Читаем без скачивания Доктрина шока - Наоми Кляйн

О «зеленой зоне» напоминало и многое другое. Расследование Конгресса показало, что при работах по контрактам на сумму в 8,75 миллиарда долларов наблюдалось «значительное завышение цен, излишние расходы или неумелое управление»12. (Тот факт, что те же самые ошибки, что и в Ираке, повторились в Новом Орлеане, позволяет опровергнуть утверждение, что оккупация Ирака обернулась чередой несчастных случаев и ошибок просто из-за некомпетентности или недостатка контроля. Когда одни и те же ошибки повторяются снова и снова, пора задуматься о том, являются ли они ошибками вообще.)

Как это было в Ираке, так и в Новом Орлеане ни одна из возможностей получать прибыль не была оставлена без внимания. Компания Кепуоп, отдел огромного похоронного конгломерата Service Corporation International (который финансировал предвыборную кампанию Буша), была нанята собирать мертвые тела по домам и улицам. Они работали чрезвычайно медленно, так что трупы разлагались под палящим солнцем в течение нескольких суток. Работникам спасательных служб и местным добровольцам строго запретили этим заниматься, потому что прикасаться к телам означало покушаться на коммерческую территорию Кепуоп. В среднем компания получала с государства по 12,5 тысячи долларов за тело, и ее до сих пор обвиняют в том, что она не снабдила многие трупы нормальными опознавательными бирками. На протяжении почти целого года после катастрофы разлагающиеся тела все еще находили на чердаках домов13.

Еще одна характеристика «зеленой зоны» заключается в том, что подрядчики практически не имели опыта работы в доверенной им области. Так, компания AshBritt, получившая полмиллиона долларов за уборку обломков, не владела ни одним самосвалом и передала всю эту работу субподрядчику14. Еще удивительнее случай с компанией, которой агентство FEMA заплатило 5,2 миллиона долларов за создание лагеря спасателей в пригороде Нового Орлеана Сент-Бернар. Этот лагерь не был сдан в срок, работа так и осталась незавершенной. При расследовании выяснилось, что компания-подрядчик Lighthouse Disaster Relief оказалась на самом деле религиозной организацией. «Из того, чем мне раньше приходилось заниматься, более всего походит на эту работу создание летнего лагеря для моего прихода», — признался директор Lighthouse пастор Гари Хелдрет15.

Как и в Ираке, правительство снова играло роль машины для передачи денег. Корпорации изымали деньги, заключая крупные контракты, а взамен возвращали правительству вовсе не доброкачественную работу, но денежные вклады в избирательные кампании или добровольцев для поддержки следующих выборов. (По данным газеты New York Times, «ведущие 20 подрядчиков с 2000 года потратили около 300 миллионов долларов на лоббирование и выделили 23 миллиона на избирательные кампании». В свою очередь администрация Буша между с 2000 по 2006 год выплатила подрядчикам около 200 миллиардов долларов16.)

И еще одна уже знакомая черта: нежелание подрядчиков нанимать местных жителей, для которых восстановление Нового Орлеана не просто работа, но отчасти и дело, которое дает новую жизнь местному обществу. Вашингтону ничего не стоило поставить перед каждым подрядчиком условие, чтобы компании нанимали местных людей за достойную оплату, чтобы они сами налаживали жизнь на своих родных местах. Вместо этого обитатели побережья Мексиканского залива, подобно иракцам, могли только наблюдать, как подрядчики создают экономический бум, используя легкодоступные деньги налогоплательщиков и относительную свободу от регулирования.

Неудивительно, что в результате, когда субподрядчики каждого уровня получили свою долю, денег на оплату труда тех, кто непосредственно выполнял работу, не хватило. Например, писатель Майк Дэвис исследовал одну такую историю с судьбой денег, выделенных на реконструкцию. FEMA платила подрядчику Shaw по 175 долларов за квадратный метр синего непромокаемого брезента, установленного на поврежденных крышах, хотя сам брезент поставляло правительство. Когда все субподрядчики получили свою долю, рабочие, которые собственноручно приколачивали брезент, получили всего по два доллара за квадратный метр брезента. «Другими словами, пишет Дэвис, — каждый уровень "пищевой цепи" подрядчиков получал непомерные доходы, за исключением последнего звена, которое непосредственно выполняло эту работу»17.

