Читаем без скачивания Душехранитель - Сергей Гомонов

Допив чай, Владимир Иванович протянул руку к отдельно стоящему у него на столе телефонному аппарату и набрал номер Егора Полянникова, командира подразделения группы антитеррора «Альфа» на Северном Кавказе…

ВОСЬМОЕ СЕНТЯБРЯ

— Аслан! Аслан! Там русского ведут! — детвора окружила Асланбека, жадно и с завистью поглядывая на его начищенную винтовку.

— Кто ведет? — лениво спросил парень-сторож, окриком успокаивая взрыкнувшего Эпцара.

— Мужчина ведет! Большой мужчина! — мальчишки разводили руками, показывая, насколько большой человек тот, что ведет сюда какого-то русского.

Откуда здесь, в горах, взяться русскому? Вон они все — кто дом строит, кто хозяйкам помогает…

Но из интереса пятнадцатилетний Асланбек все же ухватил винтовку, привязал запрыгавшего в предвкушении прогулки «кавказца» к деревцу сирени и отправился вслед за ребятишками.

Идти пришлось совсем недолго: тропка вильнула, и юноша почти лицом к лицу столкнулся с двумя незнакомцами. Высокий и широкоплечий детина лет двадцати пяти — тридцати, заросший светлой щетиной, румяный, вздернул автомат. Перед ним плелся мужчина примерно того же возраста, черноволосый и синеглазый. У него были сильно разбиты губы, вытекшая из носа кровь оставила темный след на лице и одежде. Из них двоих Аслан принял бы за чеченца скорее этого избитого парня, чем русоволосого крепыша.

Юноша тоже был не промах: наставил на детину винтовку и прикрикнул:

— Ты кто?!

— Ассаламу Iалейкум, кьант[56]! — на том же, родном Асланбеку, языке отозвался светловолосый джигит, снова переводя автомат на своего пленника. — Ты из того аула?

— Ва Iаллейкум ассалам, гость! — откликнулся юноша. — Да, я живу там.

Мальчишки сгрудились поодаль и с опаской наблюдали за чужаками, один из которых явно был «нохчи[57]».

— Меня Хусейн зовут, — продолжал джигит.

— Меня — Асланбек.

— Хорошо, Асланбек. Взрослые мужчины есть в ауле?

Аслан чуть было не обиделся: а он что, ребенок?! Но вовремя опомнился: мужчина был старше него вдвое, и потому не пристало юнцу проявлять свой характер перед мужчиной. Вид у этого Хусейна городской. Наверное, из Грозного или из Гудермеса. Такие здесь часто проходили. Но чтобы в одиночку — впервые…

Все это время пленник, немного покачиваясь, стоял почти между ними. Хусейн подпирал его своим автоматом, иначе тот готов был в любой момент рухнуть на землю.

По дороге в село Аслан так и не решился спросить гостя, что это за русский.

В маленьком селении любая новость — сенсация. Плохая сенсация разгоняла жителей по домам. Но приход большого джигита с пленным оьрси не был сочтен женщинами аула, как дурное событие. Они выглядывали из-за оград с любопытством. Молодые девчонки прятали лица, чтобы скрыть улыбки симпатии, адресованные светловолосому Гоуда[58] в пятнистом комбинезоне. К виду пленных русских, будущих работников, здесь давно привыкли.

— Дядя Рустам! — войдя по двор старосты, пожилого одноногого Рустама Удугова, крикнул Асланбек. — Ассалам аллейкум!

Староста Удугов вышел им навстречу на костыле.

— Марша вогIийла[59], — произнес он, увидев Хусейна.

— Здравствуйте, — отозвался джигит, продолжая держать на прицеле своего пленника.

— Иди, Аслан, — приказал староста.

Асланбек с тщательно скрываемой и оттого еще более заметной неохотой подчинился. Все-таки он был еще мальчишкой, и его разбирало любопытство: кто этот Хусейн и как оказался в окрестностях аула. А также — кто такой русский, которого он привел.

— И этого возьми с собой. Да смотри за ним внимательно! — приказал гость.

Мог бы и не предупреждать. Аслан уже почти год охраняет работников, и никто из них не сбегал ни разу. Юноша подумал, что аллах как-нибудь подарит ему возможность доказать этому чужаку, что он, Асланбек Закаев, уже вовсе не мальчишка.

Русский едва переставлял ноги. Не раз и не два пришлось Аслану прикрикнуть на него и даже ткнуть стволом винтовки между лопаток. Юноша совсем не знал русского языка, и попытки пленника что-то сказать или спросить игнорировал. Загнав русского в хлев, чтобы утерся там и перевел дух (какой из него сейчас работник?), Асланбек запер ворота и, сходив за Эпцаром, выпустил пса бегать по двору. А то как бы русский по глупости не вздумал сбежать…

«Кавказец» повел себя странно: он с утробным рычанием кинулся на ворота, долго нюхал щели, потом слегка подвыл и улегся невдалеке, не сводя светло-карих глаз с хлева, поскуливая.

Асланбек усмехнулся: Эпцар сегодня весь день не в себе. С утра выл, теперь вот снова воет. Старый дедушка Махмуд говорил, что собаки воют — беду чуют. А Эпцар — глупый пес. Он может и просто так выть или ямы в огороде копать. Совсем никчемная собака. Разве только свирепая, все одного ее вида боятся…

Хусейн и староста Удугов вошли в дом последнего — низенькое саманное здание с небольшими окошками и очень простым интерьером. Жена старосты тут же накрыла на стол и исчезла.

— Рустам, — представился хозяин.

— Хусейн Терлоев.

— Терлоевы? Хороший тайп[60]… Оьзда тайп — оьзда стаг[61], — кивнул Удугов. — Ты кем Маге и Ахмеду доводишься?

— Дядьки они мои. Двоюродные.

Одноногий почтительно закивал:

— Мой дом — твой дом, Хусейн. Давай, отдохни с дороги.

Хусейн отведал угощений старосты, и лишь потом хозяин спросил:

— Как взял русского?

— В горах прятался. Скорее всего, сбежал у кого-то в Сержене и заблудился в лесу.

— Э, э… — с сомнением покряхтел Удугов, поглаживая седоватую бороду и почесывая лысину под маленькой черной шапочкой. — Здоровый русский. Крепкий. Не похож на лаи…

— Не успел расспросить, добрый хозяин. Сопротивлялся он, биться пришлось. А там их блокпост рядом, обходить далеко надо, снайперы… Через перевал перешли — и тут парень вашей деревни, Аслан, навстречу. Так и привел нас в аул.

— А сам куда путь держишь?

— В сторону Аргунского.

— Тц! Далеко тебе… Дождей много было нынче, идти трудно сейчас.

— Надо, отец. Ждут меня там.

Рустам Удугов постучал своим костылем по циновке:

— Сомнение у меня, Хусейн. Как бы не с блокпоста русский тот…

— Так что, если даже и с поста? В ауле руки лишние не помешают. Приглядывайте за ним получше, а то совсем у вас мальчишки в сторожах сидят, как я погляжу…

— А кого поставить? Все старшие в Грозном да в Аргуне. Сам видишь: в ауле только старики, калеки вроде меня, женщины, дети да гIазакхи лаи… Кому еще поручить?