Читаем без скачивания Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую - Тамара Лихоталь

Князь хоть и серчал на своего любимца, но приходу его обрадовался. Именно его, Алёшу, решил он послать в Суздаль с поздравительными грамотами и дарами. Поручение почетное. Будут торжественные проводы. Съедутся гости из Киева, Чернигова, Переяславля и других городов. Но посылал ростовский князь Алёшу не за тем, чтобы тот повеселился на почетном пиру. Было ещё одно дело, которое лучше всех мог выполнить его любимец, лукавый храбр Алёша Попович.

В числе гостей, которые приедут в Суздаль, будет и знатный новгородский боярин Ставр. Да, тот самый, кого киевский князь засадил было в темницу. Алёша его знает? Тем лучше. Боярин Ставр у себя в городе пользуется немалым влиянием. И вот Алёше надо будет с ним встретиться и… Тут князь понизил голос, видимо не желая, чтобы напутственное слово, которое давал он своему доверенному боярину Алёше, дошло до чужих ушей. Не будем и мы встревать в тайные их дела.

Отправляться в путь велел Алёше князь не мешкая.

И вот, так и не повидав Елены, уезжает Алёша из Ростова. Единственное, что успел он перед отъездом, — это написать своей любимой записку, так сказать, официальное предложение:

«Я тебя хочу. Ты меня хочешь. Иди за меня замуж. А сватами пришлю Илью и Добрыню». Верный Торопок найдёт возможность передать добрую весточку Елене, через девку её, челядинку. Это Алёша не вхож в боярский дом к Петровичам. А уж Торопок с холопкой как-нибудь свидится.

А теперь в Суздаль! Полный радужных надежд, весёлый и счастливый, едет Алёша выполнять поручение своего князя.

ЧАСТЬ IV

В ГРОЗНОЕ ЛЕТО СОБАКИ

19

По утрам солнце встаёт на правой — Торговой стороне. Западает на ночной отдых на левой — Софийской. А днём висит посередине над Волховом, над Великим мостом.

Новгород — город просторный, широкий. Вольно раскинулся он по обоим берегам Волхова. На левом — детинец с высокими стенами, сторожевыми башнями, земляными валами и глубокими рвами, с прекрасной Софией — главным городским собором. Потому и зовется вся левобережная сторона Софийской. Но кремль — детинец — это не весь город и даже не полгорода. Из кремля во все стороны ведут ворота. На юг к Гончарскому, или Людину, концу. На север — к Неревскому.

Концы — это районы города. Гончарский и Неревский — концы старые. Заселили их ещё деды и прадеды нынешних новгородцев. Говорят, будто в стародавние времена по берегам Волхова обитали разные племена. На том берегу на Словенском холме жили ильменские славяне — самое большое племя. А тут, где нынче Неревский конец, были поселения финских племен — мери и веси. Соседствовали с ними и славяне кривичи и литовское племя пруссов. Каждое племя жило отдельно. Порознь пахали они свои пашни, и пасли стада, и охотились тоже — каждое в своих лесах и угодьях. Но порой приходилось им вступать в союз, чтобы общими силами обороняться от врагов, строить укрепления. Да и в мирное время тоже находились общие дела. Вели они торговлю между собой и с другими народами. И сами отправляли под охраной дружины ладьи с товарами на юг по Ильменю, по Ловати через волоки к Днепру и на север по Волхову. И у себя принимали гостей — купцов, приплывавших и приезжавших из ближних и дальних земель. И так случилось, что сжились, смешались, породнились эти разные племена. И поселки их слились, огородились одной общей крепостью. И возник на этом месте большой укреплённый город с многолюдными улицами, хоромами и избами, с мастерскими ремесленников и купеческими лавками, с причалами для кораблей и святилищами богов, с известным всему миру торгом. Дети, родившиеся здесь, в этом городе, уже не знали, не помнили, кто к какому принадлежит племени и роду. Все называли себя славянами, русскими. А город свой называли по новой крепости Новым городом — Новгородом. Ныне память о былом хранят только иные названия: Неревский конец — по-старому Меревский — от племени мери, и Прусская улица — в память о пруссах, и Славна, Славянский конец — места, где некогда обитали ильменские славяне.

