Читаем без скачивания Другая сторона - Андрей Семенов

— Он ушел, — пояснил Коля. — Насовсем.

— Когда? — упавшим голосом спросил Валленштейн.

— Вчера. Вернее, уже позавчера. Звал меня с собой, но я не пошел с ним. А что случилось?

— Поставьте чайник, Тиму, — вздохнул Валленштейн. — Мы вам сейчас все объясним.

Коля пошел на свою кухоньку, чиркнул в темноте спичкой, открыл газ на плите и поставил чайник.

— Что все-таки случилось? — снова спросил он, вернувшись.

— Сталин подписал договор с Черчиллем, — ответил Валленштейн со своего табурета.

— Это я знаю, — кивнул Коля — Олег Николаевич переводил мне английское радио.

— Тиму, — повернулся к нему Валленштейн. — Вы поняли, зачем мы у вас собирались?

— Ну, конечно! Вы хотели заключить мир между Германией и Советским Союзом, — просто объяснил Коля.

— Вы не поняли, — вздохнул Валленштейн. — Еще неделю назад заключение такого мира было возможно, а шесть дней назад даже разговоры о таком мире потеряли всякий смысл и он остался несбывшийся мечтой. А коли так, то Штейн и фон Гетц стали больше никому не нужны. Штейн, вероятно, понял это раньше нас, потому и сбежал, а фон Гетц был позавчера арестован. Только по счастливой случайности мы сейчас имеем удовольствие беседовать с вами в ожидании хорошего чая. Кстати, у вас уже кипит чайник.

Коля все так же в темноте сходил на кухню и через несколько минут вернулся с подносом, на котором стояли три чашки, дымящихся изумительным ароматом. Швеция, не вступая ни с кем в войну, имела возможность импортировать чудесный чай из Англии.

— Когда он ушел?

— Тридцать первого, в обед.

— Смотрите, Конрад, как все сходится! — Валленштейн и фон Гетц повернулись друг к другу. — Утром вас арестовывают, днем уходит в неизвестном направлении Штейн, а вечером эсэсовские ублюдки хватают меня. И все в один день! Значит, у русских такой же переполох, как и у немцев!

— Если за мной так быстро прислали этих мордоворотов Кользига и Бехера, то, значит, сейчас русские будут ловить Штейна? — предположил фон Гетц.

— Не так все просто, — усомнился Валленштейн. — Штейн долго жил в Стокгольме, хорошо знает сам город и всю Швецию. Выследить его будет нелегко. А если он решит попросить политического убежища у англичан или американцев, то русские его вообще не смогут достать. Скорее всего сейчас Олег Николаевич на пути в Вашингтон или Лондон, если уже не там.

— Тиму, — обратился к Коле фон Гетц. — Вы уже знаете слишком много, чтобы вам нельзя было доверять. Мы полностью доверяемся вам. Помогите нам, пожалуйста. У меня нет никаких документов. У меня нет денег. Меня ищут. Я очень опасный гость, но все равно прошу вашего гостеприимства. Разрешите мне пожить у вас несколько дней, пока все не уляжется и не появится хоть какая-то ясность во всем этом деле.

— Живите, — пожал плечами Коля.

Он ожидал, что от него потребуют каких-то нечеловеческих усилий, возможно, даже связанных с риском для жизни. А тут — только пожить несколько дней. Штейн жил у него три месяца, и никто не заметил его присутствия, даже работники мастерской. Поживет и фон Гетц. Ничего страшного. Расход не велик.

— Спасибо вам! — Валленштейн и фон Гетц растроганно и с большим облегчением пожали Колину руку.

— Если честно, то я валюсь с ног от усталости, — признался фон Гетц. — Мы не спали почти двое суток.

Фон Гетц и Валленштейн, утомленные событиями последних двух суток до полного изнеможения, спали долго. Шутка ли! Арест, внезапное и невероятное освобождение да еще и поездка на автомобиле в оба конца Шведского Королевства. Но тысяче километров каждый! Для этого нужно иметь железное здоровье и железные же нервы. Не каждому человеку под силу выдержать такие испытания и не свалиться в постель с тяжелым нервным расстройством.

Светало, и скоро в мастерскую должны были прийти Колины работники. Положение становилось щекотливым, так как трудно было бы объяснить рабочим присутствие в своей комнате двух мужиков, спящих мертвецким сном и храпящих во всю носоглотку. Коля плотнее прикрыл дверь в спальню и включил радио. Оно немного заглушило звуки храпа, но те все равно продолжали пробиваться сквозь музыку и новости, пойманные в эфире. Нечего было и думать о том, чтобы пускать сегодня работников в мастерскую. Придется найти им срочную работу на судах, стоящих в порту. Коля включил приемник на полную громкость и пошел готовить себе завтрак.

Из-за двери раздавалось мощное фортиссимо баховской фуги, исполняемое в унисон двумя кафедральными органами.

Только после полудня, когда солнце давно уже миновало точку зенита и начинало клониться к закату, рев за дверью стих. В Колиной квартире стало уютно и тихо, если не считать того, что вовсю орал радиоприемник, чередуя новости и музыку.

Первым проснулся фон Гетц. Сквозь сон, как будто издалека, до него донеслись два слова: паром «Лапландия». Он проснулся быстро, как будто вынырнул из удушливой и темной глубины на переливающуюся под солнцем поверхность теплого моря.

Паром «Лапландия». Это были чем-то знакомые слова. Фон Гетц мог поклясться, что уже где-то слышал их, причем совсем недавно. Он встряхнул головой, отгоняя сон.

В комнату вошел хозяин, вероятно, озадаченный внезапно наступившей тишиной.

— Скажите, Тиму, — обратился к нему фон Гетц. — Мне приснилось или я действительно слышал, как кто-то сказал сейчас о пароме «Лапландия»?

— А… — беспечно махнул рукой Коля. — Сейчас в новостях про него передавали. — Его вчера вечером потопили.

В мозгу фон Гетца будто вспыхнула яркая лампочка.

«Ну, конечно! — вспомнил он. — Это тот самый паром, на котором эсэсовцы собирались перевозить нас через пролив!»

— Как потопили?! — вырвалось у него.

— Натурально. В щепки. Никто не выжил. Передали, что самолеты выпустили по нему торпеды, а потом сделали разворот и сбросили на место крушения несколько бомб. Никого не спасли с того парома.

— Рауль! Рауль! Просыпайтесь! Да просыпайтесь же! — фон Гетц стал энергично тормошить Валленштейна, который спал, повернувшись лицом к стене и, вероятно, обиженный на то, что такой талантливый дуэт распался, не издавал никаких звуков — ни храпа, ни сопения.

— В чем дело? — Валленштейн нехотя перевернулся на спину и открыл глаза. — Который час?

— Половина четвертого, — сообщил Коля. — Вы проспали почти двенадцать часов.

— Рауль! Вы слышали, потоплен паром «Лапландия»!

— Ну и что? Каждый день кого-то топят. То немцы англичан, то англичане немцев. Зачем было меня будить из-за такого пустяка?

— Рауль! Проснитесь же вы наконец! Это тот самый паром, на котором нас должны были переправить на материк. По-вашему, такое совпадение — случайность?