Читаем без скачивания Роза на алтаре - Лора Бекитт

Маргарита не задавала себе вопрос о том, хорошо ли поступает, она действовала безоглядно, как человек, совершающий последний рывок в стремлении освободиться из объятий смертельной опасности.

– Может, будет лучше, если мы поговорим об этом после? – гневно проговорила Софи. Она, не отрываясь, смотрела на конверты.

Максимилиан, как всегда, не имел никакого желания вмешиваться в отношения Софи с ее дочерью, и все-таки его тронул испуганно-страдальческий вид девушки.

– А о чем, собственно, речь? – спросил он, видя, что Маргарита не собирается уходить.

– Обо мне. О моем замужестве. О Ролане Флери. Максимилиан перевел взгляд на жену, потом снова на падчерицу. Внезапно в его глазах вспыхнул интерес:

– Говори, Маргарита.

Девушка принялась сбивчиво объяснять. Она была очень взволнована и старалась не смотреть на мать.

Максимилиан внимательно выслушал ее. Софи сидела как каменная.

Сама по себе мысль выдать девушку замуж за австрийского поданного не казалась такой уж плохой. Жених Маргариты был довольно богат, имел доступ ко двору. Достаточно большая разница в возрасте в те времена не могла служить препятствием к браку. И все же, будь Маргарита его дочерью, Максимилиан ни за что на свете не пожелал бы отдать ее замуж за иностранца.

– Я требую, чтобы ты замолчала! – внезапно сорвалась Софи. – И немедленно верни мне бумаги!

Маргарита отступила на шаг. Максимилиан встал между нею и женой.

– Дай мне! – мягко произнес он, устремляя на падчерицу властный и в то же время светящийся грустью взор.

Маргарита замерла. Софи тоже.

– Брось в огонь! – зловеще приказала она.

Девушка метнула на нее острый, как стрела, взгляд и подала письма Максимилиану.

– Мерзавка! – воскликнула Софи, сжимая кулаки. Дочь заметила, что на ее глазах выступили слезы. – Убирайся из комнаты! Вон из моего дома!

– Это мой дом, – спокойно отвечал Максимилиан. Он легким движением положил ладонь на плечо девушки. – Не волнуйся, Маргарита. Ступай к себе. Обещаю во всем разобраться.

Когда девушка ушла, Софи встала и решительно протянула руку.

– Отдайте. Эти бумаги принадлежат мне.

– Позвольте, я все же взгляну. Если это то, что я думаю, я сейчас же верну вам письма. – Он поднял глаза. – Если вы считаете, будто я не знаю о вашей интрижке с Мальбергом, то ошибаетесь. Если вам угодно развлекаться подобным образом, я не стану мешать.

Софи молчала, потрясенная тем, как спокойно он это произнес.

Максимилиан просмотрел одно из писем и нахмурился. Потом приблизился к жене и взял ее за плечи. В его взгляде появилось жесткое выражение.

– Прежде меня не посещали такие мысли… Вы передавали ему секретные сведения, которые получали от меня? К сожалению, я не всегда был осторожен в разговорах с вами…

Софи запрокинула голову и смотрела на него чуть сузившимися глазами, слегка приоткрыв губы.

– Так вы думаете, меня нельзя просто полюбить? Вы считаете меня шпионкой? Какой бред!

Максимилиан отпустил ее и провел рукою по лбу.

– Конечно, у меня нет доказательств. И было бы глупо искать их теперь. – Он небрежным жестом швырнул письма на пол. – Но после того, что рассказала мне Шарлотта де Ла Реньер, я мог бы поверить…

– Что она вам рассказала? – с расстановкой произнесла Софи.

– Она сказала мне перед смертью, что вы отравили своего мужа, подсыпая ему мышьяк. Она призналась, что дала вам книгу, в которой подробно описывается этот способ убийства.

Софи на мгновение замерла, а потом расхохоталась, упав на кровать. Она смеялась громко, даже с какими-то всхлипами.

– О Боже! Вы же взрослый человек! Книгу! О, у меня много книг! Об убийстве Цезаря, о герцоге Борджиа! У вас разыгралась фантазия!

– Да, я тоже так считал – до того времени, пока не скончался господин Рюмильи, – задумчиво промолвил Максимилиан. – Ведь он никогда ничем не болел.

Софи перестала смеяться.

– Мой дядя умер от удара, – отрезвляюще резко произнесла она. – Вы не смеете меня обвинять!

– Я и не делаю этого. Я лишь высказываю предположения.

Софи встала. Сейчас ее лицо, лишенное пудры и румян, выглядело усталым и постаревшим.

– Интересно, из какой корысти я решилась бы на подобное преступление? Большая часть наследства досталась его детям. Даже моя маленькая кузина умудрилась откусить кусок от дядиного пирога.

– Кузина?

Она презрительно усмехнулась.

– Розали Флери или как там ее зовут! Разве вы не знаете? Дочь женщины, которая пыталась учить других, как следует жить. Ну, да это неважно. Возможно, вы думаете, что я сделала это ради вас? Ведь именно вы заняли место моего дяди! Что ж вы раньше молчали?! Хотя как же: у Максимилиана де Месмея жена – отравительница!

Он тяжело вздохнул.

– Ладно, оставим это. Что теперь говорить… Но я хочу понять, почему вы пытаетесь испортить жизнь невинной девушке? За что вы ей мстите? Мне кажется, она больше похожа на вас, чем на вашего покойного мужа. Знаете что, пожалуй, я сам займусь устройством ее судьбы!

Женщина села.

– Да волновали ли вас когда-нибудь чужие судьбы! Вам легко смеяться над моим романом с Мальбергом, ведь вы никогда не принимали любовь как плату, не выпрашивали ее как милостыню! И еще – вы всегда лгали. Вы и сейчас лжете. Вас не интересуют чувства Маргариты, вы хотите помочь Элиане Флери. Может быть, искупить свою вину! Элиана! – она усмехнулась, с горечью, но без злобы. – Единственная из нас, кто никогда не носил маску! Я бы тоже хотела быть такой! Но мне выпала иная судьба. Знали бы вы, что мне пришлось вынести! Об унижениях, какие я испытала в первом браке, мне не хочется вспоминать. Лучше скажу о вас. Вы привлекли меня, как привлекает нищего блеск бриллиантов, но этот блеск оказался таким холодным! А вы? Вы тоже ошиблись, Максимилиан. Побежали вслед за сиянием звезд, а потом поняли, что это всего лишь обманчивые болотные огни.

Максимилиан неслышно опустился рядом.

– Почему мы не могли поговорить так прежде, Софи?

– Почему? Это было равносильно тому, что читать молитвы глухому. Что толку ломиться в дверь комнаты, в которой так же пусто, как и в твоей? Ваш мир – это вовсе не храм, в котором слышишь глас Божий и голос собственной души, а музыкальная шкатулка, которая наигрывает свою собственную назойливую мелодию.

Наступила долгая пауза. Потом он взял ее за руку.

– И мы говорим об этом только теперь, тогда, когда ничего нельзя сделать, остается лишь сожалеть?

Максимилиан заметил, что прежде неподвижные плечи женщины дрожат, и осторожно привлек ее к себе.

– И все-таки было что-то, принадлежавшее только нам с вами. И вы еще многое способны вернуть. Я – скорее всего, уже нет, но вы можете. И я постараюсь вам помочь.