Читаем без скачивания Лекарь. Ученик Авиценны - Ной Гордон

— Если мы сумеем напасть на них неожиданно, преимущество будет все равно на нашей стороне.

Роб и Мирдин, рисуя палочками на земле, указали все особенности укреплений и расположение слоновников. Шах внимательно слушал и вырабатывал план сражения.

Все следующее утро воины приводили в порядок оружие и снаряжение, смазывали маслом сбрую, тщательно затачивали клинки.

Слонам налили по ведру вина.

— Не слишком много, но достаточно для того, чтобы они разозлились и годились для сражения, — объяснил Харша Робу, тот изумленно кивнул. — Вином их поят только перед битвой.

Животные, казалось, все это понимают. Они беспокойно двигались из стороны в сторону, и махаутам приходилось держать ухо востро, пока они распаковывали кольчуги, набрасывали их на слонов и закрепляли. На бивни надели особые мечи — длинные, тяжелые, с гнездами вместо рукоятей. Теперь к виду грубой силы слонов добавилась еще и зловещая способность сеять вокруг смерть.

Шах приказал построить весь отряд, и воины нервно засуетились. Двинулись они по Пути пряностей, медленно-медленно, потому что весь расчет строился на том, чтобы дойти до Мансуры в нужное время — Ала-шах настаивал, чтобы это произошло в самом конце дня. Шли без единого слова. По пути встретили нескольких неудачливых жителей. Их тотчас хватали, связывали и оставляли под охраной пехотинцев, чтобы не могли поднять тревогу. Дошли до того места, где Роб и Мирдин расстались с купцами из Ахваза, и Роб подумал о тех, кто сейчас прячется в лесу поблизости, прислушиваясь к стуку копыт, топоту марширующих ног, к тихому позвякиванию слоновьих кольчуг.

Из лесу вышли уже в сумерках, и под покровом наступающей темноты Ала развернул свои войска на вершине холма. Позади слонов — а на каждом сидело спиной к спине по четыре лучника — выстроились вооруженные мечами воины верхом на верблюдах и конях, а за всадниками шли пехотинцы с копьями и кривыми саблями.

По знаку шаха вперед двинулись два слона, не покрытых боевыми доспехами, с одними махаутами на спине. Стоявшее на вершине холма войско наблюдало за тем, как они неторопливо спускаются в сером свете гаснущего мирного дня. Дальше виднелись костры, на которых женщины поселка готовили ужин.

Слоны дошли до стены из кольев и низко опустили головы.

Шах поднял руку.

Слоны шагнули вперед. Послышался громкий треск, глухие удары кольев о землю — стена рухнула. Теперь шах махнул рукой, и персидские воины устремились к поселку.

Слоны резво бежали вниз по склону. Позади верблюды и кони ускоряли шаг, пока не перешли на галоп. Из поселка донеслись первые слабые крики.

Роб вытянул из ножен меч и погонял им Суку, ударяя плашмя по бокам. Впрочем, ее и не требовалось подгонять. Поначалу был слышен лишь быстрый перестук копыт и перезвон кольчуг, потом из шести сотен глоток вырвался боевой клич персов, к нему присоединились рев верблюдов, ржание коней, трубные звуки слонов, пронзительные, страшные.

У Роба встали дыбом волосы на загривке, и он, ревя подобно животным, ворвался в Мансуру вместе с войском шаха Ала.

59

Индийский кузнец

Перед глазами Роба мелькали обрывки событий, словно он рассматривал серию картинок. Верблюдица на полной скорости проскочила через разбитые в щепы обломки бывшей стены. Он скакал по поселку, жители в неописуемом страхе со всех ног разбегались в разные стороны, и это наполняло Роба удивительным ощущением собственной неуязвимости. Он одновременно чувствовал свою непобедимую силу и острый стыд, как тогда, когда много лет назад дразнил старика-еврея в таверне.

Добравшись до расположения воинского гарнизона, Роб застал битву в самом разгаре. Индийцы сражались в пешем строю, но они хорошо знали слонов и умели нападать на них. Пехотинцы с длинными пиками норовили попасть слону в глаз. Роб видел, как им удалось проделать это с одним из не защищенных доспехами слонов — из тех, кто свалил стену. Махаута на нем уже не было, его, без сомнения, убили, а слон лишился обоих глаз. Ослепший, он беспомощно стоял и дрожал, издавая жалобные крики.

Роб оказался лицом к лицу со смуглым воином, увидел, как тот заносит меч, как летит вперед клинок. Потом он не мог вспомнить, как решил использовать свой широкий меч наподобие более узких французских клинков. Роб просто выбросил меч острием вперед, и оно вонзилось в горло индийцу. Тот повалился на землю, а Роб повернулся к новому противнику, пытавшемуся достать его с другого бока верблюдицы, и стал рубить наотмашь.

