Читаем без скачивания Волшебный корабль - Робин Хобб

— Конечно. — И она вновь улыбнулась Даваду, наслаждаясь тем изумлением, с которым он рассматривал то ожерелье у нее на шее, то пышные кружева в вырезе. Потом он вдруг посмотрел куда-то мимо нее, ей за спину. Малта обернулась, но никого там не увидела. «Проклятье!.. Дейла пошла на бал без меня!..» Она вновь повернулась к Даваду: тот отчаянно озирался кругом. Дверца кареты, привезшей жителей Чащоб, начала открываться… И тут Давад сгреб Малту за плечи и почти швырнул себе за спину, едва ли внутрь собственного экипажа. И прошипел:

— Стой смирно!.. Не говори ничего!..

А сам уже отвешивал низкий поклон представителям купечества Дождевых Чащоб, выходившим из кареты. Малта выглянула из-за его плеча… В этом году из Чащоб прибыли трое. Двое рослых и один коротышка — вот все, что Малта могла про них сказать, глядя на темные плащи с капюшонами. Нет, не все. Ткань плащей определенно была не простая! Когда носители плащей стояли не двигаясь, она была черной, а при малейшем движении расцветала мерцающими красками — зеленой, красной и синей…

— Добрый вечер, торговец Рестар, — прозвучало приветствие из-под одного капюшона. Женский голос показался Малте пронзительным.

— Госпожа Винтальи… — Давад склонился еще ниже. — Добро пожаловать в Удачный, на бал праздника урожая!

— Спасибо, Давад. Увидимся внутри?

— Всенепременно, — отозвался Рестар. — Вот только перчатки найду. Завалились куда-то в карете, никак не достать…

— Ах, вечно у тебя что-то случается, — ласково попрекнула его госпожа Винтальи. Все же голос у нее был не вполне человеческий. Вот она двинулась следом за остальными, а ноздрей Малты неожиданно достиг резкий запах человеческого пота, разлившийся в тихом осеннем воздухе. Пахло от Давада, успевшего, оказывается, взмокнуть.

Едва за торговцами из Чащоб затворились двери, как он стремительно обернулся и напустился на Малту. То есть прямо-таки схватил ее за плечо и хорошенько встряхнул!..

— Где твоя бабушка? — спросил он негодующе. И, прежде чем она успела ответить, потребовал: — Где твоя мать?

Она могла бы соврать. Могла бы заявить, что они уже прошли в зал, а она задержалась подышать вечерней прохладой. Но вместо этого Малта ответила просто:

— Я приехала одна! — Отвела глаза и заговорила тише, спокойней, как подобало при беседе двух взрослых людей: — Видишь ли, с тех пор как не стало дедушки, они заделались совсем домоседками. Это очень грустно видеть. Но я-то понимаю, что, если я не буду выходить в свет, то просто сойду с ума! Ты себе представить не можешь, какое мрачное у меня было вре…

Она успела только ахнуть — Рестар крепче стиснул ее руку и силой впихнул внутрь кареты:

— Живо! Живо полезай, говорю, пока кто-нибудь тебя не увидел! Я надеюсь, ты ни с кем не успела переговорить?

— Я… нет! Только с Дейлой и ее братом. Я только что приехала… Отпусти, Давад! Платье помнешь!..

Его поведение потрясло и напугало ее. Загнав Малту в карету, он решительно влез туда следом за ней. «Да что у него на уме, в самом-то деле?…» Малте доводилось слышать россказни о самых невероятных поступках, совершаемых мужчинами в угаре страсти и похоти. Но чтобы Давад Рестар?… Как отвратительно! «Да он же… старик!»

Усевшись, он стал захлопывать дверцу, но на сей раз упрямый замочек наотрез отказывался защелкиваться. Так и пришлось Даваду просто придерживать дверцу рукой.

— Кучер!.. — крикнул он. — Живо к городскому дому Вестритов! — И рявкнул на Малту: — А ты сядь! Я тебя домой отвезу.

— Нет! — вскочила Малта, — Выпусти немедленно!.. Я пойду на бал!.. Ты не смеешь так со мной поступить!.. И вообще… ты мне не отец!

Торговец Рестар, тяжело переводя дух, держал непослушную дверцу. Лошади взяли с места, карета дернулась, и Малту бросило на сиденье.

— Да, я тебе не отец, — кивнул Давад. — И за это я склонен возблагодарить Са, ибо поистине не знал бы, как с тобой поступить, будь ты моей дочерью! Бедная Роника… Это после всего, что она за этот год вынесла! Казалось бы, хватит ей и того, что тетка твоя исчезла неизвестно куда — так тут еще и ты самовольно заявляешься на бал праздника урожая… разодетая, точно дешевая джамелийская потаскуха!!! Что скажет твой отец, когда все узнает?

Он вытащил из рукава обширный носовой платок и вытер покрытый испариной лоб. Малта отметила про себя, что на нем были синие штаны и камзол — все те же, что он надевал и в прошлом году, и в позапрошлом. Костюм был явно тесноват в талии, а внутри кареты попахивало кедром: наверняка этот камзол так и провалялся в сундуке со времени прошлого бала. «И он еще осмеливается меня поучать по части модной одежды!!!»

