Читаем без скачивания Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

– Руки вверх, – скомандовал чей-то голос. – И даже не думай о том, чтобы дернуться. И не пробуй выхватить у кого-нибудь пистолет. Ты же не дурак – тебе известно об «умном оружии».

«Речь идет об электронных пистолетах», – осознал Брайсон. Они были разработаны «Кольтом», «Сандией» и несколькими европейскими фирмами по производству оружия... Одним нажатием спускового крючка из этих пистолетов можно было сделать три выстрела.

– Руки вверх! Шевелись!

Брайсон кивнул и поднял руки вверх. Ему больше ничего не оставалось. Никакой надежды спасти Елену не было. Технология «умного оружия» разрабатывалась в качестве поддержки для защитников закона – например, для того, чтобы полицейского нельзя было убить из его же собственного оружия, завладев пистолетом в отчаянной схватке. В спусковой крючок этих пистолетов был вмонтирован сенсор, различающий отпечатки пальцев, и каждый пистолет был запрограммирован индивидуально, так что из него мог стрелять только тот, кто имел на это право.

Подталкиваемый в спину, Брайсон вышел из контрольного зала в коридор, потом его заставили свернуть в другой проход, покороче. Пистолеты по-прежнему были приставлены к его виску и затылку. Брайсона обыскали, нашли и забрали пистолет 45-го калибра. Один из охранников с плохо скрываемым торжеством засунул изъятое оружие в карман. Обыск был тщательным; у Брайсона отобрали буквально все, что могло служить оружием. У него остались только руки, инстинкты и подготовка, но все это было бесполезно перед лицом столь многочисленных и хорошо вооруженных противников.

Но почему они не убили его? Чего они ждут?

В стене открылась дверь, и Брайсона втолкнули в проем. Он оказался в какой-то длинной комнате, по размерам сравнимой с портретной галереей. Освещение в комнате было тусклым, однако Брайсон смог разглядеть ряды книг, тянувшиеся вдоль стен: старинные тома, переплетенные в красновато-коричневую кожу, стояли на полках красного дерева. Все стены, от пола до потолка – а высота комнаты была не менее шести метров, – были закрыты этими полками. Великолепная, огромная библиотека, какие сейчас можно отыскать только в старинных английских имениях. Натертый паркетный пол блестел, и все же было заметно, что по нему долгие годы ступали чьи-то ноги.

Брайсон стоял в одиночестве и рассматривал полки. В душе его поднималось смутное предчувствие, ощущение того, что вот-вот случится нечто...

И неожиданно библиотека исчезла: заставленные книжными полками стены замерцали и сделались серебристо-серыми. Это была иллюзия! Точно так же, как портреты в галерее, все эти книги были объемным видеоизображением, миражем, созданным электроникой. Брайсон подошел к стене и потрогал ее гладкую, но слегка зернистую поверхность. И тут стены засветились снова – на этот раз на них возникли десятки, сотни различных ярких изображений.

Брайсон в ужасе смотрел на это. Во всех сценах, которые сейчас разворачивались перед ним, присутствовал он сам. Это были обрывки видеозаписей, фильм о его жизни.

Вот он бродит по берегу моря вместе с Еленой. В постели с Еленой, занимается любовью. Принимает душ, бреется, мочится.

Спорит с Еленой. Целует ее. Кричит что-то, сидя в кабинете Теда Уоллера.

Он и Елена едут верхом на лошадях.

Брайсон и Лейла бегут по коридорам «Испанской армады», спасаясь от охранников Калаканиса. Брайсон прячется в заброшенной церкви в Сантьяго-де-Компостелла. Украдкой обыскивает личный кабинет Жака Арно. Встреча с Ланчестером. Встреча с Тарнапольским в Москве. Бегство.

Встреча с Гарри Данне.

Сцена за сценой – видеозаписи, сделанные издали и сделанные крупным планом. И центральная фигура каждой сцены – сам Брайсон. Картины его жизни, самых личных моментов его бытия. Самые тайные оперативные задания. Ничего, ни единого момента за последние десять лет не осталось сокрытым – все было заснято на видеопленку. Изображения сменялись, как в калейдоскопе, мерцали, дразнили, повергали в ужас.

Было заснято даже то, как он спускается в гараж и потом карабкается по лифтовой шахте. Они видели, как он проникает в дом.

Они видели все.

Брайсон был ошеломлен. Голова у него шла кругом, к горлу подкатывала тошнота. Он чувствовал себя раздетым, выставленным напоказ, изнасилованным. Он рухнул на колени, и его стошнило. Рвотные позывы следовали один за другим до тех пор, пока в желудке Брайсона не осталось ничего. Но и тогда его продолжало выворачивать всухую.

