую историю про крестьянина Емельяна Головина. Он женился на своей односельчанке Агапе, и у них было уже шестеро ребят, когда случилась эта история. Емельян со своей семьёй жили бедно, впроголодь. Их барин совсем не заботился о своих крестьянах, выгребал всё под частую каждую осень, но зато отпускал их на заработки в город, чтоб совсем с голоду не померли. Вот Емельян осенью и ушёл с другими мужиками в город на заработки. Работал там себя не жалея, копеечку каждую экономил, чтобы домой было с чем вернуться. А к началу полевых работ, ранней весной, вернулся домой. Приходит, а жена его Агапа просто расцвела, словно снова невеста. Он подивился, но она на все его расспросы только отшучивалась, что, мол, его ждала, вот и старалась. И чтобы он в городе другую зазнобу