Одно исследование показало, что «около четверти работников, занимавшихся восстановлением, были иммигранты без документов, почти исключительно латиноамериканцы, которые получали намного меньше денег, чем рабочие, обладающие легальным статусом». В Миссисипи после подачи группового иска суд вынудил несколько компаний выплатить сотни тысяч долларов удержанной зарплаты рабочим-иммигрантам. Некоторым из них не заплатили вообще ни цента. Нелегальные иммигранты, работавшие на одном объекте Halliburton/KBR, рассказывают, что их босс (субподрядчик) будил их среди ночи и сообщал, что якобы сюда сейчас нагрянет проверка. Большинство работников разбегались, опасаясь ареста; в итоге они могли оказаться в одной из новых тюрем для иммигрантов, которую построила Halliburton/KBR по контракту с федеральным правительством18.

Список бедных групп населения, пострадавших от так называемого «восстановления» и «преодоления последствий катастрофы», на этом не кончается. Чтобы компенсировать десятки миллиардов долларов, перешедших к частным компаниям в виде контрактов и снижения налогов, Конгресс, где доминируют республиканцы, в ноябре 2005 года заявил, что вынужден урезать федеральный бюджет на 40 миллиардов долларов. Среди прочего пришлось сократить средства на займы для студентов, на медицинскую помощь неимущим и на возможность покупать пищевые продукты по льготной цене19. Иными словами, беднейшие граждане страны дважды отдали свои деньги на процветание богатых подрядчиков: во-первых, когда ликвидация последствий урагана «Катрина» превратилась в кормушку для корпораций, где их не стесняли никакие правила, в результате чего местные жители не получили ни достойных рабочих мест, ни функционирующих общественных служб; во-вторых, когда немногие программы прямой помощи безработным или малообеспеченным работникам по всей стране были свернуты, чтобы выплатить непропорционально большие деньги подрядчикам.

Еще недавно катастрофы сглаживали социальное неравенство — в эти редкие моменты разделенные группы людей забывали о своих отличиях и собирались вместе. Но теперь катастрофы порождают обратное: они дают шанс в обществе жестокого неравенства с помощью денег и победы в соревновании купить себе возможность выжить.

«Зеленая зона» в Багдаде является самым ярким выражением такого мирового устройства. Там есть собственная электрическая сеть, свои запасы нефти, свой наисовременнейший госпиталь с чистейшей операционной — все это укрыто пятиметровой толщей стен. Там возникает странное чувство, как будто ты находишься на корабле, арендованном под праздник, который стоит на якоре в океане насилия и отчаяния, в кипящей «красной зоне», каковой является весь Ирак. Можно взойти на борт, где возле бассейна официанты разносят напитки, где показывают посредственные голливудские фильмы и стоят тренажеры фирмы Nautilus. Но если ты не принадлежишь к избранным, тебя могут застрелить просто за то, что ты подошел слишком близко к этой стене.

В Ираке повсеместно видно, насколько разную ценность имеют разные категории людей. Западные люди и их иракские коллеги входят на свои улицы через контрольные пункты, их дома окружены взрывозащитными стенами, у них есть бронежилеты, и они могут в любой момент дня или ночи вызвать по телефону частных охранников. Они ездят по стране в сопровождении грозного вооруженного конвоя из наемных солдат, которые держат дула автоматов наготове, поскольку их основной принцип — «защита клиента». Каждый жест привилегированных людей беззастенчиво сообщает: мы избранные, наша жизнь стоит бесконечно дорого. Иракцы из среднего класса находятся на одну ступень ниже на этой социальной лестнице: за деньги они могут защититься от местных людей с автоматами, а также в состоянии заплатить выкуп за похищенного члена семьи. У большинства же иракцев нет вообще никакой защиты. Как только они выходили на улицу, сразу становились объектами для любого насилия: от очередного взрыва машины их защищает лишь тонкая ткань одежды. Самые счастливые обзавелись жилетами из кевлара, остальные оснащены всего-навсего мусульманскими четками.

Сначала мне казалось, что феномен «зеленой зоны» встречается исключительно в Ираке, Но сейчас, когда я побывала во многих зонах катастроф, начала понимать, что «зеленые зоны» возникают в любом месте, завоеванном капитализмом катастроф, где происходит то же самое расслоение на привилегированных и изгоев, на защищенных и проклятых.