Читаем без скачивания Лихие гости - Михаил Щукин

Вот и в этот раз, отобедав, прилегли они в тенечке, Егорка привалился к Дарье Максимовне, кинул ей руку на высокую грудь, а она привычно подняла подол юбки…

Живи да радуйся!

И не увидел Егорка, занятый важным и неотложным делом, как проскочила по дороге богатая коляска на мягком ходу, оставив после себя легкий пыльный след. А если бы увидел, что сидит в ней Луканин, все равно бы не испугался и не встревожился. Беззаботная веселость, в которой пребывал он в последние дни, не омрачалась такими пустяками, как брошенная служба у Захара Евграфовича, с которой Егорка ловко и скоро расплевался, не известив об этом своего хозяина. Уговор, какой был у него с Луканиным, Егорка не нарушил – в этом он был искренне уверен – и отработал честно. А горбатиться на исправника и выполнять его приказания – на столь хлопотное занятие подряда не имелось. Вольный он теперь, бывший вор и каторжник по прозвищу Таракан, ныне он человек с паспортом, при деньжонках и при мягкой, податливой бабе – куда пожелал, туда и направился; где захотел, там и лег.

И никто ему не указ – ни Луканин, ни исправник.

Ничего большего на сегодняшний день счастливый Егорка не желал и даже в мыслях о будущем не загадывал. А зачем? И так славно.

Сам Захар Евграфович, возвращаясь из губернского города в Белоярск, о Егорке не вспоминал. Он покачивался на кожаном сиденье, придерживал на коленях в трубочку свернутую газету и, задумавшись, время от времени ронял ее на днище коляски, но сразу же поднимал, словно боялся расстаться с ней даже на малое время. Края ее пообтрепались и облохматились, типографская краска смазалась, и напоминала она теперь серую, застиранную тряпочку – не один раз ее разворачивал, затем снова скручивал Захар Евграфович, а статейку под пугающим названием «Мировая трагедия на реке Талой» читал-перечитывал так, что выучил почти наизусть.

В статейке этой некий «Наблюдатель» бойко писал о том, что иностранная экспедиция, отправившаяся с научной целью в верховья реки Талой на пароходе «Основа», принадлежащем известному купцу г-ну Луканину, потерялась в тайге. В назначенный день никто из экспедиции к пароходу не вышел; поиски, которые организовал капитан, результатов не принесли, и в настоящее время белоярский исправник г-н подполковник Окороков с воинской командой сам отправился в верховья Талой, заявив, что считает делом чести найти иностранцев. Дальше «Наблюдатель» многословно и красноречиво писал о пользе науки и о том, что наука требует жертв от исследователей и что в современном мире еще не перевелись благородные люди, готовые пойти на такие жертвы ради будущего прогресса…

Газету, «Губернские ведомости», Захар Евграфович купил в гостинице, чтобы скоротать вечер, развернул, и сразу бросилась ему в глаза «Мировая трагедия…» Не веря написанному и напечатанному, он подумал сначала, что все это блажь и выдумки неизвестного «Наблюдателя», и с утра даже не поленился и съездил в редакцию, желая узнать – откуда сведения? Но редактор, бородатый господин в пенсне и с вонючей папиросой, которую не выпускал изо рта, от прямого ответа уклонился, сославшись, что сведения у них сугубо конфиденциальные, и тут же предложил побеседовать на тему для будущей статьи: что по этому поводу думает владелец парохода «Основа» господин Луканин? Еще он сообщил, раскуривая очередную папиросу, что корреспондент, скрывающийся под псевдонимом «Наблюдатель», уже отбыл в Белоярск и редакция с нетерпением ждет его сообщений. Не переставая дымить, как печка, которую топят смольем, редактор присел за стол, подвинул чистый лист бумаги и обмакнул ручку в чернильницу, приготовившись записывать. Но Захар Евграфович, ничего не объясняя и не попрощавшись, вышел из кабинета – только газетной писанины ему теперь для полного счастья не хватало!

Но газету не выбросил и теперь, торопясь в Белоярск, держал ее в руках, клал на колени, ронял на днище коляски, поднимал и все думал, пытаясь угадать: что же на самом деле случилось в верховьях Талой? Написанному в газете он не поверил, и не покидало его предчувствие, что произошло на реке что-то совсем иное, более страшное.

К вечеру коляска весело поднялась по булыжному подъему на Вшивую горку, проскочила Александровский проспект, и вот он – дом. Приехали.

Захар Евграфович легко выскочил из коляски, прошелся, разминая ноги, по ограде и первым делом направился к Агапову, но старика на месте не оказалось. Подоспевший приказчик Ефтеев доложил: вызвал Агапов работников, велел им погрузить себя в пролетку и уехал куда-то, никому не сказав, когда вернется.

