Читаем без скачивания Россия век XX-й. 1901-1939 - Вадим Кожинов

Обилие сведений именно об А. Свердлове объясняется, как уже отмечено, тем, что он, в отличие от подавляющего большинства «энкаведистов», уцелел и впоследствии, в 1950–1960-х годах, стал «научным сотрудником» Института марксизма-ленинизма, защитил диссертацию, публиковал (правда, под псевдонимами) разные сочинения и т. п. Потому его выжившие жертвы особенно стремились рассказать об его мрачном прошлом. Может вызвать недоумение тот факт, что все четыре «жертвы» А. Свердлова, о которых шла речь, — женщины. Но и это имеет свое естественное объяснение: из его жертв уцелели (и потому смогли поделиться воспоминаниями) именно женщины, которых гораздо реже приговаривали к расстрелу, нежели мужчин.

Наконец, опять-таки тот же «щекотливый» вопрос: почему все упомянутые лица — евреи? Во многих сочинениях это «объясняют» якобы «антисемитской» направленностью террора того времени. Например, в объемистой книге Виталия Рапопорта и Юрия Алексеева с многозначительной иронией говорится о процессе «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра»: «На скамье подсудимых Зиновьев, Каменев, Евдокимов, И.Н. Смирнов и 12 других. (По Сталинской Конституции все национальности нашей страны полностью равноправны. Поэтому в списке подсудимых 9 еврейских фамилий + Зиновьев (Радомысльский) и Каменев (Розенфельд), 1 армянская, 1 польская и 3 русских)»[492].

Звучит это вроде бы внушительно, но только для тех, кто не знают или же «забыли» состав «команды» НКВД, подготовившей сей громкий процесс: Ягода, Агранов (Сорензон). Марк (Меир) Гай, Александр (Шахне) Шанин, Иосиф Островский, Абрам Слуцкий, Борис Берман, Самуил Черток, Георгий Молчанов, — то есть 9 евреев и всего только один(!) русский (Молчанов)… Непосредственный свидетель их «работы» энкаведист А. Орлов-Фельдбин, подробно рассказывая о ней в своих мемуарах, отметил, что «следствие приняло характер почти семейного дела», и бывший зав. секретариатом Зиновьева Пикель в ходе допросов «называл сидящих перед ним энкаведистов по имени: «Марк, Шура, Иося»…»[493]

Могут возразить, что в конечном-то счете Пикель (как и остальные 15 «обвиняемых») был расстрелян; но не следует забывать, что и Марк, Шура, Иося (то есть Гай, Шанин и Островский), и все прочие энкаведисты также были расстреляны или же покончили жизнь самоубийством (как знаменитый тогда следователь-садист Черток)[494]. Их места весной-летом 1937 года заняли новые «выдвиженцы» — Израиль Леплевский, Бельский (Левин), Дагин, Литвин, Шапиро и т. д.

Выше уже цитировались верные суждения Давида Самойлова о том, что после революции в центр страны «хлынули многочисленные жители украинско-белорусского местечка… с чуть усвоенными идеями, с путаницей в мозгах, с национальной привычкой к догматизму…» Из них «вырабатывались многочисленные отряды… функционеров, ожесточенных, одуренных властью».

В последнее время публикуются — хотя и весьма скупо — документированные сведения, характеризующие состояние дел в ОГПУ-НКВД, во многом созданное именно этими «ожесточенными, одуренными властью» лицами. Вот два авторитетных ответа на острые вопросы читателей, опубликованные в популярной газете «Аргументы и факты» в 1993 году:

«Правда ли, что широко применявшаяся немцами во время второй мировой войны «душегубка» является советским изобретением?» И. Рейнгольд, Иркутск.

На вопрос отвечает подполковник Главного Управления охраны РФ А. Олигов: — Действительно, отцом «душегубки» — специально оборудованного фургона типа «Хлеб» с выведенной в кузов выхлопной трубой — был начальник административно-хозяйственного отдела Управления НКВД по Москве и Московской области И.Д. Берг. По своему прямому назначению — для уничтожения людей — «душегубка» была впервые применена в 1936 году. В 1939 году Берга расстреляли» («АИФ», 1993, № 17, с. 12).

И другой вопрос — ответ: «Известно ли, кто был самым жестоким палачом в истории КГБ?» Л. Верейская, Санкт-Петербург.

На этот вопрос наш корреспондент И. Стояновская попросила ответить начальника ООС Управления МБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Е. Лукина. — В чекистской среде им считают Софью Оскаровну Гертнер, в 1930–1938 гг. работавшую следователем Ленинградского управления НКВД и имевшую среди коллег и заключенных ГУЛАГа кличку «Сонька Золотая Ножка». Первым наставником «Соньки» был Яков Меклер, ленинградский чекист, за особо зверские методы допроса получивший кличку «Мясник». Гертнер изобрела свой метод пытки: привязывала допрашиваемого за руки и за ноги к столу и со всего размаха била несколько раз туфелькой по «мужскому достоинству»… Берия, придя к руководству НКВД, приказал заключить «Соньку Золотую Ножку» под стражу. «Уж слишком известна». Умерла Гертнер в Ленинграде в 1982 году в возрасте 78 лет» («АИФ», 1993, № 19, с. 12).

