Читаем без скачивания Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

О. Оно еще прежде того был в Исиномаки и Минато, но о результате ни слова ни от кого, и от него даже. Значит, тут еще меньше было успеха.

Кстати, сегодня посетил меня Сергий Кацумата, самый богатый христианин в Минато и родной брат катихизатора Павла Кацумата; сам Сергий тоже когда–то, лет больше двадцати тому назад, учился в Катихизаторской школе, и, не докончив, вернулся домой. Спрашиваю:

— Что сделал о. Оно в Минато и Исиномаки? Был ли плод его посещения?

— Не знаю; меня на то время не случилось в Минато.

— Но все же слышали что–нибудь?

— Не имею ничего сказать. А вот катихизатор Николай Исикава лежит и кровью харкает, трудно болен, — и так далее…

Значит, и там тоже никакой пользы от путешествия о. Оно. Стал я говорить проповедь Сергию Кацумата о необходимости жертвовать на Церковь, долго говорил, все резоны истощил, да и какие ясные и резкие резоны можно привести! Слушал он, согласился и обещал, но в результате, думаю, будет нуль, хотя его же родной брат страдает от нищеты, получая от Миссии на себя с женой и пятерых детей 16 ен в месяц и ни гроша от местной Церкви в Кесеннума, не меньшей, чем Церковь в Минато, ни гроша не дающая.

Не светлы перспективы Японской Церкви!

20 октября/2 ноября 1900. Пятница.

Петр Мисима, катихизатор в Оота, упирается, не хочет в Каназава, пишет, что «без него Церковь в Оота совсем расстроится, что о. Тит Комацу совсем потерял уважение христиан, и на него–де остается только жаловаться в суд (почему — не объясняет), что, кроме того, он, Мисима, имеет долги, по которым не может оставить Оота». — А между тем, по представлению о. Тита, «его–то нужно удалить из Оота именно для того, чтобы Церковь, расстраиваемая им, Мисима, пришла хоть несколько в порядок». — Кому верить? О. Тит тоже не отличается правдивостью — это я знаю. Вот тут–то и нужен бы человек, которого можно послать разузнать все досконально, чтобы не ошибиться в распоряжении. А оного нет. О. Павла Савабе? Куда! Заварит кашу такую же, как в Одавара и Хакодате. — Не знаю, что делать! — Это письмо Мисима писано им до получения моего предыдущего, отправленного после посещения меня его женою и повторявшего требование ему отправиться в Каназава.

Если он отправится, ладно; если еще пришлет возражение, попрошу о. Иоанна Оно побыть в Оота и вникнуть в состояние Церкви. Против Мисима христиане пишут, но и за Мисима тоже пишут. На прошлом Соборе последних оказалось больше, чем первых. Теперь что там? По теории я должен верить священнику больше, чем катихизатору, но и легковерие не добродетель…

Иван Акимович Сенума утром приходил, говорит:

— По случаю завтрашнего праздника — Тенчёо–сецу (Рождения Императора) ученики хотят сегодня вечером после всенощной устроить «Симбокквай».

— Что ж, дело хорошее, пусть.

— Они просят на «кваси» для сего.

— Могут обойтись своими средствами.

Но не успел я после этого ответа войти в комнату (из библиотеки, где имел разговор с «коочёо» Сенума), как двое учеников являются:

— У нас своих средств недостает, помогите, — говорят.

Я думал было упорствовать, но Пимен Усуи вытаскивает из–за пазухи тетрадь и указывает:

— Вот Вы в прошлом году дали на это пять ен.

Оказывается, они преемственно и запись ведут всем подобным обстоятельствам.

Нечего делать, дал и ныне 5 ен им на «кваси», наказав, чтобы энзецу говорили хорошие, укрепляющие расположение служить Церкви.

Всенощную пели старшие семинаристы двухголосно, и пели прекрасно. Я похвалил их, сказав, однако, что полной похвалы за такое пение они заслужат только тогда, когда будут петь без участия учителей, которые ныне стояли и пели с ними.

21 октября/3 ноября 1900. Суббота.

День восшествия на престол нашего Государя

и рождения Японского Императора.

С семи часов утра была Литургия в Соборе, пропетая обоими хорами и служенная двумя иереями. На молебен и я выходил. Из города христиан, кроме старост, никого.

К сорока минутам одиннадцатого часа поехал в Посольство; попал на дорогу, по которой должен был возвращаться Император с парада, почему велел свернуть в сторону и окольным путем приехал в Посольскую Церковь после Евангелия. На молебне за отсутствием диакона первую ектению говорил о. Сергий Глебов, вторую я. Пели хорошо, но Апостол на молебне прочитал Смысловский соблазнительно — смех возбуждает такое чтение — неумелое подражание чтецам, начинающим низко и постепенно возвышающим; у Смысловского вышло совсем карикатурно. — Посланника в Церкви не было, был у Императора на завтраке и приехал к концу нашего у него завтрака голодный, ибо угощали у Императора японским столом, с рисом вместо хлеба, палочками вместо вилок и ножей, к чему наш Александр Петрович еще совершенно не приготовлен.

За отсутствием его на завтраке на меня возложили обязанность провозгласить тост «За здоровье Государя Императора». — Направо от меня сидела Марья Дмитриевна Ванновская, жена полковника военного агента, на днях отправившегося в Китай для ознакомления с современным течением тамошних дел; душою и телом прекраснейшая женщина, мать здесь же сидевших трех прелестных девочек, начиная с десятилетнего возраста вниз, но бледная–пребледная от нездоровья желудком. Говорила она: «Я не верю в гаданья, но мне предсказала гадалка по хиромантии, когда я была пятнадцатилетнею, что я выйду за конно–артиллерийского офицера, и это исполнилось; еще предсказала, что когда я буду тридцати трех лет, меня убьют; три года осталось до этого, но я не верю»… И, видимо, верит и боится. Жаль! А больше всего жаль, что гадают: легковерным подобные предсказания — точно заноза в душу — вечно беспокоящая их, а в иных случаях и зарождающая катастрофу.

За всенощной были четыре протестантских миссионера и миссионерка, дождавшиеся конца службы и даже меня, выходящего пред затвором храма. Изъявляли сожаление, что я не был на их только что кончившемся митинге с пятьюстами заседавших.

— Я и хотел побыть, но мне дали понять, что неудобно, «протестантский» — де митинг, — ответил я.

— Напротив, на митинге не раз упоминалось, что жаль, что нет с нами вместе бишопа Николая, а также католических миссионеров.

— Конечно, существенное в христианстве у нас у всех одно и то же. Мне, впрочем, хотелось только послушать, а не участвовать в совете протестантских миссионеров, что, быть может, оказалось бы и не совсем удобно.

— И это было бы желательно, — подхватила дама, — но я слышала, что Вас в это время совсем нет в Токио, что оказывается неправдою; какая жалость! — и так далее. Взаимные любезности, между которыми младший из миссионеров передал мне поклон от Mr. Mott’a, молодого американца, ревнителя Христианской ассоциации молодых людей, бывшего и в Японии (и посетившего меня), встреченного им нынешним летом в Париже.