У некоторых индийцев были боевые топоры и кривые сабли, они пытались рубить слонам хоботы и подобные бревнам ноги, но тут борьба была неравной. Слоны шли в атаку, их уши от злобы были широко развернуты, как надутые ветром паруса. Загнув хоботы внутрь и укрыв их между смертоносных, вооруженных мечами бивней, они бросались вперед, будто галеры, идущие на таран, рывками устремлялись на группы индийцев и многих повергали наземь. Гиганты вздымали свои ноги, словно в каком-то диком танце, и с силой, сотрясая землю, втаптывали в нее упавших. Кто попадал под такой удар, от того оставалось мокрое место, как от раздавленной грозди винограда.

Вокруг Роба, рубившего налево и направо, разверзся ад леденящих душу звуков: трубный глас слонов, вопли, крики, проклятия, выкрики команд, стоны умирающих.

Зи, самый крупный из слонов, к тому же в царском уборе, привлекал к себе больше всего вражеских воинов. Роб увидел Хуфа, который стоял и сражался, прикрывая шаха. Своего коня он потерял в бою. Он вращал над головой тяжелый меч и выкрикивал проклятия и оскорбления в адрес неприятеля, а Ала, восседая на слоне, непрерывно пускал стрелы из своего громадного лука.

Битва бушевала, воины яростно выполняли свою работу, захваченные серьезным делом — убийством друг друга.

Гонясь на верблюде за вражеским копейщиком, который струсил и пустился в бегство, Роб встретил Мирдина. Тот шел пешком, меч висел у него на поясе, и было видно, что Мирдин так и не пускал его в дело. На руках он нес раненого, выносил того из боя, не обращая внимания ни на что постороннее.

Это зрелище было подобно ледяному душу. Роб похлопал глазами, натянул узду верблюдицы и соскользнул с седла раньше, чем Сука успела по-настоящему опуститься на колени. Он подбежал к Мирдину и помог нести раненого, лицо которого уже посерело от потери крови: тот был ранен в шею.

С этой минуты Роб забыл об убийствах и принялся за работу лекаря.

Два хирурга присмотрели в поселке дом и, пока продолжался бой, сносили туда раненых по одному. Пока они только и могли, что подбирать упавших — все их запасы были нагружены на добрую полудюжину осликов, которых сейчас попробуй отыщи. Поэтому у них не было под рукой ни опиума, ни растительного масла, ни большущих связок чистой материи. Если она была нужна для того, чтобы остановить кровь, хирурги отрезали полосы от одежды убитых.

Бой вскоре превратился в резню. Индийцы были захвачены врасплох, и если примерно половина воинов успела отыскать свое оружие, то остальные отбивались от нападающих палками и камнями. Этих без труда убивали, но другие дрались отчаянно, отлично понимая: если они сложат оружие, их ждет позорная казнь или же жизнь рабов, а то и евнухов в Персии.

Уже спустилась ночная тьма, а кровопролитие все не утихало. Роб взял в одну руку меч, в другую факел и пошел в ближайший дом. Там были хозяева: тощий низенький мужчина, его жена и двое маленьких детей. К Робу повернулись четыре смуглых лица, четыре пары глаз не отрывались от его меча.

— Уходите, пока никто вас не видит, — сказал Роб мужчине. — Пока еще есть время.

Но фарси они не понимали, и хозяин произнес что-то на своем непонятном языке. Роб подошел к двери и указал во тьму, на дальний лес, потом вернулся к обитателям и жестами погнал их прочь из дома.

Мужчина понял, кивнул. Вид у него был крайне испуганный — наверное, в лесу водились хищники. Но он собрал семью и все они быстро выскользнули за дверь.

Роб нашел в этом доме светильники, а в других отыскал масло и тряпки и отнес все это к раненым.

Уже поздно ночью, когда резня прекратилась, персы добили раненых врагов и приступили к грабежу и насилиям. Роб с Мирдином и горсткой воинов обходили с факелами в руках поле недавнего побоища. Мертвых и умирающих они не трогали, а искали только персов, которых еще можно было спасти. Мирдин вскоре обнаружил двух драгоценных ослов с их припасами, и хирурги при свете ламп стали обрабатывать раны горячим маслом, зашивать их и перевязывать. Четырем раненым они ампутировали сильно поврежденные конечности, однако из этих выжил только один. Так хирурги и работали всю ту страшную ночь напролет.

Пациентов у них оказалось тридцать один, а когда над поселком забрезжил серый рассвет, отыскали еще семерых — страдающих от ран, но живых.