Конечно, это только отдельные примеры; таких монстров в НКВД имелось тогда множество, и они внесли свой кошмарный вклада его «деятельность»…

До 1937 года они беспощадно расправлялись с «чужими», но в конце концов дело дошло до жестокой расправы в своей собственной среде, вплоть до родственников… Казалось бы, этому должна была препятствовать тысячелетняя (сложившаяся в «рассеянии») мощная традиция еврейской сплоченности и взаимовыручки, однако традиция эта действовала в условиях, когда евреи так или иначе противостояли «чужой» для них власти; когда же они сами в громадной степени стали властью, извечный «иммунитет» начал утрачиваться… Напомню, что прозорливый Василий Розанов в 1917 году в своем «Апокалипсисе нашего времени» предостерегал евреев от обретения власти, утверждая, что «их место» (политическое) — «у подножия держав».

Изложенные только что факты 1937 года (а подобные факты были тогда поистине бесчисленными) раскрывают прямо-таки душераздирающую ситуацию, предельное нервное напряжение («Какой я тебе Адик, сволочь!» — а ведь он в самом деле был почти родным Адиком…). Как уже сказано, на политической сцене подвизались евреи, которые, не войдя в русскую жизнь[495], вместе с тем «ушли» из своей национальной жизни, хотя и могли вдруг обратиться к ней в момент потрясения, — особенно на пороге смерти. А. Орлов-Фельдбин рассказал о дикой сценке: «20 декабря 1936 года, в годовщину основания ВЧК-ОГПУ-НКВД Сталин устроил для руководителей этого ведомства небольшой банкет… Когда присутствовавшие основательно выпили, Паукер (комиссар ГБ 2-го ранга, т. е. генерал-полковник. — В.К.)… поддерживаемый под руки двумя коллегами… изображал Зиновьева, которого ведут в подвал расстреливать (это было ранее, 25 августа 1936 года. — В.К.). Паукер… простер руки к потолку и закричал: «Услышь меня, Израиль, наш Бог есть Бог единый!»…»[496]

Не исключено, что, когда 14 августа 1937 года повели на расстрел самого Паукера, и он кричал нечто подобное (ведь и сам рассказавший о Зиновьеве и Паукере резидент НКВД в Испании Орлов-Фельдбин, бежавший в июле 1938 года в США, уже в сентябре этого года посетил там синагогу…)[497]

И вполне естественно усматривать особенный — и существенный — смысл в том, что накануне 1937 года главой «органов» был (впервые!) назначен русский, Ежов, хотя 1-м «замом» остался Агранов (к тому же получивший теперь и должность начальника Главного Управления Госбезопасности), а другими «замами» — М. Берман и Бельский-Левин, — не говоря уже о 7 (из 10) начальниках отделов Главного управления Госбезопасности. Ежов полновластно управлял НКВД менее двух лет; летом 1938 года (по другим сведениям, даже ранее, уже в апреле) к нему был приставлен Берия, тут же начавший перехватывать управление в свои руки (хотя официально Ежов был заменен Берией на посту наркома позднее, в ноябре). Но Ежов «успел» уничтожить множество главных деятелей НКВД — таких, как Ягода, Агранов, Паукер, Слуцкий, Шанин, Бокий, Островский, Гай и т. д., которым, вероятно, очень нелегко было бы уничтожать друг друга (или даже, пожалуй, брат брата…). Ежов выступал как своего рода беспристрастный арбитр…

Уже говорилось, что широко распространены попытки толковать 1937-й год как «антисемитскую» акцию, и это вроде бы подтверждается очень большим количеством погибших тогда руководителей-евреев. В действительности обилие евреев среди жертв 1937 года обусловлено их обилием в том верхушечном слое общества, который тогда «заменялся». И только заведомо тенденциозный взгляд может усмотреть в репрессиях 1930-х годов противоеврейскую направленность (она в самом деле имела место, но намного позднее, в конце 1940-х годов, — о чем еще будет речь). Во-первых, совершенно ясно, что многие евреи играли громадную роль в репрессиях 1937 года; во-вторых, репрессируемые руководящие деятели еврейского происхождения нередко тут же «заменялись» такими же, что опрокидывает версию об «антисемитизме». Так, пост начальника Политуправления РККА и зам. наркома обороны еврея Гамарника, покончившего с собой 31 мая 1937 года в предвидении неизбежного скорого ареста, занял бывший член национальной еврейской партии «Рабочие Сиона» — Мехлис; пост репрессированного наркома оборонной промышленности Рухимовича — еврей же Ванников, на место арестованного начальника Спецотдела ГУГБ НКВД Бокия пришел Шапиро и т. п.