Развернувшись, Захар Евграфович направился в дом. Он еще не успел умыться с дороги и переодеться, как подбежала к нему Луиза, бросилась на шею, а затем крепко взяла за руку и повела за собой, не сказав ни слова. Захар Евграфович послушно двигался за ней следом, добродушно спрашивал:

– Луизонька, что случилось?

Она не отвечала, продолжая быстрым шагом идти по широкому коридору. Распахнула дверь спальни и, когда вошли, крепко прихлопнула ее за собой.

– Луизонька…

– Луизы нет, Захар Евграфович, Луиза – это обман. Сядь, пожалуйста, выслушай меня, – она показала ему на кресло, обитое красным бархатом, и продолжила: – Конечно, ты удивлен. Будь я на твоем месте, тоже бы удивилась: почему у француженки акцент пропал и почему она так чисто по-русски говорит… Всего-то за несколько дней, пока тебя не было, такие успехи… Я не Луиза, и не француженка, Захар Евграфович. Нет, ты сиди, выслушай меня до конца, я все хочу рассказать… Если расскажу, мне легче будет с этим светом прощаться. Молчи, Захар Евграфович, не спрашивай ничего, только слушай.

Но он и не пытался ничего спрашивать, сидел, как оглушенный, и только глаза темнели, наливаясь тусклым свинцовым отсветом – так вода темнеет, когда наползает лохматая, громоздкая туча, заслоняя солнце.

– Меня зовут Ольга Васильевна Кругликова, из приличной семьи девушка, даже гимназию окончила в свое время. А дальше… Пересказывать свою судьбу не буду, ломаная она у меня и запутанная – в содержанках была, в театрах играла, пока в ваш губернский город не залетела. Кавалер мой и воздыхатель, убедивший меня, что он владелец золотого прииска, на самом деле оказался шулером… Забрали его в полицию, а я осталась без копейки денег и при огромных долгах. В это время и появился Цезарь Белозеров, да, он самый, не удивляйся, Захар Евграфович. Цезарь Белозеров… Долги мои погасил; можно сказать, из долговой ямы вытащил. А затем потребовал эти долги отработать; правда, и сверху денег пообещал еще немало, если я выполню его требование. Согласилась Ольга Васильевна, куда ей было деваться, да и деньги обещанные, немалые деньги, головку закружили. А потребовал Цезарь от меня сыграть простенькую роль француженки, которая ехала со своим мужем, Жаком Дювалье, к господину Луканину, но на них напали разбойники, мужа убили, и она осталась, бедная и несчастная, одна. Правда, убивать их не потребовалось, настоящая Луиза Дювалье просто умерла от страха, – знаешь, бывает такое, умирают от страха, – а муж ее каким-то образом от людей Цезаря ушел и тоже преставился, на реке замерз. Меня же Василий Перегудов повез к господину Луканину. Но здесь случилось непредвиденное – наткнулся на нас Артемий Семенович со своими сыновьями. Перегудов сдуру стрельбу открыл, а после бросил меня и ускакал. Я же до конца сыграла свою последнюю роль, неплохо сыграла. Ты не только поверил, но даже полюбил меня и предлагал выйти замуж. Зачем, Захар Евграфович? Неужели тебя не устроила бы простая содержанка, пусть и француженка… Господи, что я говорю! Я обо всем, что узнавала, докладывала Цезарю через Удалых, помощника Окорокова. Я освободила Перегудова, подсунула ему выдергу. Я помогла отравить Савелия, передала яд, и Удалых подлил его бедному мужику в чашку, я все сообщила, что удалось подслушать, про постоялый двор. Я… Я все выполнила, что требовал от меня Цезарь. Кроме одного… Нынешней ночью я должна сделать последнее – открыть дом и впустить Цезаря. Сегодня же Удалых освободит из участка Перегудова, и они будут здесь втроем. Они придут по твою душу, Захар Евграфович, сейчас им нужно скрыться – каким угодно образом. А чтобы ты стал сговорчивей и все выполнил, что прикажут, они первым делом захватят Ксению Евграфовну. Цезарь уверен: для сестры ты все сделаешь, и спрячешь их, и укроешь, а после, когда все утихнет, вывезешь из Белоярска. Забыла сказать, что шайку Цезаря исправник Окороков все-таки изловил, нет ее больше, один Цезарь остался да еще Удалых с Перегудовым. Все сказала, Захар Евграфович. Теперь в твоей воле – задушить меня, пристрелить или просто забить до смерти.