Читаем без скачивания Нильс - Андрей Валентинов

Кофе он выпил с особым удовольствием, а еще удалось купить «Кабинет», тоже сигареты не ахти, но все-таки не «Юно». Главное же новости! Наконец-то… Пусть процеженные через мелкое сито, с недоговорками, а иногда и прямым враньем. Геббельс умер, но дело его живет.

После второй чашки бывший унтер-офицер закрыл последнюю страницу берлинского еженедельника и в растерянности потер лоб. Ничего не случилось. Ни-че-го! Да, Гитлер возложил на свои крепкие плечи еще и обязанности рейхсфюрера СС, но никаких комментариев не последовало. В «Фолькише беобахтер» напечатали короткую биографию Гиммлера, намекнув, что того ждет новое и весьма почетное назначение. Собственно, все. Серьезные новости приходили только из-за рубежа, в Британии упорно поговаривают о возможном уходе Чемберлена, во Франции, на юге, серьезные акции протеста, туда двинуты войска. В СССР же, к очередной годовщине октябрьского переворота, увеличили срок службы на флоте и ввели оплату за обучение в старших классах.

Доктор Иоганн Фест положил газеты на полку и начал собираться. Из Бранденбургского музея его наверняка уже уволили, однако съездить непременно требуется. И книга, ее надо непременно отдать.

В дверь позвонили, резко и требовательно, как раз тогда, когда он надел запасные ботинки, снятые с антресолей. Прежние годились только на выброс. Накинул на плечи пальто, снял с крючка шляпу. Дьявол и в самом деле отец юриспруденции. Обещали доставить домой — и доставили в целости и сохранности. Что будет на следующее утро — иной вопрос.

Спрашивать не стал, открыл сразу.

— Доктор Иоганн Фест?

Поразили дома, ровные, словно из-под рубанка, кубики и параллелограммы, разноцветные, с огромными окнами. Словно за окошком автомобиля не Берлин, а большевистская новостройка где-нибудь в Сибири. Уже не Баухауз, а самый настоящий конструктивизм. Фюреру показывать нельзя, истерика начнется.

— Нравится? — усмехнулся сидевший за рулем парень. — Мне тоже. Поселок Карла Легина, успели построить как раз к 1933-му. Геббельс хотел снести, но не успел.

Парень был самым обычным, скромно одет, лицо неприметное, как и автомобиль, не слишком дорогой серый Мерседес 1931 года. Впрочем, доктор Фест давно уже научился не верить скромным и неприметным и сейчас не спешил, хотя в кармане лежала переданная ему записка на маленьком клочке бумаги. Вместо обращения буква «Н» с восклицательным знаком, вместо подписи — «М» с точкой. Текст же понятнее некуда: «Приезжайте!»

Мельник звал Нильса. Неожиданно, радостно, но… Слишком многое случилось за последние дни. Дьявол — он не только юрист, но и Отец лжи.

Сон вспомнился. Запах водорослей, шум моря. Не зря, не зря…

— В калитку, за ней первый подъезд. Если спросят, то в 3-ю квартиру к Мареку Шадову.

Приехали! За окном невысокий забор, белая четырехэтажка, невысокие деревья, уже потерявшие листву.

— Да, — спохватился он. — Спасибо, понял. 3-я квартира, Марек Шадов.

Автомобиль уехал сразу, как только хлопнула дверца, и бывший унтер-офицер глубоко вздохнул. Все-таки не арест, во всяком случае пока. Осталось пройти в калитку, свернуть направо… Марек Шадов? Да это уже убийца доктора Геббельса!

Дверь открыли сразу. Высокий крепкий мужчина с седыми висками улыбнулся.

— Акка Кнебекайзе, Акка Кнебекайзе! В нашей стае завелся мальчишка!..

Запах водорослей, шум моря, узкий, продуваемый всеми ветрами фиорд.

Мельник!

— Потрясающе! — выдохнул доктор Фест, отхлебнув из невесомой фарфоровой чашечки. — Всякий кофе пил, но такой!

Мельник довольно улыбнулся.

— Семейный рецепт! По легенде предок узнал его от пленных турок при освобождении Вены от осады.

Расположились на маленькой кухне у покрытого зеленым пластиком стола. В центре Мельник водрузил тяжелую бронзовую пепельницу.

— Курят только здесь, так бывший владелец распорядился, — пояснил он. — Это ничего, меня супруга вообще на балкон выгоняет.

Нильс, он же доктор Левеншельд, германист из Швеции, невольно удивился.

— Бывший владелец? Марек Шадов? Позвольте, да возле подъезда стапо должно пост установить!

— Фамилия не редкая, имя тоже, Мареков Шадовых в Рейхе хватает. Квартиру сразу проверили, чуть ли не в тот же день, когда Колченогий мозгами раскинул. Террористов не нашли, о чем и сделали соответствующую пометку. Второй раз проверять не станут…

Донце чашки негромко ударило в стол.

— Давно не виделись, камрад Нильс. Пришло время подвести предварительные итоги. Если коротко: работа, вами проделанная, позволила создать уникальный канал информации. Вы превзошли великого Рёсслера, тот освещал в основном Вермахт, ваши же друзья поставляют сведения о всех сторонах жизни страны. Подозреваю, ни одна разведка мира не имеет такого источника в Рейхе.

Нильс, друг серых гусей, не сдержал улыбки. Когда через много лет спросят, что он делал, когда они пришли, будет что ответить.

— А у Германского сопротивления — есть!

— Да! — Мельник жестко усмехнулся. — И только благодаря вам, доктор. Открою секрет: я регулярно получаю сводки тайной полиции, но там по сравнению с вашими материалами мизер. Поэтому…

Помолчал немного, затем резко кивнул.

— Работу продолжаем и форсируем. Теперь у нас появятся средства, мы сможем платить наиболее интересным и перспективным источникам. Но осторожность и еще раз осторожность! Пока вас, насколько мне известно, если и подозревают, то исключительно в недостаточной лояльности. Не страшно, есть указания сократить превентивные аресты до минимума, в кацеты направляют в основном криминал… А теперь слушайте! Гиммлер ушел, расклад в банке с пауками изменился…

Политика всегда политика, даже в далеком XV веке, который будущему доктору довелось всерьез изучать. Жестокость, ложь, нарушенные клятвы, чужие войска, переходящие границу без объявления войны. И, конечно, власть, вникнув в суть которой и познакомившись с ее носителями, так и хочется записаться в анархисты. Однако в ХХ веке все воспринимается как-то особенно мерзко. Лучше уж Гёц фон Берлихинген, чем Эрнст