Сильно вырос город с тех пор, как помнит его Добрыня. Прибывает новый город, строится, селится. На западе от детинца возник ещё один конец города — самый дальний. Потому и называют его Загородским. Всего в Новгороде теперь пять концов, пять районов: Гончарский, Неревский и Загородский — на левом берегу и два на правом — Словенский и Плотницкий. Главные, самые красивые ворота ведут из детинца на восток к мосту.

Вот он, Волховский мост! Повис он огромной дугой над разливанной волховской водою. До того длинен, до того широк, до того могуч и крепок, что не стали новгородцы долго думать и гадать, как назвать получше мост. Само собой это вышло. Назвали Великим.

Мост соединяет обе части города, расположенные по правому и по левому берегу, — Софийскую и Торговую, названную так по большому новгородскому торгу. На Торговой стороне находится и канцелярия посадника Добрыни. Сегодня у Добрыни тяжелый день. Начинается ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ — «ТАК ПРИГОВОРИЛО ВЕЧЕ».

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ТАК ПРИГОВОРИЛО ВЕЧЕ

Большая вода, затопляющая в половодье прибрежные луга, уже сошла. Но и сейчас ещё Волхов по-весеннему многоводен. Глубоко вниз уходят толстенные, вытесанные из вековых необхватных дубов опоры моста. Меж ними проплывают тяжелые, груженные товарами ладьи и плоскодонные учаны, на которых ильменские рыбаки везут в город рыбу утреннего улова, скользят многовесёльные, быстрые ушкуи, снуют юркие челны.

Когда идёшь по Великому мосту, даже в тихую погоду в ушах свистит ветер. Добрыня остановился, вздохнул полной грудью. С высоты открывались дальние дали: светлой зелени заливные луга, желтые песчаные откосы, темные гряды леса. От самой воды по берегам вдаль и вширь теснятся друг над дружкой островерхие кровли, купола и кресты церквей. Лоскутно лепятся огороды. Причудливым деревянным плетением смотрятся с высоты моста пролегшие крест-накрест по пологим прибрежным холмам вымощенные бревнами мостовые улиц.

Сразу же за мостом начинается торжище. Но сегодня здесь тихо. Не кричат разносчики, не зазывают поглядеть товар купцы. Пусто в торговых рядах. На закрытых лавках диковинными железными плодами свисают хитроумные замки. Зато Ярославово дворище гудит вовсю. До сих пор называют так новгородцы площадь, где некогда стоял срубленный умельцами мастерами несказанной красоты дворец князя Ярослава. После Владимира никому из князей не позволяли новгородцы жить в детинце. Даже сыну Владимира Ярославу, которому сами же помогли потом сесть на киевский стол и стать Великим князем. Хоть и мудр был Ярослав, а всё же пришлось ему уйти из крепости — детинца и построить себе дворец па другом берегу Волхова, уже безо всяких крепостных стен. Но и на бывшем Ярославовом дворище, так же как и в детинце, не велят новгородцы селиться нынешним князьям. Княжеский дворец теперь находится за городом, на том месте, где некогда стоял укрепленный городок Рюрика. Там живет и князь со своим семейством, и его дружина. А на Ярославовом дворище размещается канцелярия посадника. Правда, располагается она не во дворце — прекрасный дворец Ярослава сгорел, к огорчению новгородцев, во время большого пожара, — а в новом, не очень красивом, но просторном и тоже богато украшенном здании. В светелках за столами сидят писцы и знающие иноземные языки толмачи, дожидаются распоряжений гонцы, глашатаи и меченоши — вооруженные копьями и секирами воины городской стражи. Здесь же, на дворцовой площади, собирается вече.