Читаем без скачивания Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Свободомыслием проникнуты его замечательные произведения: поэма «Орлеанская девственница», роман «Кандид», драма «Магомет», философские повести. В своей «Философии истории» он первым попробовал представить драму человечества не как совокупность войн и деяний государей, а как путь постепенного совершенствования культуры.

Вольтер считал, что масса людей многие века пребывала и долго еще будет пребывать в невежестве, чему главная опора - суеверия, насаждаемые в народе «жрецами» (духовенством) и их власть предержащими союзниками. Но Вольтер ни в коей мере не ниспровергатель общественных устоев. Он жалеет простой народ, но в то же время тот для него темен и страшен. «Это - волы, которым нужны ярмо, погонщик и корм… На нашем несчастном земном шаре невозможно, чтобы люди, живущие в обществе, не были разделены на два класса: класс богатых, которые повелевают, класс бедных, которые служат… Когда чернь принимается рассуждать - все погибло». По убеждению мыслителя, рассуждать - привилегия немногих избранных.

Политический идеал Вольтера - просвещенный государь, которому одному по силам устроить жизнь своих подданных на разумных началах. Достойным такой роли ему казался прусский король Фридрих Великий. Когда тот был еще наследником престола, Вольтер завязал с ним переписку, а когда взошел на трон - приехал к нему в Берлин, где провел несколько лет. И, в конце концов, понял, что в Пруссии царство разума не построить.

Современник Вольтера - Монтескье (1689-1755 гг.) происходил из потомственной парламентской аристократии, долгое время сам состоял членом суда в Бордо. В его мировоззрении отразились взгляды тех представителей этой среды, которые были оппозиционно настроены к абсолютистской власти. Во время финансовой аферы Джона Лоу в своих знаменитых «Персидских письмах» Монтескье якобы устами проживавшего в Париже перса высмеял правительственный произвол и тот покров таинственности, за которым принимаются высшие решения. А в «Рассуждениях о причинах падения и величия Древнего Рима» прямо говорит, что Франция благодаря своевольным замашкам своих королей вполне может превратиться в деспотию худшего восточного образца. Деспотии он противопоставляет монархию в своем понимании: государство, в котором король правит в строгом соответствии с законами. Однако старинные привилегии дворянства должны быть неотъемлемой частью этих законов: «Где нет аристократии, там нет и монархии».

Путешествуя по Европе, он делал наблюдения для своего главного труда - «Духа законов». В нем он утверждает, что общественное устройство разных народов в значительной мере зависит от их характера и от естественных условий обитания - под действием их складываются устойчивые доминанты национального бытия (прямая дорожка - к «Этногенезу и биосфере Земли» Льва Гумилева). Многое в жизни северян определяется тем, что они свободолюбивы и несдержанны, южане же мягки и рассудительны.

Самому автору больше всех по душе англичане - потому что их национальный характер проявился в четком проведении принципа разделения властей. «Все было бы потеряно, если бы один и тот же человек, или одна и та же корпорация начальников, или знати, или народа распоряжались всеми тремя видами власти: властью создавать законы, властью приводить в исполнение общественные решения и властью судить преступления и решать тяжбы частных лиц». В таких условиях очень велика вероятность, что страна быстро придет к тому, что тираническая власть станет издавать неправые законы - и сама же будет проводить их в жизнь.

Монтескье не придавал значения тому, что на самом деле в Англии существовали отклонения от принципа разделения властей (исполнительная власть формировалась в среде законодательного парламента). Но по сравнению с их домашними реалиями, оппозиционно настроенным французам английские порядки казались идеальными.

Следующее поколение свободно мыслящих писателей и философов жило в эпоху кризиса французского абсолютизма, а потому их взгляды смелее и резче.

Огромным вкладом в национальную и мировую культуру стала задуманная Дени Дидро (1713-1784 гг.) «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел», в создании которой приняли участие лучшие деятели науки и культуры того времени. При начале издания (1751 г.) было декларировано, что она должна служить торжеству научного мировоззрения. Поэтому в нападках на Энциклопедию объединились и иезуиты, и янсенисты, а те просвещенные аббаты, которые осмеливались писать статьи для нее, были вынуждены или бежать из страны, или попадали в Бастилию. Несколько раз запрещалась продажа очередных томов, и они распространялись тайно. В конце концов, иерархи французской церкви стали добиваться, чтобы с изданием вообще было покончено. Спасло Энциклопедию то, что в пику духовенству решил продемонстрировать свою власть Парижский парламент, и к 1780 г. были выпущены все 35 толстых томов.

