Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

«Нет!.. Нет!.. — с горечью подумал он. — Не верю!.. Неужели я не увижу ее больше?»

Переживая свое горе, Виктор похудел, в глазах затаилась печаль.

Семаков пристально посмотрел на юношу.

— Нет, крестник, так никуда не годится, — покачал он укоризненно головой. — Надо взять себя в руки. Так распускаться большевику не годится.

Виктор молчал.

…На вокзале лихорадочная суета. Ошалело мечутся по перрону люди с узлами, чемоданами, торопясь сесть в отходящие на юг поезда. У вагонов крики, давка, ругань, плач…

— Удирают, сволочи! — усмехнулся Семаков. — Почуяли…

Рассовывая листовки в карманы, узлы и корзины толпящихся на платформе пассажиров, Виктор и Семаков скоро разыскали то, что им было надо. На четвертом пути стоял состав из пяти вагонов: одного классного и четырех товарных. Состав плотным кольцом окружала атаманская гвардия в серых папахах с голубыми верхами.

Еще издали Семаков и Виктор увидели, что один вагон опечатан несколькими сургучными печатями и свинцовыми пломбами.

— Правильные слухи, — прошептал Семаков. — Золото… А ну-ка, давай пройдем…

Они хотели пройти мимо состава по платформе, но молодой есаул, грозно закричал:

— А ну, ну проваливайте!.. Здесь нельзя расхаживать!..

Они отошли на порядочное расстояние от состава и стали тихо рассуждать между собой.

— Этот состав, конечно, — сказал Семаков. — Но как его захватить?

— Пойти на риск, — прошептал Виктор. — Ночью собрать человек тридцать подпольщиков и окружить состав… Тут, я думаю, атаманцев человек пятьдесят, не больше…

— Нет, человек сто, наверно…

— Возможно, и сто.

Они замолкли и оба стали изучать место, где стоял состав с золотом.

— Кажется, зря мы стараемся, — сказал Семаков.

— Почему?

— А вон, видишь, садятся… Сейчас поедут.

И, действительно, атаманцы торопливо посадились в вагоны и, не отходя от дверей теплушек, зорко наблюдали за опечатанным вагоном. Паровоз без свистка медленно потащил состав.

Семаков и Виктор переглянулись и молча пошли.

В конце декабря морозы спали, стояла приятная погода. С синего звездного неба падали крупные хлопья снега. При свете фонарей они отливали золотом и, казалось, как в сказке, все вокруг — и небо и земля — было заполнено играющими звездами…

Город праздновал Рождество. Сквозь ярко освещенные окна видны вальсирующие пары. В ресторанах и барах — веселье. Звенели бокалы, произносились тосты в честь победы белой армии, рекой лилось шампанское.

Походив по улицам, насмотревшись на пьяное веселье, Виктор вернулся на свою новую квартиру. Делать было нечего, читать не хотелось, и он лег спать, но долго не мог уснуть. Из головы не выходил образ Марины… Потом Виктор уснул.

В полночь его разбудили. В комнату вошел радостно возбужденный Семаков.

— Вставай, крестник!.. Пойдем праздновать Рождество.

— Что случилось, Иван Гаврилович? — приподнялся Виктор, не понимая еще причин его радости.

— А ты одевайся, скорей, тогда узнаешь. Где твоя винтовка?

— В сарае, в дровах.

— Захватывай.

Виктор быстро оделся, сунул в карман револьвер, сбегал в сарай за винтовкой. Он догадывался: видно, красные подходят к Ростову.

Они вышли на улицу. Семаков на ремне нес винтовку. Снег перестал. Стояла тихая лунная ночь. Где-то на окраине Нахичевани злобно лаяли собаки и похлопывали выстрелы.

— Уже? — спросил Виктор.

— Уже-то уже, — весело сказал Семаков. — Но самое интересное ты проспал… Красная Армия уже побывала в Ростове!

— Что ты, Иван Гаврилович!

— Верное слово, побывала, — повторил Семаков. — Правда, пока что лишь разъезды… Город-то весь пьяный, никто его не защищает… Сколько пьяных офицеров повыловили — страсть…

— Что ты мне говоришь, Иван Гаврилович, я же весь вечер бродил по улицам и никого не видел…

— Так ты где ходил?.. Тут вот, наверно, в центре?.. А они ездили по Нахичевани… Вот только сейчас белогвардейцы опомнились и стали оказывать сопротивление. Слышишь, постреливают? Это бой начался… Сейчас мы нашу организацию собираем, в тыл белым ударим… А нам с тобой другое дело поручено… Пошли!

— Какое? — спросил Виктор.

— Потом узнаешь… Вон наши ребята в переулочке ждут. Они с нами пойдут.

За углом стояла группа в полтора десятка молодых рабочих, вооруженных винтовками.

