Читаем без скачивания Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин

Люков замечательно ест — не спеша, но и не затягивая с процессом, с ровным мужским аппетитом. Мне кажется, я бы могла смотреть на него вечно. Разламывает в красивых пальцах хлеб, ловит твердыми губами оливку, жестко смыкая рот…

— Воробышек, лазанья сегодня восхитительна, хочешь кусочек?

Колючий взгляд останавливается на моих губах, скользит по щеке и только после этого поднимается к глазам. А передо мной вдруг проносится видение, как этот самый взгляд скользил по моему голому телу.

— Э-э, нет, — я утыкаюсь носом в широкую креманку и вяло подхватываю ложкой десерт, справляясь с неожиданно нахлынувшей волной стыда. Злая щетина Игоря оставила на моих губах и щеках болезненные следы, словно прошлась по коже наждачной бумагой, наверняка парень заметил, как они горят. Если бы их можно было стереть, смыть с себя, я бы сняла кожу, но сделала это, а так… Я утыкаюсь носом в десерт, подношу ложку ко рту и повторяю это ленивое действие раза четыре, прежде чем меня настигает мысль:

— Илья, это же клубника, свежая!

— Да, фирменный десерт кафе. Со сливками и шоколадом. Должно быть, очень вкусная?

— Очень, — киваю я изумленно. — Но, ведь это дорого? — выдыхаю. — Я знаю!

— Не дороже денег, — отвечает Илья и отпивает кофе. — Чего замерла, птичка, хочешь угостить?

— А ты хочешь?.. То есть, угощайся, конечно! — я запоздало отодвигаю от себя креманку в порыве щедрости, но Люков останавливает меня, накрыв мою ладонь своей.

— Воробышек, я пошутил, — сжимает пальцы… и вдруг резко отпускает, почувствовав, как я напряглась от неожиданно-обжигающего прикосновения. — Ешь, это тебе.

Он достает деньги и вкладывает в счет заказа. Продолжает смотреть на меня все время, потягивая ароматный кофе, не замечая кокетливых девичьих смешков, долетающих со стороны соседних столиков, пока я расправляюсь с потрясающе вкусной клубникой.

— У тебя сливки на губах, вот здесь, — Илья касается уголка своих губ языком, и я синхронно за ним повторяю это движение. Копирую осторожную улыбку, мелькнувшую на лице парня.

— Пойдем дальше, Воробышек? — убедившись, что я закончила с ужином, Люков поднимает меня из-за стола и помогает одеться. Провожает к выходу, приобняв за плечи. — Уже поздно, а нам с тобой еще надо успеть кое-что купить, пока не закрылись магазины.

«Оптика» — читаю я название магазина, когда эскалатор поднимает нас с Люковым на второй этаж торгового центра его отца, и парень подводит меня к стеклянным дверям и освещенной витрине.

— Э-м… — начинаю мычать что-то нечленораздельное, но Илья уже уверенно распахивает передо мной двери и вводит в небольшой торговый зал.

— Здравствуйте! Хотите приобрести очки? Нужна консультация? — тут же бросается к нам навстречу из-за прилавка девушка-продавец и Люков одаривает ее скупой улыбкой.

— Да, хотим. Нужны очки минус четыре, в легкой овальной оправе, вот для этой девушки.

— А…

— Самые лучшие.

— Чудесно! — деловито восклицает продавец и профессиональным жестом приглашает меня пройти вместе с ней к прилавку. — Пожалуйста, пройдите сюда! Я покажу вам все самые новые модели оправ!

— Илья, не надо, — я не упрямлюсь, но чувство неловкости сковывает меня. Все же должен быть край доброте Люкова. И лучше бы мне этого края держаться и помнить о том, что жалость или сожаление не должны быть за чужой счет.

— Воробышек, я ведь не железный, — неожиданно серьезно отвечает парень, оказавшись от меня слишком близко.

— Т-то есть? — я поднимаю на него глаза, чувствуя, как меня окутывает тепло гибкой, широкоплечей фигуры и колючего взгляда. Теряясь от того, что в простых словах сердце посмело расслышать одно ему ведомое.

Люков протягивает руку и касается моего виска, осторожно снимая с лица очки. Складывает дужки, сжимая предмет в кулаке.

— Я не железный, воробышек, и не могу вот на это спокойно смотреть. На то, что уже трудно назвать очками. Давай просто выбросим их к черту и забудем!

Его близость странно действует на меня — умиротворяюще и вместе с тем обжигающе. Так, что нечем дышать, что слабеют ноги, но от пытки не отказаться.

— Ты запомнил, что у меня минус четыре, — тихо говорю я, забыв обо всем, кроме темных глаз, смотрящих в меня.

— Запомнил. У меня отличная память.

— И пришел в общежитие.

— Пришел, как обещал.

— Почему, Илья?

— Кхе-кхе! — прочищает горло девушка-продавец и шаблонной улыбкой вытряхивает меня из странного транса. Вежливо подхватив под локоток, провожает к стеллажу, а затем к зеркалу. Щебечет уверенно: — Прошу примерить вот эти модели, девушка!

Я все-таки упрямлюсь и подбираю очки средней цены, хотя они в пять раз дороже тех, что я всегда носила. Легкая металлическая оправа удобно садится на лицо, стекла подходят идеально, — я вновь обретаю нормальное зрение, и Люков без вопросов оплачивает стоимость покупки. Радует суетливую продавщицу щедрой купюрой за внимание.

— Спасибо, Илья! — я не успеваю опомниться, как мы уже оказываемся за пределами магазина, а рука Люкова вновь лежит на моем плече.

— Пустое, Воробышек.

Он вновь увлекает меня к эскалатору и заставляет подняться на третий этаж.

— Что это? — замираю я, съехав со ступеней на твердую поверхность, изумленно прикипая взглядом к широкому экрану подвешенного под потолком большого зала панорамного монитора, встретившего нас подвижной картинкой множества людей.

Руки Люкова отворачивают меня от монитора на сто восемьдесят градусов.

— Это ледяной каток, Воробышек. Ты когда-нибудь стояла на коньках?

— О-очень давно, в детстве. Когда мы жили в большом портовом городе. Послушай, Илья, — я задираю подбородок и недоверчиво смотрю на парня, — ты серьезно?

— Вполне, — уверенно отвечает он. — Пойдем, птичка, возьмем тебе коньки!

От удивления я не нахожусь с ответом. Молча следую за Люковым к номерным гардеробным шкафчикам и к стойке проката коньков, поглядывая искоса на людный каток, расцвеченный новогодними светодиодными гирляндами. Снимаю с себя куртку и называю работнику проката нужный размер обуви.

— Дайте на размер больше, — распоряжается Люков, — чтобы на теплые носки впору пришлись. А что-нибудь вроде утепленного жилета у вас есть? Нет? Жаль… Да, в первый раз. Отлично, пусть дороже, вот эти новые и возьмем! Сколько с меня?

— А ты? — робко заикаюсь я, опускаясь на скамейку и принимая из рук Ильи взятые напрокат коньки.

— А я, Воробышек, здесь постою, — с мягкой усмешкой отвечает парень. Наклонившись, отбирает и прячет в шкаф снятые мной ботинки.