Читаем без скачивания Избранное. Том 2 - Станислав Константинович Ломакин

блага для всех. Чтобы осуществить этот духовный переворот в душах людей. Толстой задался целью теоретически и практически подготовить будущие поколения в своей вере, посредством духовного и педагогического просветительства. Рассматривая человека в двух ипостасях: духовный (свободный) и материальный (зависимый), Толстой, охваченный жаждою служения трудовому народу, создает цикл гениальных произведений, выразившихся в чудной своей простоте великой истины любви, доступной для всякой, только что распустившейся, как и для самой темной и невежественной души в мире. Эти художественные публицистические, педагогические произведения издавались, переиздавались и читались людьми не только России, но и многих стран мира. Размышляя о сложности характера, психики людей, детей Толстой специально ездил за границу для изучения школьного дела. Он с небольшими паузами, связанных с написанием романов, возвращался к педагогической деятельности. В половине 70-х годов XIX века Толстой учительствует в устроенной им у себя в доме школе (Ясной Поляне) для крестьянских детей, составляет чудную азбуку с книгами для первого чтения, горячо борется за свои методы обучения с царящими в передовой тогдашней педагогике системами и печатает в журнале «Отечественные записки» прекрасную статью « О народном образовании». Эта статья вызвала бурю негодования и восторга как и все его статьи, написанные о проблемах воспитания и образования. После написания романа «Анна Каренина» и его духовных кризисов, продолжавшихся несколько лет, он вновь обращается к проблемам образования и воспитания детей. Духовный кризис мыслителя позволил всю силу гения направить на решение основных проблем человеческого бытия, а затем на распространение учения о смысле жизни и о перевосоздании всей жизни человечества на основах его педагогики, учения о божественности человеческого духа и о братстве всех людей и народов мира. «Оглянувшись на людей, на все человечество, я увидел, что люди живут и утверждают, что знают смысл жизни. На себя оглянулся: я жил, пока знал смысл жизни. Как другим людям, так и мне смысл жизни и возможность жизни давала вера. В одной вере можно найти смысл и возможность жизни. Без веры жить нельзя».[1] Размышляя о вере, Боге и Спасении, Толстой пытается детям по новому раскрыть содержание таких категорий христианства, как «Вечная жизнь», «Царство Небесное», «Загробное существование», «Толстовская эсхатология», в отличии от традиционной «апокалипсической» эсхатологии утверждает, что Воскресенье и Суд не предстоят в будущем, а совершается в каждом верующем сейчас, в настоящем: принимающие Христа становятся причастными к Спасению и вечной жизни, а отвергающие Его остаются частью враждебного Богу мира. Кто исполняет заповеди Христа «переносится в Сына человеческого», становится вечным, бессмертным, не подлежащим смерти.

Во время бесед с детьми Толстой разбирает вопросы, вызываемые учением и событиями, происходящими в мире в разные периоды истории развития человечества. Он, преподавая историю, географию, литературу использует труды многих великих мыслителей разных эпох. Особый акцент Толстой делает на евангельские заповеди, обращенные не только к детям, а ко всем людям, призывая к братству, преклоняясь перед бесконечностью, перед Богом. Для него религия и нравственность становятся идентичными понятиями. Основой их является духовность. Духовность обнаруживается внутри человека, а не вне его, она должна строиться и формироваться на ранних этапах развития ребенка. Писатель-мыслитель понимал, что детская непорочная душа восприимчива к неискаженным истинам. Толстой восхищался детьми, радостно говорил об удивительных духовных дарах, скрытых в них. Он не только беседовал с детьми на религиозные, этические темы, но и писал для них рассказы, создал удивительную азбуку, изложил учения Христа для подростков. Он писал: «ребенок стоит ближе меня, ближе каждого взрослого к тому идеалу гармонии правды, красоты и добра, до которого я в своей гордости хочу возвести его. Создание этого идеала лежит в нем сильнее, чем во мне». Долженствующая переродить человечество идея бесконечного уважения к детской душе, провозглашенная Христом проявилась необыкновенно ярко, сильно, глубоко в учении Толстого о воспитании.

Идея свободы в воспитании, разработанная писателем во многих его статьях берет начало свое от произведений Ж.Ж. Руссо, а именно «Эмиль или о воспитании». Толстой был сторонником естественного воспитания, свободного развития человека. Он исключал, в своей практике общение с детьми, принудительную педагогику.

Дидактика Толстого основана на понимании психической организации детей с их сложным, меняющимся с возрастом душевным миром. Учитель, воспитатель должны искать указаний прежде всего в потребности детей, в их природе, в их устремлении делать добрые дела. Считая естественное, свободное воспитание наиважнейшим, Толстой ставит задачу развить в детях принцип природосообразности, культуросообразности. Это означает чувственное восприятие окружающего мира, являющимся главным дидактическим принципом Толстого. В сущности это рычаг, при помощи которого приводятся в движение потенциальные силы человеческого разума, основанные на органическом, диалектическом соотношении чувственного и рационального. Беседуя с детьми, Толстой учил детей говорить, мыслить, чувствовать, наблюдать, делать оценку увиденного и происходящего.

Великий писатель, изучивший многие учения, связанные с воспитанием и образованием детей, имел свой взгляд на теоретические и практические воззрения ученых разных стран. В письме к дочери Марии Львовне, находящейся в 1906 году за границей, он пишет о том, что Европа погрязла в своем материальном приобретательстве. «Европейская жизнь ужасна, грязна духовно. Я сомневаюсь, нужно ли русскому народу пройти через этот разврат, прийти в этот тупик, в который уже зашли западные народы». У этих народов отсутствует чувство любви друг к другу, так как их заботит материальный ценз, приводящий к насилию. Ненасилие, по Толстому, служит непременным условием любви, дающей благо жизни. У писателя появилось много сторонников, как в России, так и за рубежом. Были и противники, философ И. Ильин написал критическую статью «О сопротивлении злу силою», в которой основным недостатком этики Толстого считал перенесение борьбы со злом внешним, что оборачивается, по его мнению, «религиозным безволием» и «духовным безразличием».

Свою концепцию «непротивления злу силою» Толстой перенес и на педагогику, говоря о том, что «Школы, устроенные свыше и насильственно, не пастырь для стада, а стадо для пастыря. Принудительное устройство школы исключает возможность всякого прогресса».[2] После прочтенных толстовских педагогических воззрений невольно возникают исторические параллели, приводящие человека начала XXI века к мысли о том, что сегодня только и нужна принудительная педагогика. Достаточно войти в любую школу или посмотреть по телевидению фильмы о современной школе, станет ясно, что без принудительной педагогики в наше время не обойтись. Даже дети яснополянской школы, преклонявшиеся перед своим великим учителем, писали в своих сочинениях на свободную тему, что дисциплина на уроках должна быть строгой. Такие сочинения Толстой откладывал в особую папку и говорил, что они пишут и излагают свои мысли лучше, чем он. Одно его беспокоило, что талантливые дети, общаясь с невоспитанными родителями и