— Пошли, ребята! — сказал им Семаков. — Только тише!

Осторожно ступая, придерживая винтовки, все молча двинулись по улице.

— Из тюрьмы наших пойдем освобождать, — шепнул дорогой Семаков Виктору. — Гулдена и других.

— Вот это правильно! — кивнул юноша.

Когда проходили Садовую — главную улицу города, то чуть не наткнулись на промчавшуюся в сторону Нахичевани кавалерийскую часть белых.

Убедившись, что за ней никто не следует, Семаков махнул рукой, и все проворно перебежали освещенную улицу.

Подбежав к чугунным воротам тюрьмы, Семаков грозно загремел прикладом.

— Именем революции, требуем открыть ворота! — закричал он.

Перепуганные надзиратели не сразу сделали это.

— А кто вы такие? — спросил один из них, высунув в окошко седую голову.

— Представители советской власти, — сказал Семаков. — Открывай быстрее, а то повесим. Разве тебе не известно, что город уже занят Красной Армией?

Надзирателям было известно, что по городу разъезжали красные кавалеристы, да и они слышали перестрелку в Нахичевани. Посовещавшись между собой, открыли ворота.

— Кто из вас старший? — окинул Семаков строгим взглядом вытянувшихся, перепуганных до смерти надзирателей. — Да вы не бойтесь. Мы вас не тронем, если будете выполнять мои распоряжения…

— Я буду старший, — вышагнул вперед плечистый старик, который высунул в окошко голову. Он дрожал от страха.

— Не трясись, — сказал ему Семаков. — Сказал, что вреда вам не причиним. Большевики свое слово твердо держат. Ведите ребят по камерам, выпускайте всех политических, которые сидят за большевизм… Понял?..

— Так точно, понял, — козырнул старик. — А уголовников выпускать?

— Ни в коем случае. А что, английский офицер сидит у вас еще или нет?

— Сидит до сей поры.

— Сию же минуту доставить его сюда! — крикнул Семаков.

— Сей мент! — снова козырнул старый надзиратель и, повернувшись к надзирателям, крикнул: — А ну, живо выпускай из камер политических. А англичанина пойду сам приведу, — сказал он, выбирая из звенящей связки ключ от камеры Гулдена.

— Я с ним пойду, — сказал Виктор.

— Иди, — разрешил Семаков. — Только быстрее возвращайся.

— Слушай, старик, — остановил надзирателя Виктор, когда они зашли за угол тюремного здания, — тут у вас сидела девушка по фамилии Бакшина Марина… Не помнишь ли ты такую?..

— Марину-то? — переспросил надзиратель. — Хорошо знаю… Обходительная барышня. Умница… Ничего не скажешь.

— Послушай меня, — волнуясь сказал Виктор. — Я тебя очень прошу. Понимаешь, эта девушка мне очень дорога… Расскажи, как она умерла…

— Господь с вами! — уставился на него старик. — Да вы с чего это взяли, что она умерла?..

— Вы все перепутали, — досадливо отмахнулся Виктор.

— Да нет же…

— Вот у вас сидела еще одна женщина — Клара Боркова?

— Правильно, сидела, — кивнул надзиратель. — Красивая такая.

— Ее-то ведь расстреляли, казнили?

— Казнили… Помню…

— Ну и девушку эту, Марину, вместе с ней расстреляли…

— Кто это вам сказал? Сами вы вот все и напутали. Клару эту расстреляли… А ее — нет… Она и до сей поры в камере сидит… Суда ждет… А суда-то, должно, никакого и не будет. Забыли про нее…

Они поднялись на второй этаж. Надзиратель, загремев замком, распахнул дверь камеры. Оттуда хлынул гнилостный запах. Виктор заглянул в дверь. В камере стоял полумрак. Закутавшись в тряпье, на нарах спало несколько бледных, исхудавших женщин. При входе надзирателя они испуганно подняли головы.

Виктор отошел от двери, но он слышал, что происходило в камере.

— Вставайте! — сказал надзиратель. — Одевайтесь!

— Зачем?

— Освобождаетесь… Красная Армия забрала город и вас велела выпустить.

Женщины радостно зашумели, начали обниматься, целоваться. И Виктору показалось, что среди этих обрадованных женских голосов он слышит милый голос Маринки. У него с такой силой заколотилось сердце, что казалось, он сам слышит его.

Женщины торопливо одевались.

— Да уж не спешите, — сказал надзиратель. — Подожду…

— Как же не спешить, — послышался женский голос.

— Марина!

— Ай, боже мой! — вскрикнула девушка. — Витя!.. Витечка!..

И Марина, еще не одевшаяся как следует, простоволосая, бросилась из камеры, подбежала к Виктору, прижалась, обняла его горячими руками.