Читаем без скачивания Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

Робера Сиретта я узнал, едва успев заметить его. Слишком часто мне сегодня попадались на глаза фотографии человека с изуродованным лицом. Неизвестные грабители, напавшие на Сиретта в 1994 году, оказались настоящими профессионалами. Даже опытный хирург не сумел бы нанести его лицу большего ущерба. А тут – подручным инструментом, на улице… Ерунда какая-то. Был неприятный момент, когда мне показалось, что метрдотель ведёт нас прямо к столику, за которым расположилась компания «объекта». Но везение по-прежнему не оставляло нас с Жюли, и, не доходя метров десяти до каменного бара, «камзол» замер, церемонным жестом указывая на деревянный стол, грубо сколоченный из толстых досок. Как наблюдательный пункт, это место подходило мне идеально: я мог видеть Сиретта, оставаясь достаточно далеко от него. И самое главное: я сидел так, что ни сам «объект», ни его спутники не смогли бы заметить шрама на моей правой щеке, единственной неизменной детали моей физиономии. Что ж, если богиня Тихе и брала взятки, то она, по крайней мере, честно соблюдала свои обязательства.

– Ты видишь его? – с нежной улыбкой спросила Жюли, когда мы заняли свои места.

– Я вижу всю группу, – ответил я, поглаживая её ладонь. Мимолётно удивившись тому, что руки у Жюли оказались просто ледяными, и продолжая изображать горячего финского парня, сгорающего от страсти к своей девушке, я вернулся к прежнему занятию: изучению оперативной обстановки.

Робер Сиретт оживлённо беседовал с молодым черноволосым мужчиной со смуглым лицом, одетым довольно скромно: белая футболка, джинсы, синяя вязаная кофта. К их разговору внимательно прислушивалась худенькая, симпатичная, смуглая до черноты девушка в очках. В ней не было ничего особенного, зато её приятельница сразила меня наповал. Мадемуазель обладала просто потрясающей фигурой. Честно говоря, это было единственное открытие, которое мне пока что удалось сделать. Вряд ли моя находка имела прямое отношение к делу, но так уж случилось, что именно на ней я сосредоточился целиком и полностью. Видимо, до того девушка куда-то отлучалась и в этот момент, вернувшись, как раз подходила к столику. У меня была отличная возможность оценить все достоинства подруги нашего «объекта», и должен признаться: мысленно я ему аплодировал. Окинув зал ленивым взглядом, красавица брюнетка надела тёмные очки, и я сразу вспомнил, на кого она была похожа! В одной из популярных компьютерных игр по пещерам и подвалам бегала красотка, которую звали не то Лора, не то – Лара… Чёрт, надо же! Удивительное сходство! Даже пропорции те же – узкие бёдра, но зато бюст…

– Андре, ты слышишь? – донёсся до меня голос Жюли. Кажется, я слегка отвлёкся.

– Вы будете заказывать, месье? – Вопрос шёл откуда-то сбоку и прозвучал с такой интонацией, словно он задавался уже в десятый раз. Не увидев зависшего над столом официанта, я с недоумением повернул голову и… Заметил его. Рядом с нашим столиком стоял маленький человек, так, кажется, они себя называют. Не карлик, не урод, ничего подобного. Обычный человек. Просто очень маленький. Не больше метра.

– Простите, месье, – извинился я. И спросил у Жюли, которая наблюдала за мной широко раскрытыми от удивления глазами: – Дорогая, ты…

– О, нет-нет, – девушка протестующе покачала головой. – Я не хочу есть. Какой-нибудь коктейль, возможно?

– Тогда – «Маргарита» для мадемуазель и виски со льдом для меня. У вас есть «Lagavulin»?

Маленький человек откровенно поморщился.

– Может быть, месье прежде ознакомится с картой вин и затем…

– Нет необходимости, – прервал я его. – Месье давно не был во Франции и успел привыкнуть к грубому напитку шотландских пастухов.

– Шотландских козопасов, – уточнил официант и, подхватив под мышку меню, с воистину королевским достоинством удалился. Жюли расхохоталась, прикрывая лицо ладошками.

– Согласен, этот гейм – за ним, – покорно согласился я. И, указав глазами на столик Сиретта, спросил: – Кто эти люди? Друзья, знакомые, коллеги?

– Знакомые, – ответила Жюли. – Мужчина – Ахмед Агани, журналист из Италии.

– Албанец?

– Да, этнический, но родился и вырос в Неаполе. Рядом с ним сидит Фатима Мухаммад аль-Хамили. Ёё муж занимался перепродажей французских подержанных автомобилей на Ближний Восток. Он погиб несколько лет назад, и мадам Мухаммад аль-Хамили унаследовала его дело.

– Странно, – заметил я, – на Арабском Востоке подобное не принято. А кем был её муж?

– Кажется, египтянин или иорданец… Какая разница, Андре? Я не помню. Улыбнись и возьми меня за руку. На нас смотрят.

– Дорогая, ты обворожительна, – заявил я, поглаживая её мягкую ладошку. – Эти небесно-голубые глаза, эти волосы цвета меди… Между прочим, на Востоке голубые глаза считаются особенно пронзительными. Арабы утверждают, что взгляд таких глаз сулит беду.