— Это платье, — сказала Малта, — мне сшили на заказ! Специально для сегодняшнего бала!.. На деньги, которые мне папа именно с этой целью оставил!.. Так что совсем даже он не рассердится, узнав, что я их потратила так, как он сам предложил!.. А вот зачем ты похитил его дочку прямо на улице и куда-то ее против ее воли повез — этим он точно поинтересуется!..

Она много лет знала Давада. Ей было отлично известно, как легко он шел на попятный, стоило ее бабушке повысить на него голос. Малта очень ждала, что и у нее получится так же… К ее немалому удивлению и досаде, Давад только фыркнул.

— Пусть, пусть придет и спросит меня, когда возвратится. И я ему расскажу, как пытался спасти ваше доброе имя. Неужели у тебя никакого стыда нет, Малта Вестрит?… Сопливая девчонка… одеваешься, как самая настоящая… хм… Да еще и смеешь явиться в таком виде на бал!.. Теперь остается только молить Са, чтобы оказалось, что больше никто тебя не узнал. И, что бы ты тут мне ни задвигала — нипочем не поверю, что твои мама с бабушкой хоть отдаленно подозревали об этом платье и о том, что ты собралась на бал… в то время, когда порядочной девочке следовало бы носить траур по дедушке!

И на это тоже она могла бы ответить достойно. Причем дюжиной способов. Через неделю она придумает множество вариантов и даже будет в точности знать, как именно следовало бы произнести тот или иной. Но… все это позже. А в тот момент в голову ей не пришло ни единого толкового слова, и она молчала, снедаемая беспомощной яростью, а карета, покачиваясь, неумолимо несла ее домой.

Когда они прибыли, Малта не стала дожидаться, пока Давад вылезет из кареты, — протолкалась мимо него и первая поспешила к знакомой двери. К сожалению, при этом за дверцу экипажа зацепилась кисточка на юбке. Малта услышала звук рвущейся ткани и обернулась с восклицанием отчаяния… слишком поздно! Кисточка, а с нею кусок зеленого шелка в руку длиной уже свисали с дверцы. Давад мельком посмотрел на утраченный лоскут — и захлопнул дверцу, как припечатал. Прошел мимо Малты к двери дома и громко позвонил, призывая слуг.

Ему ответила Нана… «О Са, почему именно Нана?» Старая нянька сердито уставилась на Давада. Потом — на Малту, которая ответила на ее взгляд со всем возможным высокомерием. На мгновение Нана приняла вид оскорбленный и недоумевающий… Потом ахнула от ужаса. И завизжала:

— Малта!.. Это ты или не ты? Что ты наделала!.. Что же ты наделала!..

На эти вопли, естественно, немедля сбежался весь дом. Сперва появилась мать — и буквально расстреляла Давада Рестара негодующими вопросами, ни на один из которых он не сумел ответить. Потом выплыла бабушка — в ночной рубашке и халате, с волосами, увязанными в ночной платок. Для начала она отругала Кефрию за шум и крик, поднятый посреди ночи… При виде внучки бабушка внезапно покрылась бледностью. И сразу отпустила всех слуг, кроме Наны, да и ту отправила готовить чай. Потом бабушка крепко ухватила Малту за запястье и потащила ее через зал в комнату, которая была раньше дедушкиным кабинетом. Вот все собрались внутри, в том числе Кефрия и Давад… и только тогда бабушка обратилась к Малте.

— Изволь объясниться! — приказала она.

Малта выпрямилась:

— Я очень хотела пойти на бал Подношения. Папа сказал, что мне можно! И притом — во взрослом бальном платье, достойном молодой женщины! Я не сделала ничего такого, чего стоило бы стыдиться!

И сама залюбовалась достоинством, с которым все это выговорила.

Бабушка Роника поджала бледные губы… Когда она заговорила, в ее голосе прозвенел лед.

— Значит, — сказала она, — ты и на деле такая же пустоголовая, как на вид. — И она отвернулась от Малты, явно перестав обращать на нее какое-либо внимание: — Ох, Давад, как же мне отблагодарить тебя за то, что вовремя притащил паршивку домой? Надеюсь только, что, спасая нашу репутацию, ты не слишком подмочил собственную. Много ли народу успело заметить ее… в таком виде?

Торговцу Рестару определенно сделалось не по себе:

— Немного… я надеюсь. Сервин Трелл с младшей сестрой. И еще его приятель… Хорошо бы этим и кончилось! — Он помолчал, раздумывая, говорить ли правду. Потом сказал: — Она все еще была там, когда прибыло семейство Винтальи, ну, то, что сегодня представляло Чащобы. Но, думается, они ее не заметили. Хоть раз мое толстое брюхо послужило доброму делу… — И Давад, криво усмехаясь, потер пузо. — Я спрятал ее за собой, а как только они прошли — сунул в карету… Естественно, рядом был мой лакей, — добавил он неохотно. — И другие семьи торговцев приезжали в каретах. Надеюсь, однако, что все сошло не слишком заметно! — Он помолчал, а потом с самым несчастным видом добавил: — Вы, конечно, понятия не имели, что она затеяла?…