Все произошедшее было одним сплошным обманом, театральной постановкой. Они знали, что он придет, и желали увидеть это. Все время, каждую секунду он был под наблюдением.

– Быть может, вы помните, что Прометей похитил у богов огонь и принес этот великий дар угнетенному человечеству, – произнес мягкий негромкий голос, усиленный скрытыми динамиками и разнесшийся по всей комнате.

Брайсон поднял глаза. В дальнем конце комнаты, в глубокой мраморной нише стоял Грегсон Мэннинг.

– Мне сказали, что у вас есть способности к языкам.

Тогда вы должны знать этимологию имени «Прометей». Оно означает «провидец» или «промыслитель», тот, кто видит будущее или думает о нем. Мне показалось, что это подходящее название для нашей организации. Прометей, согласно классической трактовке, даровал людям цивилизацию – письменность, философию, математику – и дал нам возможность из дикарей стать мыслящими людьми. Таково было подлинное значение подаренного Прометеем огня – свет, прозрение, знание. Возможность сделать видимым то, что прежде таилось в тени. Титан Прометей по доброй воле и с полным осознанием совершил преступление, когда принес с небес огонь и научил смертных пользоваться им. Это было предательство! Он создал вечную угрозу для богов – угрозу того, что смертные встанут вровень с ними. Но, сделав это, он создал цивилизацию. И наша задача – обезопасить ее дальнейшее существование.

Брайсон сделал несколько шагов к Мэннингу.

– Так вот что вы задумали? – произнес он. – Этакое Штази в мировом масштабе?

– Штази? – презрительно переспросил Мэннинг. – Заставить половину населения шпионить за другой половиной, чтобы никто не доверял никому? Я не стал бы мараться о подобную затею.

– Конечно, нет, – кивнул Брайсон, приближаясь к мраморной нише еще на несколько шагов. – Технология в Восточной Германии находилась на уровне каменного века, не так ли? Нет, вы – совсем другое дело, у вас есть суперкомпьютеры и миниатюрные оптоволоконные линзы. У вас есть возможность поместить любого под микроскоп. Вы и находящиеся в том зале – все, кто купился на вашу кошмарную мечту. Договор о наблюдении и безопасности – это просто прикрытие для системы всемирного шпионажа, перед которой Большой Брат будет выглядеть полным ничтожеством. Разве не так?

– Ну что ж, мистер Брайсон. Мы же рассказываем нашим детям сказки о Санта-Клаусе – «он знает, хорошо вы себя ведете или плохо, поэтому ведите себя хорошо, и он принесет вам подарок». Осознаете вы или нет, но этические принципы всегда были связаны с тем, что знают о нас другие. Всевидящее око. Идеи добра проводятся в жизнь путем полной открытости. Когда все становится явным, исчезает преступление. Терроризм остается в прошлом. Насилие, убийство, плохое отношение к детям – всего этого не будет. Массовые убийства – войны – тоже прекратятся. Равно как и страх, который тяготеет над каждым человеком – мужчиной, женщиной, ребенком. Ведь сейчас мы лишены возможности без страха выходить из дома, ходить по городу, да и просто прожить жизнь так, как нам хотелось бы ее прожить, – свободными от страха!

– А кто будет надзирать за всем?

– Компьютер. Обширная система связанных между собою компьютеров, расположенных по всему миру, снабженных способностью к самообучению и совместным действиям. До сих пор в мире не было ничего подобного.

– А в центре всего этого будет находиться владыка-надзиратель, Грегсон Мэннинг, превративший свои компьютеры в миллиарды окон, через которые можно безнаказанно подсматривать за людьми?

Мэннинг улыбнулся.

– Вы слыхали о народе игбо, проживающем в восточной Нигерии? Они живут в окружении мятежей и коррупции, которыми охвачена вся Нигерия, но сами свободны от всего этого. И вы знаете, почему? Потому что неотъемлемой частью их культуры является то, что они называют «жизнью на виду». Они считают, что в жизни честного человека нет ничего такого, чего не должны были бы знать его добрые соседи. Любые сделки заключаются в присутствии свидетелей. Игбо питают отвращение к любым видам тайны или скрытности, даже к уединению. Их идеал всеобщей открытости настолько высок, что если между двумя людьми возникает хотя бы намек на недоверие, они исполняют весьма любопытный обряд, именуемый «игбанду». Во время этого обряда эти два человека причащаются крови друг друга. Следует признать, что это весьма неприятный обычай, хотя в основе его лежат высокие идеалы. Технология «Прометея» позволит добиться тех же самых результатов совершенно бескровно.