– Те арабы, с которыми я сталкивалась, ничего не имели против цвета моих глаз, – ответила Жюли. – Скорее наоборот. Этим скотам не терпелось поскорей добраться до меня своими потными лапами.

– Я не хотел напоминать тебе об этом, – вспомнив разговор в кабинете, я смутился. – Извини.

– Ничего. Это было давно, – невесело усмехнулась девушка. – Улыбайся же мне, Андре, ну? Толстяк у стойки уже минут десять строит мне глазки. Ещё немного, и он придёт сюда знакомиться.

– Сомневаюсь, – заметил я, оборачиваясь к стойке с угрожающим видом. Улыбка на лице рыхловатого молодого человека разом увяла.

– «Маргарита» для мадемуазель и напиток шотландских козопасов – для месье, – громогласно возвестил маленький официант, явившийся словно из-под земли.

– По крайней мере вы честно говорите то, что думаете, – признал я неохотно и, положив сто франков на его поднос, пояснил: – Это не чаевые, месье. Это плата за то, чтобы я вас здесь больше не видел.

– Говорить правду – одно из немногих удовольствий, доступных мне в вашем мире, – заметил маленький человек. – Я скажу мэтру, что вы затребовали более рослого официанта. Всего доброго, мадемуазель. Вы очаровательны.

– Отлично, – улыбнулась Жюли, когда официант степенно удалился, – Сначала – толстяк, теперь этот малыш. Твои замашки свирепого викинга отпугивают всех моих поклонников. Кстати, твоё прежнее лицо нравилось мне гораздо больше.

– Если честно, – ответил я, – мне тоже. К счастью, это ненадолго. Скажи, а кто эта девушка рядом с ливийкой?

– Понравилась? – прищурилась Жюли. – Не отпирайся, я видела, какими глазами ты на неё смотрел. Это любимая женщина Николя, он готов наблюдать за ней часами, хотя обычно его не интересует ничего, кроме компьютера.

– Кажется, я догадываюсь, почему она его заинтересовала, – пробормотал я тихо, вспомнив о микрофоне.

– Её зовут Лара Литтон. Англичанка, двадцать один год, фотомодель. Время от времени участвует в отдельных показах, но такое случается редко. Не представляю, как с её бюстом можно найти работу. Разве что в порно.

– Она любовница Сиретта?

– Иногда спит с ним. Как и со многими другими. На самом деле карьера модели для неё – один из способов убить время. Её отец – лорд Литтон, граф и пэр Англии. Четыреста миллионов фунтов, нефтяные скважины в Луизиане, поместье в Саффолке и тому подобное…

– Весьма обеспеченная особа, – усмехнулся я.

– Во всяком случае, особой нужды в деньгах эта мисс не испытывает.

Последние слова Жюли произнесла с плохо скрываемым раздражением. Похоже, её оскорблял сам факт существования дочери лорда, у которой было всё: деньги, красота, свобода и независимость. Забавно, как любит повторять Рихо Эвер. Если задуматься, между мной и этой Ларой можно было бы найти много общего. Хорошо, что Жюли неизвестна истинная биография Андре Дюпре. А с другой стороны – я мужчина, и это способно изменить в её глазах минусы на плюсы.

– Если мы уже закончили с мисс Ларой, – сказала Жюли с невинным видом, за которым явственно проступала ехидная насмешка, – возможно, месье обратит своё внимание на Робера Сиретта? В конце концов, мы пришли сюда ради него.

– Месье уже давно обратил своё внимание на Робера Сиретта, – с нежной улыбкой ответил я.

– И?..

– И – ничего.

Всё это время я ни на секунду не выпускал Сиретта из поля зрения, вспоминая, сравнивая, анализируя. Пытался сопоставить реального человека, сидевшего за столиком в пятнадцати метрах от меня, с образом «Алексея Рябова», который двенадцать лет хранился в моей памяти. Безусловно, между ними было очень много общего. Рост, тип фигуры, форма черепа, даже осанка. Но дальше… Я помнил Рябова – курсанта, бойца спецподразделения, человека, основной задачей которого было – максимально эффективно уничтожать своих противников. Сдержанный, хладнокровный, молчаливый, он ничем не отличался от других членов нашей группы – идеальная машина для убийства, обладающая быстрым и изощрённым умом, прекрасно обученная и тренированная.

Но Сиретт был совсем другим. Он то и дело что-то ронял, громко и часто смеялся, откидываясь на стуле и хлопая руками по бёдрам, всё время что-то говорил, азартно жестикулируя; он провожал горящим взглядом каждую девушку, проходившую мимо. Нельзя было не заметить, что Робер Сиретт хотел жить, любил жизнь и ценил её приятные стороны. Так уж получилось, что мой жизненный опыт включал в себя шесть долгих лет работы в театре, и я наверняка знал, что есть вещи, которые в жизни сыграть невозможно. Чудеса случаются только на сцене, где даже самый незаметный, забитый жизнью актёр может вдруг сотворить Роль. Но – лишь на время спектакля. Играть роль абсолютно чуждую твоему темпераменту, опыту, навыкам в течение двенадцати лет? Я не верил, что такое возможно.