Взгляды энциклопедистов действительно были радикальны для своего времени. Если в статьях для издания они, чтобы не дразнить гусей, часто не излагали их полностью, то в отдельных трудах, особенно в выпущенных за границей, не отказывали себе в таком удовольствии. Этьен де Кондильяк (1715-1780 гг.) вслед за англичанином Локком развивал учение сенсуализма: в основе человеческого знания лежит только чувственный опыт, сводящийся к ощущениям и положительным или отрицательным эмоциям. Никаких врожденных понятий, на существовании которых настаивал Декарт, в сознании нет: память человека изначально представляет собой белый лист, заполняющийся под воздействием внешнего, а потом и внутреннего мира.

Соединяя подобные взгляды с механистической теорией Ньютона, некоторые энциклопедисты шли еще дальше. Если англичане в своем деизме признавали необходимость Господа Бога хотя бы для того, чтобы осуществить первотолчок - французские вольнодумцы, вслед за Ньютоном объявляя движение основным свойством материи, приходили к материализму и атеизму. «Божественный часовщик» миру не нужен: он и так всегда существовал и всегда двигался. А отрицание врожденных идей приводило и к отрицанию идеи Бога - тогда как прежде существование таковой рассматривалось как неоспоримый аргумент в пользу бытия Божьего.

Особенно решителен был Клод Гельвеций (1715-1771 гг.). В своей книге «О духе», приговоренной в Париже к сожжению, он утверждал, что нравственность должна быть построена не на религии, а на разуме. В основе поведения человека лежит чувство самосохранения, желание испытывать приятные и избегать тяжких переживаний. Характер складывается под влиянием внешних воздействий, в первую очередь воспитания, а оно, в свою очередь, зависит от разумности общественного устройства. Поэтому главная задача - так устроить жизнь общества, установить такие законы, чтобы в максимальной степени обеспечивалась общая польза - польза для возможно большего числа людей.

Барон Поль Гольбах (1723-1789 гг.) в своем труде «Система природы» не только развивал теоретически сходные взгляды, но и возлагал основную ответственность за общественные беды на современных ему правителей - на их недееспособность, равнодушие, эгоизм и несправедливость.

Эти люди выше всего ценили свою внутреннюю независимость, свою свободу мышления. Они избегали покровительства двора и знати, отказывались от заманчивых приглашений иностранных государей. Где они с удовольствием проводили время - это в салонах нового образца, которые стали появляться не только в аристократической, но и в буржуазной среде, - в последних люди вели себя непосредственнее и глубже мыслили.

Важным общественным явлением стало творчество уроженца Женевы Жан-Жака Руссо (1712- 1778 гг.). Его учение в известной мере было реакцией на слишком уж последовательно проводимый в трудах энциклопедистов культ разума. Жан Жак считал, что сердце зачастую мудрее рассудка. Естественное чувство - вот основа его мировоззрения. Поэтому он был деистом: существование Бога, Творца всего - гарантия того, что человеческой природе свойственно преобладание доброго начала. Раскрыть это начало, дать ему развиться - вот главная задача мыслителей и тех общественных деятелей, которые желают блага человечеству.

Идеи Руссо «носились в воздухе». Все громче заявляло о себе третье сословие. Оно осуждало дворянство за его прогрессирующую бесполезность, за эгоизм и искусственность его жизни и культуры. В пример ставился крепкий семейный уклад жизни буржуа, их нравственность, сила чувств, связывающих близких людей. То, что так нравоучительно и мастерски представил в своих жанровых композициях живописец Грез.

В аристократических салонах тоже стали понимать, что зашли в кромешную душевную пустоту - туда, где очень красиво, но безжизненно (маркиз де Сад, гениальный певец материализма и эгоизма, оправдывающий полнейшую расхристанность и самый сумасшедший разврат - ярчайшее подтверждение душевного тупика). И стало модным «чувствовать», «глубоко переживать».